История России с древнейших времен до конца XVII века - А. Боханов

После этой победы Орда вступила в пределы Новгородской земли. На две недели задержал их Торжок, упорно и мужественно оборонявшийся. Взяли его 15 марта, жители разделили печальную судьбу других русских людей: Захватчики же двинулись дальше, их цель — богатый, манивший добычей Новгород Великий. Но началась весенняя распутица, силы ордынцев после больших потерь в сражениях заметно ослабли. Не дойдя верст с сотню до Новгорода, они повернули на юг. Снова грабили, убивали, насиловали.

В верховьях Оки неожиданно застряли на семь недель у маленького Козельска. «Злой город» — так они его прозвали из-за долгих и бесплодных штурмов, больших потерь. Это их унижало и гневило. Козельчане же, от мала до велика, сражались с врагом, отбивали их яростные приступы. Когда ордынцы проломили крепостную стену, защитники города взялись за ножи. Все козельчане погибли — одни во время схваток, других, вплоть до младенцев, Бату-хан приказал убить после захвата города.

Один из ордынских отрядов встретил столь же стойкое сопротивление под стенами Смоленска. Здесь, по преданию, отличился некий юноша Меркурий — «прехрабро скакал по полкам, как орел летает по воздуху». Монголо-татарский отряд потерпел поражение.

Бату-хан увел свои обескровленные тумены на юго-восток, к низовьям Волги. Большая часть этого года и весь следующий прошли для Руси без потрясений. В 1239 г ., отдохнув и собрав новых воинов, хан снова ведет их на Русь. В северо-восточной ее части он бесчинствовал недолго — в районе Гороховца и Мурома, которые сжег, и р. Клязьмы. Скоро повернул на юго-запад, запад. Обрушил удар на южнорусские земли — Глухов, Чернигов, Переяславль-Южный и иные города пали под натиском врага. Осенью следующего года лучшие полководцы Батыя стояли под стенами древней столицы Руси — некогда «матери градов русских». Начались обстрелы из пороков, приступы к стенам и воротам города.

Русичей поражали численность и мощь Батыева войска, хитрость и коварство хана и его военачальников, дисциплина и слаженность действий воинов. Летописцы сообщают, что армия хана в своем неуклонном движении вперед поднимала пыль, застилавшую свет солнца. Люди не слышали друг друга из-за ржания лошадей и рева верблюдов, скрипа телег и криков ордынцев. Все сметала на своем пути бесчисленная и неудержимая монгольская конница. А пороки обрушивали на крепостные стены такие камни, что каждый из них едва могли поднять четыре человека. Стрелы лучников затемняли небо.

Все это испытали на себе и киевляне. Оборонялись они с отчаянной храбростью. Ими руководил воевода Дмитр, князь же Михаил бежал из города. Осаждающие разбили в конце концов стены у восточных Лядских ворот, ворвались на них; «и тут было видно, как ломались копья и щиты разбивались в щепки и стрелы помрачали свет».

Целые сутки шло жаркое сражение внутри города. Монголы одолевали. Многие жители, прихватив что-то из имущества, укрылись в Десятинной церкви. Скопилось их столько, что рухнули своды. Дело довершили завоеватели. Все русичи погибли. Навсегда исчезли и многие рукописные книги, хранившиеся здесь издавна или принесенные киевлянами в последние дни; среди них, очевидно, имелись ценнейшие летописи и другие памятники, подобные, возможно, «Слову о полку Игореве».

Примечательно, что Батыевы воины, по-видимому, по указанию самого хана, израненного воеводу Дмитра «не убили ради его храбрости». Даже такой жестокий враг умел ценить беззаветное мужество воина.

Батый после взятия Киева (ноябрь или декабрь 1240 г .)' снова стремится на запад. Берет все новые города, «им же нет числа», чаще с помощью штурмов, иногда — обманом, обещая жителям сохранить жизнь и тут же нарушая слово. Только Каменец, хорошо укрепленный, не поддался, и ордынцам пришлось ни с чем уйти от его неприступных стен.

В следующем году они вторглись в земли Молдавии и Валахии, Венгрии и Польши, Трансильвании и Чехии. Еще год спустя приводили в страх жителей Хорватии и Далмации. Но дальше продвигаться уже не было сил. Монголо-татары выдохлись окончательно — большие потери, особенно в русских землях, сильно их ослабили. Бату-хан заплатил за свои победы-немалую цену. Хотя, как и все тираны, за ценой не стоял.

Хан повернул на восток, к степям Нижнего Поволжья. Здесь, на Волге, в нескольких днях пути от Каспийского моря, основал свою ставку Сарай-Бату, столицу огромного государства — Золотой Орды. Земли ее тянулись от Иртыша до Дуная, от Северного океана до Кавказа.

Смерч Батыева нашествия отбросил далеко назад Русь в ее развитии, хозяйственном и культурном. Грады и веси лежали в развалинах, десятки тысяч жителей пали под ордынскими саблями; других на арканах увели в плен, и они попали на невольничьи рынки, в услужение новым хозяевам, в ремесленные мастерские или в ордынские тумены, чтобы обогащать ханов, мурз и простых ордынцев, служить их честолюбивым целям, украшать их жилища и города.

Русь своей трагической борьбой и подвигом спасла Западную Европу от погрома, подобного тому, что потерпела сама. Когда русские земли лежали в развалинах, там, далеко на западе, продолжали накапливать богатства, создавать шедевры. Когда, к примеру, в Киеве рушилась Десятинная церковь, в Париже заканчивали возведение изумительной, воздушной Святой Капеллы (Sainte-Chapelle) на о-ве Сите, что и сейчас поражает своей красотой всех, кто увидит ее во Дворе Дворца правосудия.

«России, — по проникновенным словам Пушкина, — определено было высокое предназначение, ее необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией».

Трагедийное величие совершенного Русью подвига несомненно для цивилизации Европы. Она же отплатила ей тем, что послала своих завоевателей к ее рубежам.  

§ 2. Натиск с северо-запада

С той годины Русь захирела, ее хозяйство, основа всей жизни, было подорвано настолько, что, казалось, она была отброшена назад, к первым векам Киевской Руси. И это —. надолго. «Недоумение в людех», уныние и безнадежность воцарились повсюду.

Ордынские ханы не правили на Руси непосредственно, лично. Оставили на княжеских столах тех из прежних их обладателей, кто был им угоден, тасовали их как карточную колоду, стравливали и убивали. Ослабляли и обирали Русь, как только могли, а делать это они умели.

О серьезном сопротивлении не могло быть и речи. Речь шла о,том лишь, чтобы выжить, не погибнуть окончательно. И в такой ситуации с северо-западных границ, со стороны Тевтонского ордена и Швеции, последовал еще один удар. Новым агрессорам, столь же алчным, хотя и не таким сильным, как восточная Орда, казалось, что обескровленная Русь станет их легкой добычей.

Первыми начали шведы. Берега Финского залива, где проживало угро-финское племя сумь, стали исходной базой их дальнейших устремлений. Захватили они эти места еще в последней четверти прошлого столетия. С конца 1230-х годов, используя благоприятную ситуацию — Русь в это время терзали ордынцы, они готовят вторжение в район Невы, на новгородские земли.

В «Господине Великом Новгороде» княжил тогда Александр Ярославич, внук Всеволода Большое Гнездо. Военачальник смелый и расчетливый, он, несмотря на молодые годы, предусмотрел все. Его разведка, узнав заранее о приготовлениях шведов, предупредила князя, и он укрепляет границу. По его указанию «новгородцы срубили городки по шелони». Расставил сторожи по финским и невским берегам.

Шведское войско появилось летом 1240 г . Его цель — овладение Невой, Ладогой в низовьях Волхова. Захватчики плыли на кораблях вверх по Неве. С устья Ижоры, впадавшей в нее с южной стороны, их военачальники послали вызов Александру:

— Если можешь противиться мне, королю, то вот я уже здесь и пленю землю твою.

Князь с «малой дружиной», не дожидаясь полного сбора людей, немедля выступил навстречу врагу. Левым берегом Волхова спешил на север; не доходя Ладоги, повернул на запад. Подошел к Ижоре, пополнив дружину местным ополчением. «Старейшина» Ижорской земли Пелгусий, несший по поручению князя «морскую стражу», все время наблюдал за шведами, их «ратными силами», «станами». Обо всем становилось известно Ярославичу.

На рассвете 15 июля он подошел к ижорскому стану захватчиков и с ходу напал на него. Момент был весьма удобен — одна их часть сошла на берег и разбила стан, другая оставалась еще на судах. Князь Александр с конницей ударил по центру шведского лагеря. Началась кровопролитная сеча. Поначалу с трудом преодолевая сопротивление шведов, русские последовательно усиливали напор.

Летописи описали смелые действия и князя Александра, и его воинов. Похвалу полководца заслужил бесстрашный Яков-полочанин. Другой, Сбыслав Якунович, из новгородцев, сражался в самой гуще вражеских воинов и, «не имея страха в сердце», многих из них поразил. Гаврила Олексич, которого Пушкин гордо считал своим предком, преследовал шведского королевича, спасавшегося бегством на корабль, по сходням. Гаврилу вместе с конем сбросили в воду, но он сумел выплыть и снова орудовал мечом «посреди полка шведов». Новгородец Миша с отрядом разбил три легких корабля. «Молодой» Савва, врубаясь в шведские ряды, добрался до шатра их предводителя, «подсек его столи». Падение шатра еще больше воодушевило новгородцев и, наоборот, сломило моральный дух их противников.