Разбойник - Александр Логинов

Шкипер безумно матерился, гоня матросов на мачту. Ядро снесло одну из мачт генуэзца, и та рухнула на корабль Андрея, запутавшись в снастях. Четверо матросов отставили арбалеты, прихватив топоры, чертыхаясь почем зря, полезли наверх. Смелые парни, с кормового кастля враг еще вел обстрел, и вполне баллистарии могли подбить матросов.

Кузьма первым делом рванул к вражеской пушке, прихватив с собой веревку. Вместе с двумя помощниками они быстро, но тщательно закрепили орудие, чтобы оно не сорвалось. А уж потом Кузьма рванул на кормовой кастль, там уже рубились Данила с Шателе-ном. Рыцарь, после призыва к оружию, моментально облачился в свой доспех, с помощниками это дело минутное. Дитрих, по прозвищу Кабан, вязал пленных, кого не придавило в носовом кастле.

В общем, полная и безоговорочная победа. Даже совсем неинтересно. С момента начала абордажа прошло от силы пять-семь минут. И все. Враг разбит. И что дальше?

Куда опять девать пленных? Татарам продать? А может, османам? Нет, нельзя. Нельзя оставлять их в живых. Никак нельзя. Остается одно – избавиться от них. Пусть этим занимается Лука. В конечном счете он еще не самый кровожадный. Отнять шесть десятков жизней – тяжелый грех. Но на кону стоят жизни князя и его людей. Выбор очевиден.

С генуэзца долго перетаскивали разное добро на наву, а раскуроченный корабль поутру отогнали в море и затопили.

Андрей тем временем писал письма домой, первым делом составил длинный перечень распоряжений для дворецкого. Вроде бы все давно обдумано, ан нет – то и дело приходилось дописывать. Хорошо, что не лично приходилось писать, сам бы Андрей провозился бы до утра, а писец бойко водил гусиным пером по бумаге, а ловко-то как! Ни одной кляксы не посадил!

Закончив с грамоткой для управляющего, Андрей вышел на палубу проветриться. Там переговорил с воеводой о его возвращении домой. Лука Фомич, пока не вернется князь, обещался расширить территорию княжьей вотчины. На юге земли много. Номинально – это земля резанского князя, но фактически там хозяйничают изгои – казаки. Выдавить их с земли – наипервейшая задача воеводы. Земли те Андрей планировал отдать Шателену и Кабану, урману же государь собирался пожаловать земельку на восточных рубежах. Самое главное – укрепить замок княжеский огненным боем и метательными орудиями. Камней побольше запасти, горшков, создать запасы шерсти, масла, смолы и иных горючих материалов. Отремонтировать фряжские самострелы, запасы стрелок к ним иметь в достатке. Тысячи четыре – не меньше. Стрелы к лукам запасти – тысяч десять-пятнадцать. Копий в замке надлежало иметь не меньше пятисот, боевых топоров и секир – столько же. Ну и доспехов запасти поболее. Все, что доброе из трофеев – то себе оставить, что похуже, то Гирею отложить. Спиридон, конечно, волком взвоет, но то его проблемы. Самострелы хранятся на специальных стеллажах, и их потребуется ой как много, а еще бочки для стрелок понадобятся, ящики для наконечников, да для наконечников копий особые ящики, да для топоров и секир. Кольчуги да брони тоже требуют особого ухода. Минимум пятнадцать человек потребуется для надлежащего ухода за вооружением. А у Спиридона на счету каждый холоп.

Еще не забыть князьям: резанскому и московскому поминки заслать – зверей хищных, оружия и сброю добрую на два десятка воев, сукна и иных товаров в достатке. Еще отправить поминок тферскому князю и его жене, но оружие ему не посылать. Новгородскому владыке отправить восточного сукна и иных тканей добрых, еще книг греческих. Ванька их уже отложил особо.

Андрей надеялся, что в усадьбе уже отстроились. За время отсутствия князя в ней должны были произойти громадные изменения. Большая часть работ, как знал Андрей из письма Спиридона, близка к завершению. Во-первых, высокий мыс, на котором стояла усадьба, превратился в неприступную твердыню с двумя линиями обороны. Не мудрствуя лукаво, резанские мастера взяли за образец кремль Резанского князя. Стены крепости вдоль высокого берега реки были деревянными, высотою в шесть метров, что делало их практически неприступными. Со стороны плато первая линия обороны представляла собой глубокий ров с земляным валом, на котором стояли рубленые стены высотой в четыре метра. В самом их центре мастера возвели надвратную башню. Через ров, со стороны ворот, перекинут подъемный мост.

Вторая линия обороны – настоящая крепость с высокими бревенчатыми стенами и мощными башнями. Перед крепостицей холопы вырыли глубокий ров шириною почти в десять и глубиною в шесть саженей. Ров соединялся с рекой, и сама крепость оказалась на рукотворном острове. На валу стояли мощные деревянные стены с надвратной башней. В самой усадьбе произошли большие изменения. К хоромам после пожара пристроили две просторные повалуши[106] на двухъярусном подклете, соединенных тремя сенями, одна уже была почти готовая, вторую на момент написания грамоты еще не успели достроить, оставалось только крышу возвести, четверо сеней с чердаками[107] и еще одно крыльцо. Под одними сенями устроили подсенье, под другими – конюшни. Теперь во внутренней части усадьбы, в конюшнях, могла смело разместиться сотня-другая лошадей, при конюшнях поставили дополнительно еще две житницы и три мшаника[108], да в нижней части усадьбы поставили конюшни на две сотни лошадей.

Избы мастеровых людей раскатали и перенесли в нижнюю часть, на их месте поставили дворянские избы в две с половиной сажени. Срубили еще несколько мылен для дворян, две поварни плетеных в шесть саженей каждая, еще одну поварню сытную и три пивоварни.

Все хозяйственные постройки располагались на заднем дворе. По традиции, все сооружения возвели без всякого плана, Андрей сам виноват – не доглядел. Для сытников и других дворовых людей дома срубили рядом с избами мастеровых.

Пожалуй, хоромы государя должны в несколько раз превосходить хоромы резанского и московского князей, вместе взятых.

Андрей попрощался с товарищами, отправляясь в Царьград сопровождать посланников. Вместе с ними в дорогу собрались Кузьма с Булатом и его татарами. Андрей долго беседовал с воеводой, давая наставления. После потопления генуэзца нужно быть очень осторожными, чтобы не подставить под удар Савку. Парню предстоит натурализоваться, без получения гражданства не получить права гражданина республики. Фряги так просто торговать не позволят, это уже ясно, как божий день. Еще следовало аккуратно узнать, не связали ли власти Кафы исчезновение каменщиков с именем Андрея. Мастерам ведь запрещено покидать город больше чем на три дня, а на более долгое отсутствие требовалось особое разрешение. Мастера покинули Кафу вполне официально, с соблюдением всех формальностей.

В Кафу воеводе Андрей запретил заходить, там чума. Оставить наву и галеры Савке и, пополнив запасы провианта, сразу на рыбацких баркасах двигаться домой, в родное княжество. Людьми Лука обеспечен, две дюжины невольников с каторги изъявили желание поступить на службу государю. Все они испанцы, вернее, валенсийцы, арагонцы, каталонцы и даже есть один наваррец. Благородных среди них мало – только двое, из Валенсии. Остальные – были в прошлой жизни простыми баллистариями на купеческих судах. Это хорошо. Еще десяток генуэзцев перешли на службу к князю. Лука, добрейший человек, предложил пленникам выбор – кто умертвит своих товарищей по несчастью, тому сохранят живот и более того – примут на службу. Андрей сам видел – почти все изъявили такое желание. Лука выбрал десяток – остальных казнили. Теперь у этих генуэзцев нет пути назад – за убийство своих товарищей их на родине ждет справедливый суд и смертная казнь.

Рано утром корабль Луки отплыл, Андрей смотрел на удаляющиеся корабли и думал, что все еще только начинается. Дорога в Царьград оказалась очень долгой и полной опасных приключений. Что ждет его там? Вернется ли домой? Бог знает. Бог знает.

Сноски

1

Река в Рязанской и Тульской областях России, правый приток реки Оки.

2

Струг – русское плоскодонное парусно-гребное судно.

3

Паузок – речное плоскодонное парусно-гребное судно.

4

Неслыханное дело по нынешним временам.

5

1 января.

6

Заведенные еще татарами.

7

Собственно урус среди преследователей был только один – Лука Фомич.

8

Поелику всеношное бдение чрезвычайно утомительно, для подкрепления сил монахам во время службы раздавались освященные на вечерне хлеб и вино. В некоторых монастырях монахам полагалось по две чаши вина.