Игра королей - Даниэль Дакар

Арсений Павлович сделал было попытку пропустить ее вперед, но искреннее недоумение на женском лице заставило его вспомнить, что помимо правил приличий существуют еще и флотские правила. Все верно, командир покидает свой пост последним.

Основная часть ходовой вахты ушла вперед, но Кобзарев пристроился рядом с медленно идущей Мэри. Откашлялся.

— Слушаю вас?

— Извините, Мария Александровна, но у меня создалось впечатление… еще раз извините… что вы… как будто прощаетесь?

Она на ходу слегка пожала плечами.

— Прощаюсь, Арсений Павлович. Без всяких «как будто». Что-то подсказывает мне, что «Москва» — последний корабль, которым мне довелось именно командовать. Не исключено, что в почетные командиры какого-нибудь борта меня засунут…

Голос Мэри помимо ее воли начал сочиться ядом, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы вернуть себе подобающую невозмутимость.

— А вы не хотите быть почетным командиром? — Кобзареву действительно было интересно.

Несколько суток общения с графиней Корсаковой в ее ипостаси командира корабля породили некоторое количество вопросов, ответов на которые он пока не знал, и теперь пользовался случаем. Возможно — последним. Где он, Кобзарев, неплохой офицер, но и только — и где личный помощник великого князя?!

— Не хочу. Правда, не хочу. Я всегда хотела летать. Ну, это генетическое, наверное, плюс соответствующее воспитание. Летать и командовать — в бою. А почетный командир… глупости все это. Милостыня.

— Ну, вы как скажете… — растерялся кап-три.

— Знаете…

Мэри вдруг захотелось просто поговорить. Тем более что с общего молчаливого согласия к стыковочному шлейфу они именно шли, пренебрегая скоростью и удобством каров.

— Я ведь в имперском флоте оказалась почти случайно. На меня после Бельтайна и пары не слишком интересных эпизодов вполне серьезно положила глаз СБ. Но политическая составляющая разборки при Кортесе потребовала, чтобы корветами эскорта командовал русский офицер. Ну, мне и шлепнули приказ задним числом, сделали капитаном третьего ранга. Благо подданство к тому моменту я уже приняла, и дворянство его величество подтвердил, вместе с отцовским титулом. И вот тогда… Возможно, это прозвучит глупо, но у меня появилась мечта: дослужиться до адмирала. На Бельтайне ничего подобного мне не светило, у нас старше капитана никто не поднимается, и майор-то мой беспрецедентен. И ведь были предпосылки, были! По итогам Кортеса — «Анна» и кап-два, после Соколиного Глаза — «Владимир» и кап-раз. Лихой рывок, конечно, но я ж до Империи двенадцать лет только и делала, что дралась; учли, наверное. В общем, всего ничего оставалось, еще бы чуть-чуть… но я вышла замуж. И стала адмиральшей. Такой вот кукиш от Судьбы: хотела — адмиралом, а стала… Самое смешное, что «превосходительство»-то из меня получалось при любом раскладе. Что так, что эдак. Как меня попервости бесило это «превосходительство», кто бы знал… потом притерпелась, конечно. Давайте-ка поспешим, совсем отстали.

Она передернула плечами и зашагала быстрее, и Кобзареву ничего другого не оставалось, как тоже прибавить шагу. Но коридора и переборок он почти не видел, занятый распределением услышанного в голове.

Вот, значит, как. Многие из его знакомых женщин десяти лет жизни не пожалели бы, чтобы стать адмиральшами. Но, как в очередной раз выяснилось, Мария Корсакова — не многие. Ей, видите ли, мало быть «превосходительством» по браку. Она по праву хочет. А ведь, кстати, не исключено, что… он торопливо прикинул варианты.

Каперанга она получила больше десяти лет назад. Факт? Факт. С действительной не увольнялась, просто ушла в отпуск по семейным обстоятельствам, а потом вернулась. Факт? Факт. Конечно, налет маловат… просто-таки никакой налет… но и обстоятельства исключительные. За такой рейд, как этот, звездопад должен быть тот еще. Неужели командира корабля обойдут? А ведь могут, не любят Марию Александровну в Адмиралтействе. Но и «рука» у нее такая, что… ага, а она опять возьмет, да и решит, что это — милостыня. Поди пойми женщин.

А предположим — не обойдут? Дадут контрадмирала? Визгу будет — мама дорогая! Есть ведь еще одна тонкость, которую госпожа Корсакова не может не учитывать. В рубке-то ее мало кто видел. А при дворе много кто. Как пить дать решат, что новые погоны ей в постель великого князя подали, вместе с утренним кофе. И его высочеству не к лицу, и ей пощечина. О-хо-хо…

Капитан Рокотов остановился перед дверью дортуара, зачем-то оглядел пустой коридор и бесшумно проскользнул внутрь. Прикрыл створку, отсекая скудный свет. Прислушался. Прохладная темнота просторной комнаты с высоким потолком была наполнена уютным сопением десятка мальчишеских носов.

С полминуты он позволил себе просто постоять, наслаждаясь сонным покоем вокруг. Улыбнулся.

Никто не подходит ко сну так основательно, как дети и подростки. Они спят серьезно и вдумчиво, словно выполняют ответственную работу, да так оно, собственно, и есть. Где же взять силы на дневные нагрузки, как не во сне? Так что спать по ночам — прямая обязанность любого кадета.

В этом помещении, правда, кое-кто своими обязанностями откровенно манкировал. В общий фон диссонансом вплетался шелест излишне ровного, выверенного дыхания. И, пожалуй, не одного.

Рокотов уверенно двинулся на неправильный звук. Остановился в изножье двух коек. Покачал головой. Егор Корсаков и Илья Старовойтов притворялись отлично. Просто замечательно притворялись, но провести офицера-воспитателя было не так-то легко. Как-никак, не первую группу ведет, научился.

Валерий Витальевич тихонько прошел между койками к изголовьям, присел на корточки и шепотом позвал:

— Корсаков, Старовойтов! Хватит симулировать, я знаю, что вы не спите. Вставайте, одевайтесь, выходите в коридор. Только тихо.

И добавил, почувствовав, как напряглись мальчишки под его лежащими на одеялах ладонями:

— Все хорошо. Все просто отлично, правда. Давайте быстренько.

Поднялся и вышел, не оглядываясь.

Минуту спустя к нему присоединились кадеты. Как он и предполагал, сна там не было ни в одном глазу. Правда, и бодростью не пахло. Вымотаны парни были до предела. Еще бы: после происшествия с «Москвой» оба спали из рук вон плохо. Не помогали даже усиленные тренировки, к которым сначала прибегнул Егор, а потом подключился и тянущийся за признанным лидером Илья.

Рокотов предостерегающе прижал палец к губам. Мальчики истово закивали. Изобразивший всей физиономией вопрос Корсаков толкнул Старовойтова локтем в бок и вытянулся в струнку.

— Да, — по-прежнему очень тихо произнес капитан и ловко зажал два готовых завопить рта. — Просто — да. А теперь пошли ко мне.

В кабинете он уселся за стол, кивнул кадетам на стулья и, наконец, позволил себе улыбнуться:

— Вы помогли мне выиграть пари, Корсаков. Ваша матушка была твердо уверена, что вы спите сном праведника, а я возражал. Так что коробка сигар — моя! Подтвердите при случае.

— Вы… вы говорили с ней? — выдохнул забывший о субординации и положенной форме обращения Егор. — Когда?!

— С полчаса назад. Она не хотела будить вас раньше времени, но я был совершенно уверен, что будить и не понадобится. Все, повторяю, хорошо — сравнительно. «Москва» вышла из подпространства в Сигме Тариссы. «Мининская» эскадра сняла с крейсера людей и движется в сторону Зоны Тэта.

Два вопроса: «Почему не сами?» Корсакова и «А папа?» Старовойтова прозвучали одновременно.

— Корабль сильно поврежден. Говорю сразу: причины мне неизвестны. Ваш отец, Старовойтов, ранен, и ранен серьезно. В данный момент он лежит в гибернаторе. Однако Мария Александровна заверила меня, что, как только им займутся наши врачи, все будет хорошо. Во всяком случае, на доктора Тищенко, по словам графини, рассчитывать можно смело, а он в своем деле ас из асов.

Илья кивнул. Мальчишки сидели, взявшись за руки, и Рокотов с некоторой тревогой посматривал на побелевшие почти до синевы пальцы.

— Теперь так. Примерно через полтора суток экипаж и пассажиры «Москвы» будут доставлены на Кремль. До начала каникул четыре дня. Графиня предложила немедленно отправить вас по домам во избежание ненужного ажиотажа. Мне нравится это решение, отпускные свидетельства для вас я подготовил. За вами, Корсаков, уже вылетел господин Дорохов, с которым ее сиятельство связалась непосредственно перед разговором со мной. Вашу маму, Старовойтов, я предупредил, она вас ждет, я сам вас доставлю.

Валерия Витальевича немного коробил тот факт, что графиня Корсакова сначала выслала за сыном транспорт, и лишь потом поинтересовалась мнением офицера-воспитателя. Однако следовало признать, что этот вариант был наилучшим из всех возможных, а самолюбием в столь исключительном случае можно и поступиться.