Разбойник - Александр Логинов

– Пустое все, – беспечно отмахнулся Андрей. – До бога далеко, а до Резани еще далече.

– Не скажи, – возразил воевода. – А купцы наши?

– Усилим охрану на кораблях, – отмахнулся Андрей. – А к эмиру мы сами сходим в гости. Позже.

Андрей и не подозревал, что своими словами и действиями положил начало походам за «зипунами», впоследствии не раз наводившими ужас на осман.

Оставалось решить, что делать с боевой галерой-каторгой и как поступить с невольниками-гребцами на ее борту. На совет князь призвал всех ближников, включая баннерета. Мнения советников разделились, кто предлагал отпустить невольников, предоставив самой судьбе решать, что с ними станется. Ерошка выступил против такого предложения, не по-христиански это. Османы осерчают и казнят всех невольников, просто чтобы злость сорвать. Эти – могут.

После долгого спора решили предложить невольникам выбор. Кто желает – идет на поселение в резанскую вотчину князя, либо как вариант в московские деревеньки – княжеские купли, либо, если пройдет испытание – в боевые холопы княжеские, и это вариант не самый худший. Кто хочет – может остаться на берегу и попытать удачу. Остальные получают каторгу, на которой им предлагалось добраться до ближайшего европейского порта. А там выбранный из состава невольников совет продаст галеру. Вырученные деньги поделят на четыре равные части. Три части совет перешлет князю в Царьград, а четверть поделят по справедливости между бывшими невольниками, чтобы они смогли добраться до дома или куда их бог приведет. На том и порешили.

Заделав пробоины и подготовив корабли к отплытию, никто не ожидал более неприятностей. Пленных осман, велением государя, подвергли жестокой казни на берегу, предварительно отрезав всем носы. Окровавленный мешок со страшным грузом вручили сыну Ибрагима, несчастному сыну владельца караван-сарая, сообщившему властям о готовившейся сделке по незаконной продаже оружия русичам, с наказом передать поминок самому эмиру. Эту идею государю подал греческий шкипер.

Как-то раз один генуэзец, воевавший с трапезундским императором, напал на православный монастырь и отрезал носы всем монахам и окрестным крестьянам. Их он отослал в дар императору и продолжал слать еще, пока император не пошел на уступки, заключив мир с республикой.

Всем идея понравилась, особенно Андрею. Эмир подарил ему три отрубленных головы его матросов, а взамен князь пришлет отдарок – несколько сотен отрезанных носов эмирских головорезов. Равноценный поминок, так справедливо считал Андрей, и все были с ним согласны.

Трюм корабля тщательно отмыли от вина и крови. Работу эту поручили купленным в Синопе малолетним рабам и полонянкам-рыбачкам. Шкипер, почувствовав власть на корабле, приказал им на помощь отправить церковников – а нечего прохлаждаться, когда другие работают. Это только на первый взгляд кажется, что тряпкой махать – проще простого. А попробуй вымой трюм начисто, когда над душой стоит не кто иной, как сам боцман, и внимательно следит за качеством мытья. На корабле и так строго следили, чтобы никто не вздумал выплеснуть суп там, или иную жидкость на баласт, или в ином месте корабля, отчего в трюме мог появиться смрадный запах и более того – распространиться зараза. А тут сразу несколько бочек пролилось! Шкипер, как бывалый моряк, хорошо представлял крайнюю опасность и для корабля, и для людей, и для товаров. Но, слава богу, на балласт попало не много жидкости, до Крыма они с божьей помощью доберутся, а там трюм проветривать придется, да и балласт вытащить и выскоблить все там не помешает. Но это потом. Все потом. А пока нужно быстрее уходить от турецкого берега.

Наву, идущую на веслах[104], взял на буксир фрегат. И как назло, навстречу им в бухту заходил один корабль под генуэзским флагом. И что особенно важно, он не собирался отворачивать, паруса приспустили на нем и только.

Шкипер что-то сказал такое воеводе, отчего тот взревел громким басом:

– К оружию!

– Что орать, – Андрей ворчливо выговаривал свое недовольство непонятно кому. – Все не слава богу. Думал, спокойно пожить в свое удовольствие, а тут саблю из рук не выпускаю. Козлы эти, ну не сидится им на жопе спокойно.

– Горе тебе, опустошитель, который не был опустошаем, и грабитель, которого не грабили! Когда кончишь опустошение, будешь опустошен и ты; когда прекратишь грабительства, разграбят и тебя, – тихо произнес Ванька-толмач, кстати, во время схватки с турками отсиживавшийся вместе с невольниками в трюме.

– Сам-то понял, что сказал? – рассмеялся Андрей.

– Пророчество пророка Исайи, – все тем же тихим голосом ответил Ванька.

– Это, по-твоему, я разбойник и грабитель? – вспылил Андрей.

Ванька не стал отвечать, он просто развернулся и направился к лестнице, ведущей в трюм, и, лишь наполовину спустившись по ступенькам, соизволил ответить:

– Я буду молиться за вас.

– Тьфу, одно слово – ромей, – Кузьма презрительно сплюнул на палубу.

Шкипер поморщился, но смолчал.

Враждебность генуэзского корабля не вызывала сомнений, там готовились к бою, и даже выстрелили из своего орудия по кораблю Андрея. Попали, черти.

Что-то там даже поломали. Андрей шел, не оглядываясь, по палубе, прихватив с собой пару заряженных ручниц. Его место на кормовом замке.

Из бумаг, найденных Булатом, Андрей знал, что Генуя ревниво следит за отсутствием конкурентов на Черном море. Если с присутствием венецианцев она еще мирилась[105], то татар и русских к самостоятельной торговле не допускали. Смельчаки просто исчезали вместе со своим кораблем. Да и граждан республики, оказывающих помощь русским купцам в перевозке их товара за море, ждали наказания в виде штрафов и пени.

Посему стоило предположить, что генуэзский корабль ошивался где-то неподалёку от входа в бухту, и убедившись, что османы не преуспели в нападении, капитан принял решение самому испытать судьбу, атакуя чужаков.

Пусть попробует. После захвата галер огнестрела на наве значительно прибавилось, а вот годных для боя стрел и болтов было мало. Арбалетами они обеспечены более чем, по фряжским нормам – два арбалета на баллистария, а у Андрея на каждого воина, включая матросов, и если считать с османскими самострелами, то по шесть самострелов на брата. Так-то их больше, но не все исправны, требуют починки, но и того, что есть – хватит за глаза.

Все стрелки отдали татарам и молодцам-стрельцам. Пучки стрел как раз поднимали на марсовую площадку, откуда стрельцы смогут поражать врага на расстоянии. Булат наверх не полез, боится высоты мужик. Это единственное, чего как оказалось, он боится.

Андрей, волнуясь, ожидал приближения вражеского корабля, на фрегате быстро прочухали ситуацию, перерубили буксирный канат и свалили в сторону. С генуэзского корабля по фрегату стреляли, но безрезультатно. Андрей надеялся, что Вострая сабля не станет ввязываться в драку. Боярин все еще лежал в постели, в маленькой каюте, уступленной ему князем. Череп боярина от удара камнем чудом не раскололся. Вострая сабля чувствовал себя не лучшим образом, тошнота и головокружение не проходили. Но кто его знает, этот может наплевать на недомогание и заявиться во всей красе на битву. Очень не хотелось бы потерять посланников, когда конечная цель путешествия так близка. Смерть любого из посланников Андрею не простят, однозначно.

Воевода жахнул по приближающемуся кораблю из носового орудия, разнеся в щепки несколько досок на носовом кастле генуэзца. Потом корабли сблизились. На наву Андрея во множестве полетели железные крючья и целый град арбалетных болтов. В ответ ударили бортовые орудия навы, этот залп стал неприятным сюрпризом для фрягов. Не ожидали они встретить настоящую плавучую батарею. Метательные механизмы добавили разрушений на генуэзце, хотя и так, после залпа пушек, там все превратилось в щепки.

Стенка кастля практически исчезла, настил верхней площадки рухнул, придавив абордажную команду, до времени укрывавшуюся в нижнем помещении. Баллистарии с верхней площадки полетели в проем между кораблями, и столкнувшиеся борта кораблей раздавили несчастных. Кому повезло за что-либо уцепиться, тех, как в тире, расстреляли из арбалетов.

Носовое орудие на генуэзском корабле опасно накренилось, крепления пушки не выдержали, и орудие вот-вот грозило сорваться с места. Что нежелательно – как есть, проломит борт княжьей навы. Ну, если не проломит, то что-нибудь да поломает, и не хотелось бы потерять трофей в водах залива. Поднимай его потом, если еще получится поднять.

Андрей даже не успел скомандовать идти на абордаж, как все без команды рванули на вражеский корабль. Даже невеста Луки была в числе атаковавших, хотя еще час назад она больная валялась в каюте. Вот бабе неймется. Убьют же.