Пекарь-некромант. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я снял с пояса кошель, приподнял его – показал Крюку.
- Я пришёл, чтобы расплатиться с вами, господин Музил.
- Что это?
- Десятая часть прибыли моей пекарни за последние дни.
Атаман протянул руку. Я отметил, что та похожа на лопату, при помощи которой пекари отправляли заготовки для караваев в печь. Привстал, вложил в ладонь Крюка кошелёк. В окружении толстых растопыренных пальцев мешочек с деньгами выглядел крохотным. Рел Музил не развязал его, а лишь поднёс к лицу, встряхнул – прислушался к звону монет.
- Серебро? – сказал он.
Взвесил кошелёк в руке.
- Неплохо, - сообщил Крюк.
Бросил мешочек с монетами на стол.
- Твоя пекарня приносила хороший доход, кулинар. Да. И мне тоже. Хлеб ты выпекал вкусный. Сегодня за завтраком мне его уже не хватало. Ел выпечку другого мастера – с твоей не сравнится. Да.
Бандитский атаман откинулся на спинку кресла. Рядом с его массивным телом стол не казался таким уж большим, хотя по линейным размерам вполне годился для игры в бильярд. Два крохотных огонька-светильника отражались в тёмных глазах Рела Музила. Тот смотрел на меня сверху вниз, жевал губы – будто что-то обдумывал. Крюк постучал пальцем по столешнице.
- Какие у тебя планы на будущее, пекарь? – спросил он. – Когда планируешь возобновить работу? Может, помощь какая нужна? Ты скажи – велю тебе подсобить. И кстати, есть догадки, кто мог поджечь твой дом?
Я пожал плечами.
- Кто поджёг – не секрет. Конкуренты. Сыновья мастера Фетрика.
Вынул из кармана скрученный в трубочку лист бумаги – старался не делать при этом резких движений. Продемонстрировал трубочку хозяину дома. Дёрнул за кончик толстой льняной нити – распутал завязки. Аккуратно развернул лист. В свете лампы блеснули чернила надписей и печатей. Выровнял бумагу, чуть согнул её – помешал вернуться в свёрнутое состояние.
- В Персиле я не останусь, господин Музил. Тесно мне здесь. Не вижу перспектив. Уеду в столицу. Как можно скорее. Поэтому я прошу вас не затягивать с оплатой.
- С какой оплатой? – спросил Крюк.
- Вот.
Я снова привстал, положил на стол перед бандитским атаманом так и норовивший вновь свернуться плотный лист бумаги – при плохом освещении тот казался не белым, а бежевым. Крюк прижал его ладонью (я в очередной раз подивился размеру его руки). Но смотрел по-прежнему на меня, будто пытался угадать содержимое документа по выражению моего лица.
- Что это? – спросил Рел Музил.
Он продвинул бумагу к себе, взглянул на выведенные красивым каллиграфическим почерком буквы. Я ожидал, что бандитский атаман подобно Лошке станет шевелить губами, вчитываясь в текст. Но Крюк лишь скользнул по строкам равнодушным взглядом, точно те были составлены на незнакомом ему языке. Внимательно рассмотрел лишь печать стряпчего.
- Это купчая на пекарню, господин Музил, - сказал я. – Там указана стоимость моего разрушенного дома в Лисьем переулке.
- Хочешь, чтобы я помог вытрясти деньги из твоих обидчиков? – спросил Крюк.
- Нет, - сказал я. – Хочу, чтобы вы возместили мне ущерб от пожара, господин Музил. Выплатили мне ту сумму, что указана в купчей.
Брови бандитского атамана вспорхнули на лоб. Я почувствовал, что Крюк не притворялся – мне действительно удалось его удивить. Маска удивления сделала лицо Рела Музила похожим на личико младенца. Фото таких детишек, смотревших на мир широко открытыми глазами, в моей прошлой жизни любили размещать на обложках книг-пособий по уходу за детьми.
- Я? – спросил Крюк.
- Именно вы, господин Музил.
Я посмотрел в глаза атамана.
Увидел в них иронию. И неверие в то, что я говорил серьёзно.
- Я платил вам, господин Музил, за охрану моего предприятия. Платил, признайте, исправно. Я считал наш договор справедливым. Ведь каждый должен заниматься своим делом. Работа пекаря выпекать хлеб. Люди охотно покупали мою продукцию. Ваша работа – следить за тем, чтобы лихие люди не мешали мне работать. Ведь так? Но вы не исполнили свою часть обязательств. Мою пекарню сожгли.
Я развёл руками.
- Поэтому я полагаю, что вы, господин Музил, как честный человек, возместите мне ущерб, полученный по причине вашего недосмотра.
Крюк усмехнулся: мне удалось его позабавить.
- Как честный человек? – сказал он. – Ты, пекарь, вообще понимаешь, к кому пришёл и чего просишь? С тобой всё нормально? Ты часом не ударился головой при пожаре?
Я старался прислушиваться лишь к словам атамана бандитов – не слушать ворчание и наставления бродившего по тёмной комнате мастера Потуса. Призрак не умолкал ни на минуту. Всё норовил словами уколоть то меня, то хозяина дома. И без устали сыпал информацией о том, что творилось в доме Рела Музила – интересной информацией, но сейчас не очень-то для меня полезной.
- Со мной всё хорошо, - сказал я. – Пожар никак не повлиял на мои умственные способности. Я как считал, так и считаю вас, господин Музил, честным человеком. Я уверен, что вы поступите правильно.
- Правильно? А ты не думал, что я сверну тебе шею, пекарь? За твою наглость.
Музил хлопнул ладонью по купчей.
- Не свернёте, - сказал я.
- Уверен?
- Конечно. Поймите, господин Музил: ведь дело не в деньгах. Во всяком случае – для меня и для вас. Тут дело в справедливости. И в деловом доверии. Я доверил вам, господин Музил, охрану своего предприятия. Но…
Я пожал плечами.
- …Но конкуренты его сожгли.
- Деньги всегда имеют значение, пекарь. Да.
- Только не в тех случаях, когда на кону стоит деловая репутация.
Рел Музил прищурился.
- Почему ты считаешь, пекарь, что твою пекарню сожгли сыновья мастера Фетрика? – сказал он. – Может, ты сам её подпалил?
Атаман усмехнулся – блеснули в свете лампы его крупные белые зубы. Когда Крюк улыбался, мне виделось в нём что-то общее с клифскими волкодавами. Должно быть, так походили друг на друга хищники. Ведь что ещё могло быть общего у собачьих голов и колобка, кроме той угрозы, что они транслировали окружающим. Вот только я успел привыкнуть к грозной ауре клифов. Потому меня не впечатлила и улыбка Крюка.
- Мастер Потус видел, как
