Соединенные Штаты в период Реконструкции и Позолоченного века, 1865-1896 гг - Unknown Author

универсальным экономическим законам, Уокер вводил исключения из них в качестве своеобразной звездочки, но эти исключения отнюдь не смущали либералов, а свидетельствовали об их уверенности. В отличие от необразованного электората, они изучали и различали общественные законы и были способны понять их пределы. Уокер не столько не доверял правительству, сколько демократическому правлению, которое он и другие либералы связывали с неэффективностью и коррупцией. Их решение заключалось в том, чтобы обратиться к правлению экспертных комиссаров, изолированных от народной политики. Они, как и суды, должны были стать сдерживающим фактором демократии.

I

Чтобы превратить свое культурное господство и свои принципы в политику, либеральные республиканцы изначально возлагали большие надежды на Улисса С. Гранта, которого многие в конце Гражданской войны считали "великим человеком дня, а возможно, и века". Он был самым известным гражданином страны. Он стремился к президентству не из-за желания получить власть или продвинуть какую-то программу, а потому что очень нуждался в общественном одобрении. Либералы ожидали, что, распространив на Юг всеобщее избирательное право, Грант сломает хребет старой южной "аристократии", завершит Реконструкцию, ограничит государственную власть, искоренит систему наживы и коррупцию, отменит протекцию и субсидии, а также введет золотой стандарт. Отчасти либералы ошиблись в оценке Гранта, но в основном они переоценили свое собственное влияние в Республиканской партии и в стране. Надежды либералов на Гранта превратились в пыль в период с 1868 по 1872 год. Его финансовая и экономическая политика, система награбленного имущества и связанная с ней коррупция, а также его внешняя политика - в частности, его желание аннексировать Санто-Доминго - все это стало причиной разочарования и отчуждения.22

Либералы поклонялись золотому стандарту, который они рассматривали как решение проблем финансовой системы, порожденных Гражданской войной. Экономическая цена победы Союза была высока: инфляция, долги, отвлечение миллионов людей от производства на разрушение, потеря или искалечение сотен тысяч рабочих. Но для либералов эти проблемы меркли перед финансовой системой, основанной на фиатной валюте. Во время войны правительство выпустило гринбеки, бумажную валюту, чтобы платить солдатам и покупать припасы. По сути, это федеральные долговые обязательства, обеспеченные кредитом правительства, гринбеки не подлежали погашению ни золотом, ни серебром. К концу войны в обращении находилось около полумиллиарда долларов. Их стоимость колебалась по отношению к американским золотым монетам и к британскому фунту, но золото и обеспеченная золотом валюта всегда имели большую ценность.23

Гринбеки, наряду с банкнотами национальных банков и специями, составляли три формы денег в обращении. Происхождение национальных банковских банкнот, также не подлежащих обмену на золото или серебро, было сложным. Во время Гражданской войны республиканцы превратили государственный долг в инструмент для создания денег, создав национальную банковскую систему, которая одновременно финансировала долг и создавала первую стандартную валюту страны. Правительство обязало национальные банки держать определенный процент своих капитальных резервов в федеральных облигациях. Взамен банки могли (до определенного предела) выпускать стандартизированные банкноты национального банка, которые обращались как деньги пропорционально количеству имеющихся у них федеральных облигаций. Чтобы банки не могли отказаться от такой сделки, правительство ввело запретительный налог на банкноты, выпущенные банками, зарегистрированными в штатах, и вытеснило их из обращения. Это соглашение оказалось выгодным для национальных банков. Они покупали облигации за гринбеки, получали по ним проценты, выплачиваемые золотом, а затем использовали эти облигации для выпуска банкнот, которые давали в долг, чтобы получить дополнительные проценты. В 1875 году облигации США составляли 63 процента инвестиций национальных банков Нью-Йорка.24

Существовала также номинальная валюта из золотых и серебряных монет (специя); номинальной она была потому, что монет номиналом в доллар было так мало, что они были незаметны в обычных сделках. Стоимость золота в монетах была выше их номинальной стоимости, поэтому, за исключением Калифорнии, они исчезли из повседневного обращения. Однако золото по-прежнему было необходимо для финансирования международной торговли и выплаты процентов по государственным облигациям.25

Либералы считали настоящими деньгами - так называемыми "твердыми деньгами" - только валюту, обмениваемую на золото. Сделать все деньги - зеленые монеты и банкноты - погашаемыми золотом стало для них единственным надежным лекарством от инфляции. Они хотели, чтобы Соединенные Штаты вслед за Великобританией перешли на золотой стандарт.26

Золотой стандарт разделял обе партии по практическим, идеологическим и моральным соображениям. Практические последствия вращались вокруг дефляционных последствий золотого стандарта. Теоретически, при золотом стандарте правительство могло выпустить не больше гринбеков, чем оно могло выкупить золотом, и денежная масса страны, таким образом, должна была сократиться. Однако у Конгресса уже был неприятный опыт сокращения. В 1866 году он уполномочил министра финансов президента Джонсона,

Хью Маккалох, чтобы уменьшить количество гринбеков, и валюта дефлировала на 8 процентов в год. Это оказалось особенно тяжело для Юга и Запада, где на душу населения обращалось гораздо меньше денег, чем на Востоке. Когда, как и предсказывали противники ретракции, в 1866 году наступила рецессия, Конгресс замедлил ретракцию. А когда рецессия продолжилась в 1868 году, Конгресс приостановил полномочия Маккаллоха по выпуску гринбеков.27

Финансовые маневры Айзека Шермана, ведущего либерального сторонника золотого стандарта, показали, как должники выигрывают от инфляции и проигрывают от дефляции, и почему кредиторы предпочитают золотой стандарт. Во время Гражданской войны Шерман был богатым человеком, ярым республиканцем, аболиционистом и кредитором. Он понимал, что гринбеки приведут к инфляции, которая нанесет ему ущерб. Он сетовал, что его существующие займы будут стоить всего "60 центов за доллар", а значит, "мой бык будет убит". Когда гринбеки упали в цене, и в 1864 году для покупки 100 долларов золота требовалось 289 долларов в гринбеках, Шерман понял, что появилась возможность. Политика правительства позволяла покупать облигации за дешевые гринбеки, а проценты выплачивать дорогим золотом. Если бы он купил облигации на 1000 долларов за гринбеки, а гринбеки продавались бы за треть цены золота, то процентные ставки почти втрое превысили бы номинальную ставку в 6 процентов. Он преуспел, а если бы правительство выплатило основную сумму по облигациям в более дорогих долларах в золотом эквиваленте, он преуспел бы еще больше.28

Шерман и другие сторонники золотого стандарта считали свою позицию чем-то большим, чем корысть. Они делали моральный выбор, и противники золотого стандарта отвечали им тем же, из-за чего дебаты о монетарной политике часто казались скорее теологическими, чем политическими. Либералы часто формулировали решение между золотом и гринбеком как выбор между грехом и спасением. Карл Шурц постоянно описывал погашение американских облигаций гринбеками - даже если они были куплены за гринбеки - как аморальное. Либеральный публицист Эдвард Аткинсон, финансируемый Исааком Шерманом, приравнивал принятие гринбеков к воровству. Он объявил обращение гринбеков преступлением и потребовал, чтобы преступления пресекались, чего бы это ни стоило. Природа требовала золота; оно, как и