Будь Человеком - М. Ножкин

— Нашли?

— Нашли. Два дня назад.

— И где же?

— Да там же и нашли. На окраине города. У этой самой официантки на квартире держали под охраной. Размотали эту… как её там… Лейлу. С первого же допроса. Учительница, между прочим… Кандидат педагогических наук. Дагестанка. Муж чеченец. Погиб несколько лет назад. Двое детей. Маялась без работы. Зацепили, подкормили. Потом взяли детей в заложники, а её направили сюда. Внедрили.

— Надо узнать, через кого…

— Уже узнали. Продержалась больше года. Собирала общую информацию. У неё всегда магнитофон работал. Всё записывала. Отдавала хозяевам.

— А записывать есть что. Мы просто обожаем поговорить о работе, особенно в нерабочее время. Даже в постели с любимой девушкой больше о работе говорим.

— Это ты по себе знаешь?

— И по себе тоже…

— Короче, после истории с захватом самолёта наши ребята стали наводить шороху по всем спецобъектам и спецпроектам. И прежде всего таким, как «тридцатка». Эти бандюги и заторопились. Пошли на крайние меры.

— Контейнер нашли?

— Да нет же, чёрт его побери! В том-то вся и проблема! Как сквозь землю провалился!

— Никуда он не провалился. Отправили другой машиной. Меньше риска. Всё грамотно.

— Очевидно, так. Значит, контейнер уже где-то далеко. А может быть, и вне России… — вздохнул Артамонов и поднялся. — Ну ладно, поехали в Лефортово! Побеседуем с этим бедолагой.

— Самое время, — согласился Синицын.

Артамонов нажал клавишу селектора:

— Лидия Евгеньевна, машину к третьему подъезду! Меня не будет до вечера.

В обычном кабинете следователя в Лефортовском изоляторе Артамонов и Синицын просматривали протоколы допросов Юрия Нежина. Следователь негромко кашлянул и доложил:

— Задержанный доставлен.

— Давайте его сюда! — приказал генерал, не отрываясь от бумаг.

Открылась массивная дверь, и в кабинет ворвался ликующий Нежин:

— Товарищи, граждане, господа, милиция, ФСБ! Да кто бы вы ни были, у меня нет слов! Вы меня воскресили! Спасли мою семью! Это чудо! Это… это… Это как в советское время!..

— В советское время людей не воровали, — уточнил генерал.

— Да-да, конечно. В общем, виноват, понимаю, готов отвечать по всей строгости. Хоть к стенке, хоть на плаху, хоть на пожизненное!..

Артамонов и Синицын переглянулись, пряча невольную и совершенно неуместную в данной ситуации улыбку. Генерал спокойно продолжил: — Да вы присаживайтесь, Юрий Борисович! — Нежин сел на краешек привинченного стула. Генерал продолжил:

— Общая картина ваших приключений, а точнее злоключений, нам известна. Нас интересуют детали.

— Так, понял, посерьёзнел Нежин. — Детали… так… что именно?

Синицын вступил в разговор:

— Подумайте, что необычного было в их поведении, одежде, в разговоре? Какие страны они называли, города, имена?..

— Необычного?.. Да вроде обычные люди… Нет, нет, они какие-то холодные, бездушные, отрешённые, что ли… Биороботы, вот! Говорили мало, больше слушали своего главаря. А тот все подгонял: быстрей, быстрей!

— Пили, кололись? — подсказывал Синицын.

— Нет, не помню. Я ведь сам был чем-то охмурён.

— Женщин не было?

— Нет, только мужики. Молодые, злые, жестокие. Для таких убить — раз плюнуть!

— Говорили по-русски?

— И по-русски, и по-ихнему, по-арабски, что ли… А главарь несколько раз говорил по телефону.

— По-русски?

— Нет, по-ихнему и по-английски.

— По-английски? — Синицын напрягся.

— Да-да! Я знаю английский.

— О чём он говорил? Вспомните, пожалуйста! Не спешите!

— Сейчас… так-так. В основном какими-то метафорами: вроде того, что луна взойдёт раньше солнца. В Сибири уже тепло. Рамадан до конца дней… В общем, чушь какую-то…

— А города какие называли?

— Города?.. Сейчас… Москву несколько раз. Ростов. Почему-то Лондон. Потом Новоси… Нет… Новороссийск! Точно. Я помню. Он ещё добавил: порт!

— Так-так, Юрий Борисович. А имена?

— Имена… Какие-то свои: Рустам, Ибрагим, Ваху какого-то несколько раз… Лейлу эту, мерзавку…

— Ну-ну, спокойно. Ещё кого?

— Ещё?.. Какого-то Седого называл раза три.

— Именно Седого?

— Вроде… Впрочем, нет, что-то похожее. Не Седой, не Сырой, а Серый! Точно! Серый!

— Вы не ошибаетесь, Юрий Борисович?

— Нет. Точно помню. Он произносил это слово через «э» — Сэрый!

— Хорошо… Ещё кого-то называл? Какие-то страны.

— Не помню, надо подумать. Извините, я устал.

— Хорошо, — генерал закрыл папку для допросов. Вы отдохните, подумайте и всё, что вспомните, напишите!

— Непременно, — встал со стула Нежин.

— Да вы сидите, сидите! Теперь главный вопрос: где контейнер?

— Я не знаю. Ей-богу! Я отдал его и больше не видел!

— А теперь, Юрий Борисович, — предложил Синицын, расскажите нам, дилетантам, в двух словах о сути вашего изобретения…

— В двух словах?

— Ну в трёх… Как можно короче!

— Значит, так. Наш институт давно занимается проблемами биохимического оружия. Наш главный научный руководитель, выдающийся микробиолог страны, академик… Впрочем, я не могу назвать его фамилии…

— Генерал Бургасов Петр Николаевич, — подсказал Артамонов.

— Точно, откуда вы знаете?

— Знать — это наша профессия, — усмехнулся Синицын. — Вы занимались холерой, боевой оспой, бутулизмом, чумой и прочей заразой…

— Кстати, чумой больше не занимаемся…

— Почему? — заинтересовался Артамонов.

— Потому что после удара о землю боеголовки, начинённой заражёнными блохами, как выяснилось, у 90 процентов блох ломаются лапки, и они не могут прыгать, то есть уже не могут быть разносчиками заразы…

Артамонов посмотрел на часы.

— Очень интересно, но ближе к теме, Юрий Борисович.

Нежин судорожно проглотил слюну, прокашлялся:

— Ну так вот, идею тридцатого проекта предложил академик Бургасов. И начали этим заниматься ещё наши предшественники. Это совершенно новый уровень разработок! Одно из направлений оказалось более чем успешным. В смысле разрушительной силы…

— Можно подробнее? — попросил генерал.

— Можно. В результате неуправляемой мутации самопроизвольно появились микробы, пожирающие всё живое. Всё, что движется и шевелится. Их среда обитания — любая жидкость. Подчеркиваю любая, вплоть до некоторых химических реактивов!

— А поскольку человек без воды ни шагу… И сам на три четверти состоит из воды… — продолжил Синицын.

— Именно! Страшное оружие. Колоссальное! Так вот последние годы мы занимались поисками противоядия этой силе, выведением, так сказать, антимикробов, способных уничтожить этих практически невидимых убийц. В этом суть тридцатого проекта. И мы решили эту задачу! Последние практические испытания полностью подтвердили наши лучшие надежды!

— Так что же было в контейнере, который вы отдали бандитам? Эти самые убийцы, биокиллеры или ваши новые защитные штаммы?

— К сожалению, я передал этим негодяям контейнер с биокиллерами. Поймите, я был в таком состоянии, ничего не соображал, схватил первый попавшийся под руку. Как назло, и сейф с этими образцами был открыт. Коллеги что-то туда ставили.

— Плохо, очень плохо, — грустно констатировал Артамонов.

— Я понимаю, — Нежин как-то осел, сгорбился. — Готов на любую кару. Что мне дадут? Пожизненное?

Генерал нахмурился.

— Юрий Борисович, вы понимаете, что украденная вами капсула угрожает жизни тысяч и даже миллионов людей?

— Конечно, понимаю. В конце концов американцы сами виноваты. Их наглая политика…

Синицын перебил:

— Они собирались применить это в Штатах?

— Так и сказали. И не раз.

— А вы не предполагаете, что эти бандиты, точнее, их хозяева, могут передумать и применить это против России? Против нас с вами? Против ваших родных?

— Об этом я как-то не подумал, — растерялся Нежин. — В этой сумасшедшей ситуации…

— Теперь у вас будет время подумать. А меру наказания вам определит суд. До свидания!

Генерал вышел первым, Синицын задержался:

— Контейнер легко открывается?

— Да нет, конечно. Нужны специальные шифры, лазерные коды. Это дело серьёзное.

— Он большой, тяжёлый?

— Да нет, килограмма два. Вот такой, — Нежин развёл руки.

— Ясно. Вы успокойтесь и вспоминайте, вспоминайте. Помогайте следствию. Суд это учтёт, — и поспешил за генералом, притворив дверь.

Артамонов и Синицын вышли из Лефортовской тюрьмы, остановились у служебной «Волги».

— Ну, Бекас, что будем делать?

В самые трудные минуты их долгой совместной работы генерал всегда называл Синицына его первым позывным — Бекасом.

— А чёрт его знает. Надо подумать!

— Поехали думать.

— Только не к тебе. Я от твоего кабинета устаю.

— Ну, пойдём в какую-нибудь забегаловку, перекусим.

— Нет, нет. Поехали к нам, на Покровку. Там и потише, и уж точно без ушей.

— Ты что ж думаешь, в моём кабинете…