Странник. Трилогия - Игорь Чужин

— Да, хозяин.

— Спрячься понадежней и не высовывайся.

Я вынул камни Силы из второго метателя и полез на вершину скалы. То, что я отослал Первого, было простой хитростью, простым желанием дать ему шанс выжить. У меня не возникало иллюзий в том, что мне удастся уцелеть. Главное — не подохнуть сразу, а убить как можно больше врагов и увести их от дороги.

Я удобно устроился на вершине холма и стал дожидаться появления противника. В моей голове всплыла картинка из фильма «Белое солнце пустыни», где Сухов, лежа у пулемета на крыше мечети и дожидаясь подхода бандитов Абдуллы, мысленно пишет письмо Екатерине Матвеевне. Правда, моя Екатерина Матвеевна была похожа на Гюльчатай, а ее формы уступали формам жены Сухова. Я невольно улыбнулся, представив себя со стороны.

Прошло всего полчаса, и на дороге показался большой отряд всадников. Я поставил метатель на боевой взвод и приготовился к бою. В отряде насчитывалось около сотни воинов. Дождавшись, когда ассасины выйдут из-за холмов и втянутся на равнину перед скалой, нажал на спуск метателя. То, что я начал стрелять на большом расстоянии, стало главной моей ошибкой. У файербола есть один большой недостаток — это невысокая скорость полета. Огненный шар преодолел дистанцию до цели с некоторой задержкой — ассасины успели увидеть его и бросились врассыпную. Мне удалось первым выстрелом уничтожить только два десятка всадников. Поняв свою ошибку, я продолжил стрелять, стараясь подпустить врагов поближе. Земля у дороги буквально кипела от огненных взрывов, но больше половины ассасинов скрылись в холмах. Обругав про себя свою дурость, я стал перезаряжать метатель. Диск метателя снова был полон, и у меня остались последние десять выстрелов.

Несмотря на потери, противник не заставил себя долго ждать. Тактика ассасинов резко поменялась, и они, рассыпавшись на группы по три человека, стали обходить скалу с флангов. Такой сценарий меня категорически не устраивал, но мне удалось уничтожить еще два десятка воинов до того, как со стороны холмов прилетел первый файербол. Взрыв раздался у подножия скалы, и на меня полетели осколки раскаленного камня. Кольчуга защищала только от металлических предметов, поэтому я получил несколько синяков и ожогов.

Началась дуэль на метателях. Со второго раза мне удалось уничтожить метатель противника, и над холмами поднялось грибовидное облако взрыва камней Силы. Порадоваться своему успеху я не успел, еще один метатель противника открыл огонь по моей скале практически в упор. Первый же взрыв отбросил меня от моего оружия, второй сбросил со скалы.

На вершине скалы полыхало, и я бросился к лошади, привязанной у подножия. Первый мой шаг стал одновременно и последним. Полет со скалы не прошел бесследно — левая нога оказалась сломанной. До лошади было всего несколько шагов, и мне удалось проскакать их на одной ноге. На мое счастье, адреналин блокировал нервные окончания, и болевой шок не добил меня. Лошадь рвалась на привязи и не позволяла сесть в седло. Обычный удар кулаком в ухо успокоил животное, и я на одних руках заполз в седло. Очередной взрыв метателя настиг меня уже в двух сотнях метров от скалы. Страшный грохот ударил по ушам, и через секунду догнала взрывная волна. Инстинкт самосохранения не позволил мне свалиться с лошади, руки намертво обхватили шею испуганного животного, и лошадь с огромной скоростью понесла в глубину пустоши.

* * *

Я лежал на земле возле трупа своей лошади и смотрел в глаза смерти. Внешне смерть походила на птеродактиля из книг по палеонтологии. Полуптица-полуящер сидела на крупе лошади и вырывала из нее большие куски мяса. Следующим в меню этого птенчика был я, Ингар, в простонародье Игорь Столяров.

«Вот и закончилась твоя эпопея, Игоряша, — прозвучал в голове насмешливый внутренний голос. — В заключении о смерти напишут: „Съеден птеродактилем“».

За последние сутки мне пришлось смириться с мыслью о смерти, сломанная нога раздулась, как валенок, пузыри от ожогов лопнули и превратились в струпья. Смерть стала желанным избавлением от страданий и уже не пугала.

«Интересно, откуда меня начнет жрать эта сволочь, с ног или с головы? Пусть лучше начинает с головы, так я быстрее умру».

Желание смотреть на то, как меня пожирают живьем, отсутствовало. Птичка прекратила потрошить лошадь и, покрутив головой, сделала прыжок в мою сторону. Мне стало нестерпимо обидно и жалко себя. И где все эти яркие мелькающие картины прошедшей жизни? Только боль и беспомощность. Птичка почти вплотную приблизилась ко мне и, взмахнув перепончатыми крыльями, поднялась в воздух.

«Это что, десерт откладывается? Эй, куда ты, мне что, гнить заживо?» — раздался в голове беззвучный крик.

Голова закружилась, и я начал тонуть в черной бездне.

Книга 2

Огненные дороги Геона

ПРОЛОГ

Раздолбанные телеги, охраняемые десятком конных ассасинов, тащились по заросшему проселку между стволами вековых деревьев. Скрип колес прерывался щелчками кнутов и руганью возниц. Дорога была ужасной — телеги то и дело застревали в корнях деревьев или колеях, залитых водой. Недавно прошел ливень, и с листьев деревьев на проселок непрерывно падали капли. Жара превратила лес в парную. Влажность была такая, что одежда на телах воинов промокла до нитки.

— Привал! — крикнул седой воин, и телеги свернули на небольшую поляну рядом с дорогой.

Ассасины спешились и начали расседлывать коней. Возницы поставили телеги в ряд и тоже выпрягли лошадей из телег.

— Все, остаемся здесь на ночь, — отдал команду седой ассасин. — Сегодня даже сам дьявол не заставит меня сдвинуться с места. В этом лесу могут жить только мокрицы и афры. Фарух, выстави дозоры и займись едой.

Высокий воин со шрамом на щеке, кивнув, повиновался. Двое воинов ушли в дозор, а остальные приступили к обустройству лагеря.

— Ахмед, старая образина, ты куда подевался? — закричал командир отряда.

— Я здесь, уважаемый Мераб, — откликнулся хромой старик в старой чалме.

— Как там пленный, не подох еще?

— Живой, слава Всевышнему, но он очень плох и, наверное, скоро умрет.

— Умрет, говоришь? Тогда светлейший Фархад тебя на кол посадит, а не этого хумана.

— Все в руках Всевышнего! Я делал все, что мог. На этом хумане места живого нет, нога сломана и гниет, он весь обгорел. Здесь видящая нужна, а не простой лекарь.

— Ладно, успокойся. Пойдем посмотрим на твоего подопечного.

Мераб с лекарем подошли к последней телеге. Ахмед откинул рогожу, под которой лежал раненый пленник. На них пахнуло смрадом разлагающегося мяса, и Мераб невольно отшатнулся.

— Ты что это, старый козел, совсем с ума сошел? — заговорил сквозь зубы седой ассасин, схватив старика за горло. — Живой, говоришь? Хуман давно сдох и протух, его черви уже едят, а ты мне голову морочишь.

— Господин, он живой, — засипел Ахмед. — Я хуману специально ногу разрезал, чтобы гной выходил, а черви рану чистят.

— Черви рану чистят? Тебя самого сейчас черви жрать будут, если ты эту дохлятину из каравана не выкинешь. Ты заразу в отряд притащить хочешь? В этом аду любая царапина гниет, нам только чумы не хватало. Бери Назима, оттащите труп подальше от лагеря и бросьте в канаву.

— Господин, меня визирь на кол посадит, если я к нему хумана не привезу, вы же сами только что сказали, — взмолился лекарь.

— Мне плевать, что он с тобой сделает, — зарычал воин. — Нам еще две недели по лесу тащиться, покуда к горам не выйдем. Кругом дикари и зверье хищное, мы сами подохнуть можем в любую минуту, а ты покойника мне предлагаешь на горбу таскать?

— Нет, господин, я только хотел… — начал лекарь.

— Назим, помоги этому идиоту, — прервал оправдания старика Мераб и пошел в сторону костра.

Воины вновь впрягли лошадь, и телега, поскрипывая колесами, затряслась по дороге в сторону оврага.

— Стоп, приехали, — сказал лекарь и остановил лошадь. — Бери его за плечи, а я возьму за ноги.

— Тяжелый, зараза, — произнес Назим, сбросив труп в овраг. — Ахмед, выбрасывай все барахло из телеги, я эту дрянь больше не повезу.

Старик выкинул из телеги подстилку и рогожу, которой был накрыт хуман, и телега отправилась назад в лагерь.

* * *

Скрип тележных колес стих за поворотом, и в лесу воцарилась первозданная тишина, только шум капели и крики птиц раздавались в глубине леса. В кустах послышался треск сломанной ветки, и из них высунулась синяя клыкастая рожа. Рожа повела бульдожьим носом и чихнула. Следом за головой из кустов появился и весь здоровенный шак в рваной одежде. Шак, принюхавшись, быстро направился на запах разложения в сторону оврага.