Потрясающая красота - Даниэла Стил

— Тебя послушать, так впору решить, будто я на тебе воду вожу, — сказала мать и разразилась рыданиями. Она села на кровать рядом с дочерью, и Мелани обняла ее.

— Я люблю тебя, мама. И благодарна тебе за все, что ты для меня сделала. Просто мне сейчас этого мало.

— Это все землетрясение, — проговорила Дженет, захлебываясь слезами. — У тебя посттравматический стресс. Господи, какую историю можно было бы напечатать в «Пипл»!

При этих словах Мелани не удержалась от смеха. Мать представляла карикатуру на саму себя. Она, по сути, была неплохой женщиной, но постоянно ломала голову над тем, как сделать Мелани еще более популярной и любимой публикой. Мелани и так уже получила почти все, что хотела, но мать никак не успокаивалась, продолжая вмешиваться в жизнь дочери.

— Мама, тебе тоже стоит куда-нибудь съездить. Ну в какой-нибудь спа, например. А может, в Лондон с друзьями или в Париж. Нельзя все время думать только обо мне. Это ненормально и не нужно ни для тебя, ни для меня.

— Я ведь тебя люблю, — всхлипывала Дженет. — Ты даже не знаешь, чем я ради тебя пожертвовала. Я бы могла сделать карьеру, но я бросила ее к твоим ногам… Я всегда делала только то, что будет лучше для тебя. — Это было началом приблизительно двухчасового монолога, который Мелани слышала множество раз, а сейчас попыталась пресечь.

— Знаю, мама. Я тебя тоже люблю. Только позволь мне сделать это. А уж потом я буду послушной, обещаю. Но ты должна все же позволить мне самой решать свои проблемы. Я уже не ребенок. Мне двадцать лет.

— Ты самый настоящий ребенок! — запальчиво ответила Дженет, почуяв смертельную опасность.

— Я взрослая! — твердо заявила Мелани.

Следующие несколько дней от Дженет можно было слышать только рыдания, жалобы и обвинения в адрес дочери. Она то горевала, то гневалась. Впервые Дженет почувствовала, что теряет власть над дочерью, и это повергло ее в панику. Она даже пыталась заставить Тома отговорить Мелани от ее планов, но тот дипломатично заявил, что, по его мнению, поездка Мелани пойдет лишь на пользу и что ее намерения в высшей степени благородны, тем самым еще больше разозлив Дженет. Эти несколько дней стали кошмаром, и Мелани дождаться не могла понедельника, когда сможет уехать. Выходные они с Томом провели у нее, а последнюю ночь — у Тома, лишь бы освободиться от матери. Мелани вернулась домой только в три часа ночи, чтобы хоть немножко поспать перед отъездом. Ей предстояло на следующий день в десять часов утра ехать в аэропорт. Том отпросился с работы, чтобы отвезти ее на своей машине. Ехать в длинном белом лимузине, который привлекал всеобщее внимание, Мелани не хотелось. Хотя мать обязательно бы на этом настояла. Наверное, созвала бы всех журналистов и дала интервью. Правда, такая возможность еще не исключалась. Сцена прощания с матерью напоминала плохую «мыльную оперу». Мать прижимала ее к груди, захлебываясь рыданиями, говорила, что когда Мелани вернется, наверное, уже не застанет ее в живых: ее стали мучить боли в сердце. Но Мелани заверила, что все будет в порядке, пообещала часто звонить. Оставив все телефонные номера, с рюкзаком и сумкой она выбежала за дверь и прыгнула к Тому в машину. Рюкзак и сумка были ее единственной поклажей. Мелани бежала из дома, как из тюрьмы.

— Поехали! — крикнула она. — Быстрей! Быстрей! А то она сейчас выбежит и бросится под колеса машины.

Том тронулся с места, и перед первым светофором оба расхохотались. Они казались себе преступниками, в спешке покидающими место преступления, как, в сущности, и было. Мелани чувствовала себя на седьмом небе от счастья и уже предвкушала, как приедет в Мексику и будет там работать.

В аэропорту Том поцеловал ее на прощание, и она пообещала ему позвонить, как только доберется до места. Том собирался через две-три недели прилететь к Мелани. А пока она знала, что ее ждет новая жизнь. Трехмесячный отпуск в Мексике был как раз тем, в чем она нуждалась больше всего.

В самолете, как раз перед тем как закрыли люк, она решила позвонить матери. Мелани настояла на своем и знала, что Дженет сейчас нелегко. Она переживала самую настоящую трагедию. Утрата власти над Мелани приводила ее в ужас, и Мелани стало жаль мать.

Дженет уныло ответила на звонок. Услышав голос дочери, она заметно воодушевилась.

— Ты передумала? — спросила она с надеждой в голосе, и Мелани улыбнулась:

— Нет. Я в самолете. Просто хотела послать тебе поцелуй. Позвоню из Мексики, как только смогу.

В этот момент в самолете попросили отключить телефоны, и Мелани стала торопливо прощаться. В какой-то момент казалось, что мать расплачется.

— Мне до сих пор непонятно, зачем ты это делаешь. — Поступок дочери Дженет рассматривала для себя как пренебрежение и как наказание. Для Мелани это было чем-то большим, чем семейные выяснения отношений. Для нее это был шанс сделать доброе дело.

— Я должна, мама. Скоро вернусь. Ну пока. Я люблю тебя, — проговорила Мелани. Ее попросили выключить телефон. — Ну, мне пора.

— Я тебя люблю, Мел, — торопливо проговорила мать. Мелани была довольна, что позвонила. Ведь она ехала не для того, чтобы насолить матери. Это нужно ей самой. Она должна понять, кто она и может ли жить самостоятельно.

Глава 17

Из Мексики Мелани позвонила Мэгги. Здесь так чудесно, сказала она, места потрясающие, дети прекрасные, а отец Каллахан достоин самых лучших похвал. Никогда в жизни она не была счастливее и хотела поблагодарить Мэгги за совет обратиться к отцу Каллахану.

Сара тоже звонила Мэгги. Она получила работу в больнице, занята и довольна. Еще многое предстояло пережить, приспособиться к новой жизни. И это ей, кажется, удавалось. Работа очень помогала с этим справиться. Мэгги не хуже Сары представляла, какие тяжелые испытания ее ждут, особенно когда начнется суд. Да и потом, когда придется принимать важные решения. Сара пообещала Сету и его адвокатам присутствовать на суде. Но она еще не знала, будет ли разводиться с мужем. А главное, не знала, сумеет ли его простить. На этот вопрос у нее пока не было ответа, и она много говорила об этом с Мэгги. Преступление Сета, а следовательно, его предательство казались Саре чудовищными.

Мэгги по-прежнему работала в лазарете Пресидио. Лагерь беженцев функционировал уже четыре месяца, и Служба по ликвидации чрезвычайных ситуаций его вот-вот, в октябре, собиралась закрыть. В жилых помещениях, ангарах и некоторых кирпичных бараках до сих пор жили люди, хотя их, конечно, было не так много, как вначале, большинство к этому времени уже либо вернулись домой, либо устроились где-то еще. Мэгги собиралась уехать в Тендерлойн в конце месяца. Она знала, что ей будет не хватать тех, с кем она сжилась и сблизилась здесь. Как ни странно, сейчас она чувствовала себя хорошо. Настолько хорошо, что боялась возвращаться в свою квартиру-студию в Тендерлойне, отвыкнув от одиночества. Ничего, успокаивала себя она, окажется больше времени для молитвы. Хотя по лагерю все же скучать она будет: слишком много друзей приобрела здесь.