Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
64
Ruth Birgitta Anderson Bordin, Frances Willard: A Biography (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1986), 34-53, 56-64, 87-88.
65
Записи за 18 декабря 1867 года, 27 ноября 1867 года, 31 ноября 1867 года, 8 января 1868 года, 9 января 1868 года, 24 января 1868 года, Frances E. Willard, Writing out My Heart: Selections from the Journal of Frances E. Willard, 1855, ed. Carolyn De Swarte Gifford (Urbana: University of Illinois, 1995), 257-58, 259, 260-62; Bordin, Frances Willard, 34-37, 44-48.
66
Мойнихан, 1, 26-42, 53, 73-75, 82-90.
67
Foster, 36; Bordin, Frances Willard, 100, 110-11; Parker, 4-7, 126-27; Bordin, Woman and Temperance, 58-61.
68
Паскоу, xvi-xx.
69
Мириам Кинг и Стивен Рагглс, "Американская иммиграция, рождаемость и расовое самоубийство на рубеже веков", Журнал междисциплинарной истории 20, нет. 3 (1990): 348, 352-53, 360-61; Klein, 124-25; Carl N. Degler, At Odds: Women and the Family in America from the Revolution to the Present (New York: Oxford University Press, 1980), 180-82.
70
Дэниел Скотт Смит, "Дифференциальная смертность в Соединенных Штатах до 1900 года", Журнал междисциплинарной истории 13, нет. 4 (1983): 735-36; Freedman and D'Emilio, Intimate Matters, 58-66; Michael R Haines and Barbara Anderson, "New Demographic History of the Late 19th-Century United States," Explorations in Economic History 25 (1988): 345-46, 348, 353-54; Degler, 124-25, 182-83; John F. McClymer, "Late Nineteenth-Century American Working-Class Living Standards," Journal of Interdisciplinary History 17, no. 2 (1986): 392-95; Klein, 107-9, 111-12, 118-26.
71
Freedman and D'Emilio, Intimate Matters, 146-47, 159-60 ; Parker, 24, 36, 39-40, 129.
72
Марта Ходс, "Оплакивая Линкольна" (Нью-Хейвен, КТ: Издательство Йельского университета, 2015), 162-63; Энтони Д. Фелс, "Квадрат и компас: San Francisco's Freemasons and American Religion, 1870-1900" (Ph.D. diss., Stanford University, 1987), 67-70; David G. Hackett, That Religion in Which All Men Agree: Freemasonry in American Culture (Berkeley: University of California Press, 2014), 127, 129, 130, 271.
73
Макконнелл, 88.
74
Fels, 254-56, 315, 439; Mark C. Carnes, Secret Ritual and Manhood in Victorian America (New Haven, CT: Yale University Press, 1989), 46.
75
Карнес, 26-28, 54-61, 76-79.
76
Макконнелл, 31, 38, 45.
77
Карнс, 105, 120, 122, 126-27.
78
Там же, 140, 149
5.
Позолоченные либералы
Республиканская партия возникла как неловкая коалиция бывших вигов, выступавших за федеральную политику помощи и субсидирования развития, и либералов, не доверявших ни сильному федеральному правительству, ни тем, кто получал выгоду от его вмешательства. Противники рабства и желание развивать свободный от рабства Запад удерживали партию вместе, но после поражения Конфедерации трещины, разделявшие фракции партии, стали еще шире.
"Либералами" в Соединенных Штатах и Европе XIX века называли людей, которых во многих, но не во всех отношениях, в XXI веке назвали бы консерваторами. Они поддерживали минимальное правительство, свободную рыночную экономику, индивидуализм и права собственности; они выступали против рабства, аристократии, монархии, постоянных армий, католической церкви и наследственной власти.
В годы после Гражданской войны фрагментация либерального консенсуса только начиналась. Основная масса либералов оставалась индивидуалистами и республиканцами, но они уже не были столь надежными демократами. Расширение демократии за счет иммигрантов и чернокожих избирателей пугало их.
Учитывая подозрительность либералов к устоявшимся институтам, может показаться странным, что в Позолоченный век они обосновались в американских университетах, элитной прессе и протестантских церквях, но это так. Либеральные идеи доминировали в северном коммерческом и профессиональном среднем классе, и это позволяло даже молодым либералам, таким как Генри Джеймс, Генри и Чарльз Фрэнсис Адамс, Кларенс Кинг и Уильям Дин Хоуэллс, говорить с большим авторитетом, хотя они и другие либеральные писатели часто унижали многих из своих читателей. Когда жители Севера ходили в свои конгрегациональные, пресвитерианские, унитарианские и универсалистские церкви, их проповедниками были либералы. Когда их дети, учившиеся в университетах, посещали занятия, их профессора были либералами. А когда американцы читали Nation, Atlantic Monthly и North American Review, они читали слова либералов. Либеральным иногда казалось все, что было уважаемым, ученым и общепринятым.1
Хауэллс, молодой писатель из Огайо с безупречными связями среди республиканцев, знал, что респектабельная литературная карьера, которой он желал, зависит от либеральной репутации. Он был сотрудником Генри Кука, брата Джея Кука. Хауэллс написал биографию Линкольна для предвыборной кампании. Благодаря этим республиканским качествам он получил назначение на должность консула в Венеции. Его труды об Италии положили начало его литературной карьере. Но когда он вернулся из Италии в 1865 году и вошел в интеллектуальные круги Нью-Йорка и Бостона, его либерализм стал отдалять его от бывших республиканских спонсоров.
Хауэллс нашел работу в журнале Э. Л. Годкина "The Nation". Годкин был ирландским иммигрантом-протестантом, но основателями журнала были жители Новой Англии, бостонские брамины, которые разместили офис в Нью-Йорке. Хауэллс получал 40 долларов в неделю и мог свободно писать для других изданий. Годкин познакомил его с Чарльзом Элиотом Нортоном, одним из основателей "Наций", который был преподавателем Гарварда и соредактором "Североамериканского обозрения". Он был ведущим либеральным интеллектуалом страны, которого Хоуэллс позже будет превозносить за его "гражданскую праведность" и "эстетическую совесть". Хоуэллс писал для обоих журналов, разделяя их либеральную политику и культурные взгляды.2
Сильной стороной либеральных интеллектуалов была критика (хотя и не обязательно самокритика). Существовал разрыв, в значительной степени не исследованный, между либеральной верой в то, что свобода договора - переговоры по индивидуальному выбору на свободном рынке - неизбежно обеспечит прогресс, и их растущей тревогой по поводу того, к чему привели свободный политический выбор и культурный вкус людей. Когда в 1866 году Хауэллс уехал из Нью-Йорка в Бостон, чтобы стать помощником редактора Atlantic Monthly, он присоединился к интеллектуальному кругу Нортона. Нортон считал, что "есть несколько больших грехов, чем распространение второсортной литературы". Он отвращался от общества, которое, по словам одного из его эссе 1865 года, было "раем посредственностей", поглощенным безвкусным, дешевым и фальшивым. "Из всех цивилизованных наций, - считал Нортон, - Соединенные Штаты испытывают наибольший недостаток в высшей культуре ума, и не только в культуре, но и в условиях, от которых эта культура в основном зависит".33
Либералы считали, что в культурном и политическом плане народ нуждается в руководстве и подъеме, которые могут обеспечить только они. Они присоединились к британскому писателю Мэтью Арнольду в стремлении распространить "сладость и свет" высокой культуры среди масс. Арнольд желал, чтобы за "мозгами" шли "цифры". Американские либералы хотели снабдить "цифры" мозгами, но и те, и другие сакрализировали высокую культуру, которая состояла из "лучшего, что было придумано или сказано в мире". Они презирали популярные вкусы и "филистерство" как средних классов, так и нуворишей республики.4
Либералы приняли теорию "просачивания" культуры. Нортон представлял себе "высшие
