Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

— Садитесь, — велел Ариго, и простуженный умело устроился в тени. — Командор хочет вас спросить о…

— Об обстоятельствах гибели вашего старшего брата и возникновения порочащих его память слухов, — объявил Райнштайнер. Удивился Валентин или нет, Ариго не понял, но носом он шмыгнул, как живой человек. Шмыгнул, но промолчал.

— Командор Райнштайнер считает, что смерть Джастина не случайна, — ляпнул Жермон, будто о том, что «спруты» прикончили своего же наследника, не болтали от Бергмарк до Хексберг.

— Я тоже так считаю, — невозмутимо подтвердил Придд.

— Вы согласны ответить на мои вопросы?

— Если получу приказ регента или сочту, что это действительно важно.

Жермон прошел к столу и налил себе вина. Следить на трезвую голову за беседой двух айсбергов было выше его сил.

— Мне нужен откровенный ответ, поэтому я надеюсь на ваше понимание и здравый смысл. — Валентин мог быть братом Ойгена, но у барона не было братьев. — Я пришел к выводу, что Колиньяры и Манрики намеревались, самое малое, сравняться по влиятельности с Алва, Ноймариненами, Валмонами и Рафиано. Для этого они собирались уничтожить, ослабить или подчинить ряд фамилий. Первой жертвой я считаю вашего генерала, одной из последних — вашего брата.

Это зрелище Жермон запомнил надолго. Валентин Придд медленно поднялся. Когда герцог отгонял выходца, он наверняка выглядел лучше.

— Вы ошибаетесь, — губы Придда побелели, но говорил он твердо, — убийство графа Васспарда — дело рук нашей семьи.

— Вы в этом уверены?

— Да.

— Вы были свидетелем убийства? Вы знаете убийцу и причину убийства?

— Я не видел, как это произошло.

Прямой, твердый взгляд. Лжи не будет, как и еще более чудовищной правды. Есть вещи, которые словами не назовешь. Сам Жермон, по крайней мере, не взялся бы обвинять своего отца. Даже по горячим следам.

— Выпей. — Ариго протянул статуе в мундире кружку. — Можешь считать это приказом. Ойген, ты не угадал. К сожалению…

— Я не имею обыкновения угадывать, — уточнил бергер, — и я не услышал ничего доказывающего непричастность к смерти графа Васспарда посторонних. Полковник Придд, я настаиваю на том, чтобы вы ответили на мои вопросы. Ваше мнение о подоплеке преступления мы обсудим позже. Вы будете отвечать?

— Да. — Вино он все-таки проглотил. Залпом. Это поможет. Не от памяти, так от простуды.

— Граф Васспард получил полуторамесячный отпуск по ходатайству главы семьи, — казенным голосом напомнил бергер, — и отбыл из армии в обществе своего дяди, предыдущего графа Гирке. Через двадцать один день пришло сообщение о его гибели на охоте. Последнее обстоятельство вызывает у меня серьезные сомнения, так как не стыкуется с причиной, по которой Юстиниану Придду был предоставлен отпуск. Глава фамилии ссылался на события, требующие присутствия наследника, но охота к таковым не относится.

— Для охоты в тот вечер было слишком сыро. — Валентин снова сидел. Очень прямо, слегка откинув голову. На Ойгена он не смотрел, он вообще никуда не смотрел. — Все слуги, лошади и собаки оставались в Васспарде. Брат ушел пешком и без оружия. Если, конечно, уходил.

— Вы думаете, он был убит в замке?

— Или в саду. Его сапоги были в грязи, а ночью шел дождь.

— Кто был в тот вечер в замке, кроме слуг?

— Я и граф Гирке.

— А ваш отец и другие дядья?

— Дядья собирались быть на следующий день. Герцог Придд задержался в дороге и прибыл к утру.

— Но должен был приехать раньше?

— Его ждали к обеду.

Валентин подбирал слова очень тщательно. Казалось, он кого-то выгораживает или что-то скрывает. Жермон на его месте тоже бы скрывал. Если б знал, что виновен отец, мать, братья… Катари была слишком мала.

— Ваш брат не говорил, почему уехал в Торку?

— Полагаю, у него были веские причины. Какие именно, он не сказал.

— Вам известно, что в Торке с ним произошел случай, который расценили как попытку самоубийства?

— Юстиниан на самом деле хотел покончить с собой. Герцог Алва его остановил.

— Вам это рассказал брат?

— Да. Он показывал мне старинный кинжал. Когда-то он принадлежал Борраска. Юстиниан хотел подарить его герцогу, он считал, что Алва спас ему жизнь.

— Почему Юстиниана вызвали в Васспард?

— Я не знаю. Мать этого не хотела. — Показалось, или на слове «мать» голос стал более хриплым? Мать герцога Придда умерла в Багерлее, мать графа Ариго — в собственном замке. Сын об этом узнал через год.

— Решение объявить о смерти на охоте принял герцог Придд? Я имею в виду Вальтера Придда.

— Да.

— Другие члены семьи не возражали?

— Мать хотела, чтобы сказали правду. — Жермон не ошибся, слово «мать» давалось полковнику с трудом. — Сначала я согласился с матерью.

— Почему вы передумали?

— Так хотел Юстиниан.

— Он оставил предсмертное письмо?

— Он должен был вернуться за убийцей и вернулся, но он его любил. Юстиниан попросил меня помочь. Я помог.

— Ваш брат не пытался увести вас за собой?

— Он хотел, чтобы я жил, и я был не причастен к его смерти. Тем, что мне удалось помочь баронессе Сакаци, я обязан Юстиниану. Он сказал, что нужно сделать, чтобы выходец не смог увести своего убийцу. Я это сделал.

— Вы все еще не хотите назвать имя убийцы?

— Я его не знаю, но Юстиниан предпочел мести вторую смерть.

— Вы можете не знать, но вы должны догадываться.

— Я думаю, что стрелял граф Гирке. По приказу… герцога Придда.

Глава 4

Ракана (б. Оллария)

400 год К.С. 3-й день Весенних Ветров

При виде Эпинэ Тристрам-младший на полуслове оборвал Вускерда и чуть ли не раскрыл объятия Первому маршалу Великой Талигойи. Объяснение подобной радости было одно — случилось нечто до такой степени пакостное, что командующий гвардией не мог отказать себе в удовольствии доложить ненавистному Иноходцу лично. Робер изготовился слушать об убитых южанах, передравшихся барсинцах и разграбленных обозах, но эр Мартин заговорил сперва о музыке, потом — о Капуль-Гизайлях. В чем дело, Эпинэ сообразил, когда собеседник второй раз упомянул, что граф Ченизу остался в гостеприимном доме на ночь. Робер предпочел не понять, хотя новость прошлась по душе когтистой кошачьей лапой. Злиться и ревновать было не просто глупо — непорядочно. Несколько посланных Марианне побрякушек стоили куда меньше не прекращавшихся у Капуль-Гизайлей приемов, даже с учетом игры. У Валме, как его ни называй, деньги водились, у Эпинэ… Того, что отвалил Повелителю Молний Альдо, с трудом хватало на фураж и жалование пока еще честным солдатам. Южане, те давно уже не получали ничего, кроме еды и пороха…