Заветные сказки - Сергей Иванович Чекалин

не хочет думать, что как соединение Божественного существа и энергии неслиянно, так и различие неизменно;

…Тем, кто принимает, что всякая фисическая сила и энергия Божества есть тварь;

…Тем, которые говорят, что если допустить различие в существе и энергии Божества, то значит – мыслить Бога существом сложным;

…Тем, кто думает, что одному только существу Божию свойственно имя Божества и Бога, а не энергии;

…Тем, кто принимает, что существо Божие может быть приобщаемо, и кто не хочет допустить, что приобщение свойственно благодати и энергии».

Да, не для нашего, да и не для всякого ума сказано. Во всяком случае, для моего – точно. Крепко сказано! Поди-ка, разберись! Особенно человек, который только и знает, что десять заповедей. А если остальное так туманно и сложно, то, молись не молись, ставь свечки не ставь, а всё равно окажешься в числе предающихся анафеме. Больно сложный учёт во всех этих премудростях, исходящих, причём, не от Бога, а от комментирующих на свой лад так называемое Его учение.

Никого не забывает церковь в своих трудах тяжких! И смотрите, как это обустраивается. Не Гришке, Тимошке, Стеньке, Емельке или Льву анафема поётся, а уважительно, с титулом, фамилией, а то и отчеством. Не дай Бог – Бог перепутает из-за множества имён. А того в голову не придёт, что все заупокойные записки и записки о здравии заполняются только именами, без фамилий, дней рождений и местожительства, без номера паспорта и ИНН. Бог-то вем, а я и так съем! Значит, для нас, сердешные, постарались, чтобы мы чего не перепутали, не подумали, что Лев – это один из достойных Пап Римских. Как, например, один из Пап, Григорий XVI (Бартоломео Альберто Капеллари). Не за что ему было стать святым или хотя бы немного приближенным к ним. Но и его действия были достойны. Это просто страшно подумать, как в его время католическая церковь обошлась с величайшим музыкантом Паганини. Известно, что Паганини недоброжелательно относился к церкви и религии. Но это ведь его личное дело, не помешавшее стать ему великим. Ан нет! Церковь не потерпела этого. И мало того, что при жизни доставалось от неё музыканту. Так и после его смерти показало всю свою извращённость. Приведу цитату из книги Анатолия Виноградова «Осуждение Паганини». Надо полагать, что это документальный факт.

«Да не будет он (Паганини – С.Ч.) предан земле кладбищенской, городской, частной и государственной, помещичьей и крестьянской, дворянской и графской, в лесах и полях, в виноградниках и фруктовых садах, у дворян в имениях или у купцов в городах, где бы то ни было и под каким бы то ни было предлогом, а если тайно это свершится, то да будет прощён во всех грехах тот верный сын церкви, кто выроет это дьявольское тело из земли, и выбросит из гроба, и развеет его по ветру».

Это дьявольское указание церкви было не только написано. Дальше всё совершалось по этому написанному. Тело Паганини было предано земле почти через шестьдесят лет после смерти музыканта! Представляете, почти шестьдесят лет наш Бог терпел это безобразие, с самого 1840 г. и до 1900-го! Да и похоронить-то разрешили только после приличной взятки, которую дал церкви сын Паганини. За это и грешную душу простили, освободив от тяжких грехов, оставив только свои грехи, за которые себя, как известно, Церковь никогда не наказывает. И, кроме того, можно представить, сколько грешных монахов, верных сынов церкви, охотились за телом Паганини, чтобы сбросить с себя грехи тяжкие.

И не только с Поганини так поступили! Было на ком учиться! И с не менее известным человеком, философом Вольтером, произошло практически то же самое – не разрешили его предать земле по установленному в католицизме правилу (произошло это в конце XVIII в.). Не разрешили, и всё тут! Хотя этого-то, Вольтера-то, поделом, он против церкви как уж только не разорялся! У него даже и клич такой был в её адрес: «Раздави гадину!» Ну как же такого отпевать и с церковными почестями укладывать в землю. Пусть даже по очень слабенькому «чину отпевания». (Известны различные «чины отпевания»: для простых смертных – одно, а для высоких служителей Бога и народа – совсем другое, как, например, для нашего бывшего Президента Б.Н.Ельцина.) Вполне вероятно, что ему, Вольтеру, мстили за спасение от мракобесия имён невинно, как потом и оказалось, убитых церковью принародно именем Бога Насущного: Жака Каласа, казнённого изуверским способом 10 марта 1762 г. за якобы сыноубийство; Сирвена, шевалье де Ла Барра; графа де Лалли и других. Хорошо, что наступила Революция, и тело Вольтера заняло достойное место в Пантеоне.

Всё это уже в более близкое к нам время. А давайте-ка вернёмся от времён Вольтера на двести лет назад, в 1562-й г., в Тулузу, в которой католики именем Бога убили три тысячи человек, бывших гугенотами. И ничего, Бог смолчал, как в своё время смолчал на такие же действия Моисея, убившего такое же количество своих соплеменников, никого за это не наказал. А католики дальше уж совсем распоясались, при смолчавшем-то Боге: парламент того же города Тулузы осудил ещё двести человек гугенотов на пытки и сыски. Мало того, потом в городе ежегодно стали отмечать эту победу над гугенотами. Прямо как празднование Пасхи, исхода еврейского народа из Египта, ознаменованного предварительной деятельностью Бога, определяемой в Священной Поваренной Книге под названием Библия как «десять египетских казней».

Не было у церкви права судить за неверие, было и остаётся только право осуждать за это. А делали по-другому, с Его разрешения, поскольку сами судившие не наказаны за свои преступления, да и в настоящее время не осуждены за это самой церковью, и Богом тоже не осуждены. Ну, последнее-то – понятно почему, во всяком случае – мне. Но это глубоко между нами, дорогой читатель.

Логика – имя прилагательное

«В огороде бузина, а в Киеве – дядька».

(Поговорка).

Если день начинается воскресной тишиной,

а вы точно знаете, что сегодня среда,

значит, что-то неладно.

Джон Уиндем. «День Триффидов».

Как же хочется быть судьёй! Это ведь Бог говорит: «Накажу!» Не вы Его именем, а Он Своим. И не надо собой подменять имя Бога. Ваше дело – обслуживание верующих. Сейчас-то вы не судите, к вашему, вероятно, сожалению. И анафему отступникам не поёте. Что толку, если наказуемый этого не слышит, если общество этого не воспринимает, а если и воспринимает, то с осуждением и не наказуемыми насмешками