Шаг к звездам - Андрей Ливадный

— Зачем мне сворачивать туда? — Уточнил Антон то и дело бросая мимолетные взгляды на монитор бортового компьютера, который транслировал сигнал с видеокамер «заднего вида».

— В ущелье осталось девятнадцать боевиков и семь машин.

— Думаешь, они кинуться в погоню?

— Нет, но из ущелья ведет лишь одна дорога. Я считаю, что люди Месхера присоединятся к каравану, который, судя по моим наблюдениям, вот-вот тронется в путь.

— Может, ты знаешь, куда они направятся?

— Могу лишь предположить.

— Давай, я не против предположений… — Ответил Антон, напряженно вглядываясь в серую мглу занимающегося рассвета. Дорога, как и сказала Бет, была ухабистой, но безопасной, — ни обрывов, ни серьезных препятствий он пока не встретил.

— Караван везет груз наркотических веществ, — вплелся в мысли Извалова ее голос. — Транзитный путь для их доставки проходит по территории Таджикистана. В двухстах километрах отсюда река Пяндж.

— Да, я понял твою логику. — Произнес Антон, мгновенно оценив те преимущества, что предполагал план Бет. Ему следует затаиться, пропустить караван вперед, а затем двигаться по их следам. Переправляться через пограничную реку банда будет ночью. Если их обнаружат, и на границе завяжется бой, Антон сможет воспользоваться этим, как отвлекающим маневром, ну а если моджахеды знают безопасную тропу, то ему останется лишь следовать за ними на разумной удалении. Так или иначе, это был шанс уйти с территории Афганистана на земли сопредельного с Россией государства.

Он коротко озвучил свои мысли.

— Да, я хотела предложить тебе именно этот план.

— Хорошо, тогда предупреди меня, чтобы не проскочить дорожной развязки, ладно?

— Конечно. Но ты так и не ответил на мой вопрос.

— Бет, разве сейчас время?

— Для меня — да. — С непонятной настойчивостью ответила она, однако, развивать мысль не стала.

Некоторое время в коммуникаторе висела напряженная тишина.

Вокруг начинало быстро светлеть, и Извалов, глядя на окрестности, ощутил внезапный приступ одиночества. Где бы он был сейчас без помощи Бет? Молчание подспудно действовало на нервы и он, чувствуя, что невольно обидел ее своей резкостью, сам возобновил прерванный разговор.

— Тебя интересует что-то конкретное?

Закрепленный на плече прибор связи мгновенно ожил:

— Сегодня ты убивал. Память о прошлом не может так прочно владеть сознанием, чтобы уничтожить колебания, страх… ты понимаешь меня?

— Понимаю. — Антон чуть сбросил скорость, направляя внедорожник в узкий проезд меж двумя каменными оползнями. — Моя жизнь только кажется благополучной. — Спустя некоторое время продолжил он. — После армии я остался калекой, был нищим, начал пить. Из этой жизненной ямы меня вытащил друг, который потом исчез. Думаю, что он погиб. Помнишь я рассказывал тебе о нем?…

Антон на минуту умолк, сосредоточившись на сложном участке дороги, а затем продолжил:

— Да я замкнулся в себе, старался общаться с компьютерами, но забыть о том, что тебя окружает реальный мир, было бы глупо и беспечно. Не знаю Бет, много ли людей придерживается такой жизненной философии, но лично я считаю, что наш мир достаточно дикий и абсурдный, не смотря на все прогрессивные достижения цивилизации. Научный прогресс еще не означает победы разума над эмоциями. Да, я старался самоизолироваться от общества но постоянно помнил о нем, знал, что в вымершую деревню могут заехать не только шальные туристы. Наверное, я приучил себя не доверять людям, поэтому, оказавшись в клетке, не строил иллюзий. Я всегда старался быть честным, прежде всего — перед самим собой. Те, кого я убил, были врагами. И не только моими личными. Они звери, можешь поверить мне на слово. Слово «человек» подразумевает иной семантический смысл…

— Ты человек?

— Надеюсь.

— А твой погибший друг?

— Он то же был человеком.

— Почему ты ставишь знак равенства?

— Нас ломала жизнь. — Оборвал ее Антон. — Гнула, корежила, ломала… Что значит в девятнадцать лет остаться без души? Давыдова, как и меня, бросили в бойню, где могло выжить тело, но не рассудок… Ты ведь должна знать историю и понимать, что настоящая борьба с терроризмом началась позже, а в то время бывшая сверхдержава умирала в жестоких корчах, и существовал целый пласт нелюдей, как с одной, так и с другой стороны, которые откровенно наживались на этом. А мы оказались посередине, меж жерновами этих «разборок». Вот и вся правда. — С горечью заключил он, покосившись на Хьюго, который ополз на пассажирском сидении, не подавая никаких признаков жизни.

Антон ничем не мог помочь Поланду в данный момент. Он был в состоянии лишь вести машину, да выталкивать трудные, накопившиеся за годы одиночества мысли, облеченные в форму фраз:

— Разница между Алимом и Серегой огромна. Здесь неуместны сравнения.

— Хочешь сказать, что есть категория оправданных убийств?

— Не знаю. Думай, как хочешь, Бет. Сегодня я убивал, и нет во мне ни вины, ни жалости. Жизнь слишком сложна, чтобы делить ее на черное и белое, но иногда все слишком очевидно. Или ты не понимала этого, поднимая андроида из транспортного контейнера? Мне казалось, что ты и я — по одну сторону баррикад.

— Да. Ты не ошибся в этом.

— Тогда ответь, чем вызваны твои вопросы? Заниматься психоанализом можно до, ну, в крайнем случае, — после. А когда тебя могут убить в любую секунду, тратить время на разбор этических ценностей попросту глупо…

— Я понимаю, Антон, извини. Для меня было важно задать тебе эти вопросы именно сейчас.

— Ловишь момент истины? — Криво усмехнулся он.

— Нет. — Неожиданно ответила она. — Пытаюсь разобраться кто я.

Извалов невольно вздрогнул.

— А кто ты, Бет?

Она не ответила. Прошло больше минуты напряженной тишины, прежде чем в коммуникаторе вновь раздался ее голос:

— Через сотню метров вправо будет отходить неприметный проезд. Нужно заставить машину подняться по каменной осыпи, сразу за ней увидишь край небольшой площадки. Затаись на время, там тебя не заметят.

— Ты что собираешься отключиться?

— Ненадолго Антон. У меня то же появился ряд проблем.

— Каких? — По инерции переспросил он, выворачивая руль. Внедорожник, переключенный на полный привод, начал медленно карабкаться вверх по пологому языку каменной осыпи, который выползал из широкой расселины в скалах.

— Мою деятельность засекли. Я должна уйти от преследования следящих систем. И найти правильный ответ на твой вопрос… — Внезапно добавила она, прежде чем в коммуникаторе раздался сухой щелчок статики, означающий обрыв связи.

Внедорожник вполз на небольшую площадку и остановился у отвесной скалы.

Антон мельком взглянул на Поланда, взял автомат, и вылез из кабины.

— Потерпи Хьюго. — Произнес он, открывая багажник машины. Взгляду Антона открылись тщательно упакованные полиэтиленовые свертки, связанные попарно, чтобы было удобно грузить их, перекидывая через плечо; поверх груза наркотиков были небрежно брошены две автоматических винтовки американского производства, из отсека, предназначенного для набора инструментов, торчали промасленные, скомканные тряпки, туда же был заткнут замызганный бронежилет российского образца, и несколько вакуумных упаковок с сухими пайками. — Сейчас я помогу тебе, — Антон вытащил легкий, совмещенный с разгрузкой «броник», провел рукой по зашитому клапану, убедившись что содержимое боевой аптечки на месте, и потянул за нить, вспарывая символический шов. Достав шприц-тюбик со знакомой маркировкой, он вернулся к Поланду.

Издали приближался невнятный звук моторов.

Он открыл пассажирскую дверь и вдруг ощутил, как холодок неприятия скользнул вдоль спины, когда голова и плечи Хьюго, потеряв опору, безвольно сползли в открывшийся дверной проем: глаза Поланда были широко открыты, но в них уже отсутствовала жизнь…

Рука Антона с приготовленным шприц-тюбиком медленно опустилась.

Он не хотел верить, что Хьюго умер, но надежда исчезла так же быстро, как и возникла, — стоило ему взять мешковатое тело и, приподняв, вытащить его из машины, как на глаза попалось крохотное пулевое отверстие, расположенное под левой лопаткой Поланда.

Изможденный длительным заключением организм выпустил лишь крохотное пятнышко крови, которое было едва различимо на фоне грязной, рваной одежды.

Пуля, впившаяся в спину Хьюго, предназначалась Антону, просто в темноте, опуская тело узника на сидение, он не увидел этой ранки, как из-за надрывного бега к машине не ощутил толчка в момент попадания, посчитав, что выпущенные ему вслед одиночные выстрелы прошли мимо цели.

Несколько секунд он стоял в немом замешательстве, пытаясь как-то смириться с внезапной, невозвратимой утратой, потом с усилием отвел взгляд, и медленно побрел к краю каменистой осыпи.