Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл

Она оставила свет включенным.

Утром она оделась и приняла душ к шести часам, а к шести тридцати была уже в палате Бенджамина. Он сидел в постели и бодрствовал, ожидая заказанного завтрака и прихода врача, который должен был его осмотреть. Глория сама еще не завтракала, но она не была голодна, поэтому ждала вместе с ним, пока они обсуждали случившееся.

— Кто был тот парень? — задался вопросом Бенджамин. — Удалось узнать?

Глория пожала плечами.

— Просто строительный рабочий. Его зовут Чарльз Уистер. Полиция взяла его под стражу и он будет осужден за попытку убийства. Свидетелей было много, и все они готовы дать показания. Почему он напал именно на тебя — загадка. Полиция говорила с тобой об этом?

— Они брали у меня показания, но я был под наркозом. Думаю, сегодня я должен поговорить с ними снова. Рассказать им, что я помню.

— А что ты помнишь?

— Все.

Как раз в это время принесли завтрак: санитар достал металлический поднос на кронштейне, прикрепленном к кровати, и установил его так, чтобы он находился перед ним на уровне груди, а затем положил на него завтрак. Глория осмотрела его еду: омлет, колбаса из индейки, стаканчик с фруктами и апельсиновый сок.

— Неплохо, — сказала она. — Надо почаще попадать в больницу.

— Не смешно — сурово заметил Бенджамин.

— Я шучу, — Глория попыталась изобразить улыбку.

— Но ты права, вкус отличный, — сказал он ей, причмокивая. — Я умираю с голоду. Кажется, я ужинал вчера вечером?

— Да, — сказал санитар, прежде чем уйти. — Просто не помните этого.

Глория подождала, пока мужчина выйдет из комнаты.

— Насчет нападения. Помнишь, я говорила, что что-то хочет твоей смерти? Думаю, это еще один пример этого.

— Тот парень? — спросил он между укусами. — Это было случайно.

— Я так не думаю.

— Да ладно! Ты думаешь, он лично ко мне придирался? Думаешь, он ждал, когда я приду? Откуда он вообще мог знать, что я приду? Я даже не знал. Мы решили остановиться и поесть китайской еды буквально за секунду до того, как заехали на парковку.

— Я не знаю, как он узнал, — призналась Глория. — Я просто знаю, что он знал. Послушай меня: на твою жизнь совершаются покушения. Ты должен быть начеку. Любой, повторяю любой может попытаться напасть на тебя и отправить на тот свет.

Бенджамин потягивал свой апельсиновый сок.

— Глория, — сказал он покровительственным тоном, которым взрослый успокаивает испуганного ребенка. — Это фантастика.

— Вчера вечером я снова видела те фигуры на рисунке, ясно? И в шкафу в прихожей что-то было!

Если она надеялась поколебать его, это был не тот способ, который следовало использовать. Теперь он выглядел еще более скептичным.

— Человечки на рисунке? Звучит страшно.

Глория сделала глубокий вдох.

— Ты знаешь, что то, что произошло с твоими родителями, реально. Ты видел их. Так почему же ты не веришь мне в остальном?

Он не ответил, но она не стала на него давить. Она позволила ему спокойно доесть завтрак. Сразу же после этого пришел врач, не азиат, которого она встретила прошлой ночью, а молодая афроамериканка. Врач задернула занавеску вокруг кровати так, чтобы закрыть ей обзор из дверного проема, затем проверила швы, слегка надавила на перевязанную грудь, посмотрела на показатели и задала несколько вопросов о том, как он спал и как себя чувствовал.

— Думаю, его можно будет отпустить сегодня, — сказала она, обращаясь к Глории. — Я бы хотела сделать еще один рентген и еще одно МРТ. Я не думаю, что у нас слишком много народу в радиологии, так что если мы сможем принять его к десяти, он сможет выписаться до полудня. Если не получится, то это будет где-то после обеда. — Она повернулась к Бенджамину. — Я хочу увидеть вас еще раз, прежде чем вы отправитесь домой, и я дам вам рецепт на обезболивающие и антибиотики. Обезболивающие принимайте по мере необходимости, антибиотики — в течение недели.

Она обратилась к ним обоим.

— Вам очень повезло. Все могло быть намного, намного хуже.

— Нам повезло, — сказал Бенджамин с намеком на улыбку.

Глория посмотрела на него, но совсем не разделяла его радости.

— Да. Мы просто везучие.

Глава двадцать шестая

У Бенджамина накопилось достаточно больничных и отгулов, чтобы он мог оставаться дома дольше недели, которую предлагал врач, но он был слишком добросовестным, чтобы сделать это. На работе его заверили, что все оплачено, но он все равно пошел туда через два дня, все еще испытывая боль, но расстроенный и скучающий от своего выздоровления, или, как он выразился, "домашнего ареста".

Глория сама не стала брать лишний выходной, но даже после того, как вернулась к работе, она проверяла его между занятиями и в рабочее время, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

У нее было чувство, что это еще не конец. И если не его воскресшие родители или безумный рабочий, так кто-то другой попытается убить его мужа. И самое страшное, что иногда Глория сама желала чтобы все закончилось, чтобы начать все заново, уже зная слабые места и в следующий раз быть готовой на все 100 процентов.

Месяц прошел без происшествий. В доме не происходило ничего странного, и никто не пытался напасть ни на кого из них. Власти так и не связались с Бенджамином по поводу второй смерти его родителей, и Глория предположила, что либо их тела не удалось опознать (возможно, у них не было отпечатков пальцев!), либо они дематериализовались до того, как их нашли.

Тем не менее, она знала достаточно, чтобы не терять бдительности, и эта стратегия подтвердилась, когда однажды в четверг после последнего занятия она вернулась в свой кабинет, чтобы отнести несколько книг, и обнаружила, что дверь широко распахнута. Выйдя из лифта на третьем этаже, в пустом коридоре, темном из-за энергосберегающих ламп, которые не включались от движения проходящих мимо людей, Глория увидела желтоватый свет, льющийся из открытого дверного проема ее кабинета на полпути вниз по коридору. Она сделала шаг вперед, датчики движения почувствовали ее присутствие и включили свет в коридоре. Яркость не рассеяла поселившегося в ней чувства ужаса, и она повернулась, собираясь войти в лифт и уведомить