Моя Святая Земля - Максим Далин

Демон сел, выпил залпом и швырнул кубок в угол. Поморщился от звона стекла. Он выглядел таким неожиданно несчастным, что Марбелл против воли почувствовал жалость.

— Что случилось, прекраснейший государь? — спросил он, вложив в голос всё сочувствие, какое мог изобразить.

— Собачонка воет, — бросил демон. — Воет и воет, этот звук — как иголка в виске. Зачем рыжая притащила в мой дом эту скотину?! И почему я не могу пойти и заткнуть её, а, Марбелл? Это мой дом!

— Но собачонки отсюда не слышно, — опрометчиво удивился Марбелл.

— По-твоему я вру? — поразился демон. — Ты что, спятил, отравитель?!

— Вам надо поспать, ваше прекраснейшее величество, — сказал Марбелл извиняющимся тоном. — Ваш слух обострился от усталости, мой драгоценный государь…

— Не хочу этой дурацкой свадьбы завтра, — сказал демон капризно и жалобно. — Хочу сегодня свернуть башку этой поганой собачонке, а её хозяйку…

— После свадьбы, дорогой государь, — ласково сказал Марбелл. — Подождите денёк — и всё будет весело. Вы ведь знаете, что короне нужны деньги…

— Короне! — фыркнул демон, блестя глазами. — Беса лысого, не короне, а Дамьену, жадной суке! — продолжал он яростно. — Думаешь, я не знаю, что он обворовывает меня?! Ради денег, которые он решил у меня украсть, я должен кривляться на потеху толпе, как комедиант на рынке, да?! Нужна мне очень эта свадьба, этот храм, этот праздник, и деньги эти тоже, провались оно всё в пекло! Спалить златолесских ублюдков, начать с рыжей — вот это было бы весело. А Дамьена повешу за яйца, если он будет напоминать о деньгах!

Знал бы канцлер, как я прикрываю его от королевских забав, подумал Марбелл с некоторым даже удовольствием и принялся уговаривать демона подремать и не думать о грязных придворных интригах. Король то огрызался, то хныкал, но микстура мало-помалу начала действовать — и он дал увести себя в спальню.

В такие моменты демон, несмотря на весь ужас, окружающий его багровым туманом, казался Марбеллу больным ребёнком. Что на него находит? Может ли демон болеть, как смертный?

Как бы то ни было, обязанности лейб-медика заключались и в том, чтобы провести ночь рядом с государем, которому нездоровится. И Марбелл, бодрствуя у постели демона, который вздрагивал и стонал во сне, думал, что завтрашний день будет феноменально ужасен.

Всем отольётся эта проклятая свадьба.

Марбелл как в воду глядел.

За ночь похолодало, и столицу окутал туман, густой, как молоко. Свадьба в тумане — прелесть, что такое: храм потонул в белёсой мути, площадь было не разглядеть из дворцовых окон. Колокольный благовест звучал в густом стылом воздухе глухо, как в подушку.

И демон проснулся в ожидаемо отвратительном расположении духа. Хандра накатила на него совершенно некстати, лучше бы он резвился — но резвиться королю не хотелось. Он с отвращением дал себя одеть, отшвырнул чашку с тёплым пряным вином, наорал на Марбелла и сцепился с Отцом Дереком, Иерархом Святого Ордена, прибывшим на свадьбу.

— Марбелл, если этот монах будет читать мне морали, я, клянусь адом, лишу его добродетели турнирным копьём какого-нибудь именитого предка, — выдал демон, когда Иерарх попытался заикнуться о супружеском долге монарха.

Дерек боялся демона до заикания, потому спорить не посмел и начал читать "Ныне соединяешь", но короля раздражало и это. Марбеллу пришлось отозвать Иерарха в сторонку и попросить молиться в соседнем помещении.

Вся свита демона выглядела какой-то встрёпанной, помятой — и даже роскошные костюмы, алмазная пудра, золото перстней и серёг это не скрывали. Весёлым казался лишь маршал Лонг, по всей вероятности — из-за крайней бесчувственности. Двор шушукался о тумане и знамениях; Марбелл лично велел выпороть лакея, вякнувшего что-то о "ни зги не видать" — но это положения не исправило.

Послали за невестой. Принцесса спустилась бледная, с синяками под глазами, совсем не красившими остренькое личико, спокойная, как мертвец — и белое подвенечное платье казалось богатым саваном. Её свита явно не ждала ничего доброго, мужчины смотрели угрюмо, женщины — устало, а старая няня, вдобавок ко всему, держала на руках поганую собачонку.

К счастью, собачонка не гавкала. Даже рёв рожков и труб, пение монахов и колокольный звон вызвали у псинки лишь судорожные зевки.

Демон взглянул на собачонку с отвращением, но ничего не сказал. Марбелл понадеялся, что король решил держать себя в руках хотя бы до конца церемонии.

Туман убил праздник. В тумане тонула толпа; кто-то крикнул "Слава королю!" и "Слава невесте!" — но туман мешал собравшемуся на площади плебсу хоть что-то рассмотреть, и приветствий было почти не слышно. Украшения, золочёные штандарты и шатры, плюмажи и цветочные арки казались в тумане мутными серыми пятнами. Солнце сгинуло в непроглядной небесной мути — к тому же, от сырости всех слегка знобило.

Храм Святой Розы смотрелся тёмной громадой, выступил из туманного молока, как рок — но внутри горели свечи, было намного теплее, чем снаружи, и неожиданно уютно. Все, кто мог, набились в храмовый придел: столичная знать, дипломаты из Междугорья, Златолесья, Приморья, свита Иерарха — все пытались подобраться поближе к алтарю и поглазеть на невесту.

Демон в белом и острых бриллиантовых огнях смотрелся почти благообразно. Джинера в украшенном тонким золотым обручем плоёном чепчике, закрывшем её рыжие кудри, напоминала жертвенного агнца — и напряжённо смотрела на нерукотворный образ Божий, словно чего-то ждала.

Чуда, подумал Марбелл с внутренней усмешкой. Ну-ну.

Но Джинера дождалась.

— Воззри, Господи, на государя Святой Земли! — басом изрёк Иерарх.

Настал миг благоговейной тишины — и тут её прорезал юный голос, прозвучавший очень громко и очень чётко:

— Алвин, это не о тебе. Государем Святой Земли ты стал лишь потому, что твой отец, принц Бриан, убил моего отца, короля Эральда, и мою мать, королеву Амалию, а твою душу отдал аду за корону. Беда в том, что, ради собственных амбиций, вместе с тобой Бриан отдал аду Святую Землю целиком. Ты знаешь, что я говорю правду — и сам Бриан перед смертным часом подтвердит мои слова. Надеюсь, он сможет это сделать, хоть Марбелл и травит его уже не первый год по твоему приказу.

Тишина повисла, как в склепе. Из тени заалтарной ниши вышел высокий белокурый юноша в странной одежде. Появись в храме танцующий скелет — это не ужаснуло бы свиту демона сильнее: кажется, ни один человек из приближённых демона не усомнился в истине сказанного. Сам Марбелл почувствовал, как жар ужаса прошиб его с головы до ног.