Странствия хирурга: Миссия пилигрима - Вольф Серно

Витус понимающе кивнул, не сомневаясь, что его товарищи сейчас вспомнили о том же: о рабстве на галере Мехмета-паши. Сейчас бы он многое дал за парфюмированный шарик, которыми пользовались при дворе королевы-девственницы Елизаветы I, но Англия и Лондон казались не ближе Луны.

— Большой привет вам от синьора Монтеллы, кирургик. Я случайно встретил его у герцогского дворца. Он сказал, что говорил о вас с самым знаменитым венецианским врачом, лечившим чуму, — с самим Маурицио Санджо. Он будет очень рад с вами познакомиться.

— Что ты говоришь! Какой приятный сюрприз! — обрадовался Витус. — Ай да синьор Монтелла — организовал мне встречу с врачом, специализирующимся на лечении чумы! А ведь я его даже не просил об этом.

— Пусть и не просил, — вставил Магистр, пытавшийся по возможности не вдыхать глубоко воздух, насыщенный миазмами, — но нашему другу было несложно догадаться, насколько это важно для тебя.

— Си-си, уй-уй, шуравли! — Энано, с высоты наблюдавший за прибытием паромов, спрыгнул с плеч Альба. — Вперед, вперед, на Гранд-канал!

— Время еще не пришло, Энано, — охладил его пыл Витус. — Раньше субботы Монтелла вряд ли вернется. Тебе придется еще немного потерпеть. Венеция от тебя не убежит.

— Уй, си, да! Рано, рано! — Малыш хотел опять вскарабкаться на сильные плечи Альба, но того рядом уже не оказалось. Он отправился помогать Джованни и его сыновьям оттаскивать тяжелые баки. — Щё такое? — недовольно проворчал Энано. — Когда будет кормежка? У меня ветер гуляет в желудке!

До ужина, впрочем, было еще далеко, и, дабы убить время, друзья решили немного прогуляться по острову…

На следующий день они занимались тем же, и через день тем же самым, и постепенно такой образ жизни стал казаться им чересчур созерцательным. Проще говоря, они заскучали. Лишь у Альба не было таких проблем, потому что он взял за правило сопровождать Джованни в его ежедневных поездках. Помощь бывшего галерного раба пришлась как нельзя кстати, поскольку гребцом он был первоклассным и неутомимым.

Днем в воскресенье к молу причалило тяжелое грузовое судно. Все местное население высыпало на берег и вытянуло шеи, ведь такие большие суда видели на Сан-Эразмо редко.

Едва завершилась швартовка, на берег неуклюже выбрался Монтелла. Он и сегодня был облачен в мантию, что не совсем соответствовало теплой погоде, зато яркий голубой цвет парчи прекрасно гармонировал с безоблачным небом.

— Я привез добрые вести! — с довольным видом объявил он и, сорвав берет с головы, распростер руки. — Хорошая новость, друзья! Я продал туфли одному человеку, все до единой пары! Дайте вас обнять!

Он снова натянул берет на голову, подошел, переваливаясь с боку на бок, к Витусу и прижал его к своей груди. С размеренностью и ритмичностью машины, постукивая молодого человека по спине, он вкратце изложил историю удачной сделки: Монтелле посчастливилось познакомиться с дворецким одного визиря из Стамбула. Этот человек, в чьем подчинении находится вся прислуга, число которой составляет не одну сотню, с первого взгляда был покорен солнечным цветом и необычайной мягкостью арабских изделий. Он тут же сунул в них ноги, прошелся туда-сюда и был осыпан льстивыми похвалами своих слуг: ах, как идут ему туфли, как восхитительно сочетается желтый цвет с его лиловыми шелковыми шароварами, как благородно смотрятся его ноги в них… и так далее, и тому подобное. В итоге довольный турок оптом купил все пары.

— Я самый удачливый купец во всей Кьодже и во всей Венеции! — ликовал Монтелла, продолжая обрабатывать спину кирургика. Наконец Витус с трудом высвободился из его объятий. Радость толстяка от встречи была такой бурной, словно он отсутствовал не неделю, а по меньшей мере год.

— Это надо непременно отпраздновать! — трубил Монтелла. — Amico mio, вы принесли удачу торговцу вазами и вином! Давайте поедим, я умираю от голода. Пусть Карла мечет на стол все припасы!

Однако прошло еще немало времени, прежде чем Монтелла и его гости смогли отдать должное кулинарным изыскам Карлы, поскольку по случаю праздника она особенно старалась и приготовления потребовали больше времени, чем обычно.

— Ну, кирургик, — спросил Монтелла с набитым ртом, наконец восседая за столом, — Джованни рассказал вам о докторе Санджо, нашем знаменитом борце с чумой?

— Ну разумеется, синьор Монтелла, разумеется! — встрял обиженный паромщик. — Как же я мог забыть?

— Ладно, ладно, мой дорогой Джованни, — успокоил его толстяк. — Это всего лишь вопрос. Я никоим образом не усомнился в твоей обязательности. Так вот, кирургик, — он снова обратился к Витусу, — я полагаю, беседа между доктором Санджо и вами могла бы состояться послезавтра, в понедельник. Доктор живет неподалеку от Пьяцца Сан-Марко, в нескольких шагах от моей конторы, где вы с друзьями, кстати, могли бы переночевать. Там, правда, ненамного комфортнее, чем здесь, особенно если вспомнить, с какой жадностью набрасываются ночью комары с каналов, но несколько дней потерпеть можно.

— Я чрезвычайно признателен вам, синьор! — Витуса немного смущала отзывчивость и доброта торговца. — Надеюсь, когда-нибудь смогу отплатить вам за ваше великодушие. Заверяю вас, мы как можно раньше отправимся в Падую. Само собой разумеется, гарантия, которую вы потребовали при составлении долгового обязательства, остается в силе.

— Гарантия? Какая гарантия? — На доли секунды коммерческий мозг Монтеллы дал сбой, но он тут же вспомнил: — Ах, вот что! Вы говорите о немом Альбе? Ну так вот, я передумал. — Он на миг прекратил жевать. — Быть может, это характеризует меня как не слишком дальновидного купца, но я решил, что могу отказаться от залога. Не в последнюю очередь потому, что позволил себе навести некоторые справки у здешнего посланника ее величества королевы Елизаветы I — да пошлет ей Бог долгую, богатую радостями жизнь, — и поэтому знаю, что вы последний отпрыск благородного рода Коллинкортов. Во всяком случае, сэр Аллан Трамбэлл выразился именно так, хотя вам предстоит еще выиграть небольшой спор по поводу наследства. Ну, так это во всем мире так. То есть я хочу сказать, что мне вполне достаточно той гарантии, что вы владелец замка и больших угодий.

— Проклятье! — Витус не удержался от восхищенной улыбки. — Вы сама дальновидность, синьор Монтелла. Но дело в том, что Альб хотел бы остаться здесь абсолютно добровольно. Ему полюбились остров и работа перевозчика овощей, а кроме того, он мог бы занять место вашего умершего сторожа.

В ответ на слова Витуса Альб усиленно заклокотал, а его губы попытались сложить какие-то слова. Лицо выражало одну-единственную мольбу: оставьте меня на острове, пожалуйста, оставьте меня на острове!