Очерки из будущего - Джон Манро

Пока мы думали в основном об этих внутренних делах, по телеграфу пришло известие, что азиаты во Франции прекратили работу над своими лодками, и что среди них, похоже, начались сильные волнения. Затем сообщили, что они спешно и в беспорядке покинули берег, и что вскоре после этого была слышна непрерывная стрельба в направлении их лагеря, который находился недостаточно близко, чтобы его можно было увидеть с кораблей. Было ясно, что идет тяжелый бой, но ничего другого выяснить не удалось. Вскоре после этого мы узнали, что армия, с которой столкнулись скандинавы, также активно с кем-то воевала, и там тоже строительство лодок было прекращено. В обоих местах корабли ночью высадили моряков и пехотинцев, которые подожгли полуразрушенные лодки и уничтожили их все без какого-либо противодействия со стороны противника, которого никто из них не видел.

Наша основная армия заняла хорошую позицию в Айдахо, и 21 октября крупные силы кавалерии и артиллерии были отправлены на разведку. Не было никаких колебаний по поводу вступления в Канаду, поскольку с Великобританией был заключен оборонительный союз. Продвигаясь в северо-западном направлении в течение пяти дней, наши люди подошли к месту, где, очевидно, недавно расположился лагерь врага. Огромные размеры лагеря указывали на то, что в нем находилась вся масса захватчиков, но не было никаких признаков дальнейшего продвижения в каком-либо направлении. Единственным разумным выводом было то, что азиаты отступили по тому же маршруту, что и пришли сюда. Наши войска быстро проследовали по этой линии, и через два дня они увидели огромную толпу, шедшую на северо-запад. В штаб были отправлены депеши, и за отступающим войском следили на безопасном расстоянии. Подкрепление кавалерии, снабженное достаточными припасами, поспешило вперед, и когда они присоединились к первой группе, были предприняты неоднократные ночные атаки на лагеря противника. Несколько пленных немного говорили по-английски, но, похоже, они совершенно ничего не знали о причинах отступления.

Первый свет на этот вопрос пролили наши агенты в Японии. Между Пекином и азиатскими странами Европы и Америки поддерживалась регулярная и быстрая связь, и то, что было известно в китайской столице, вскоре попадало в Токио. К середине октября китайское правительство узнало, что в союзной армии во Франции вспыхнули яростные разногласия. Беспорядки начались среди индусов и выросли из старой ссоры между магометанами и поклонниками Брахмы. Индусский принц, который был одним из четырех главнокомандующих, попытался подавить беспорядки силой, но туркоманский дервиш, который был его непосредственным помощником, гневно обвинил его в слишком большой суровости к магометанам, что привело в ярость весь мусульманский контингент. Вражда между суннитами и шиитами была забыта, и персы и магометанские индусы, оставив привычный лозунг "Йа Хасан! Йа Хосейн!", присоединились к громогласному реву "Аллах иль Аллах!". От искры вряд ли можно было бы быстрее разжечь пороховой склад. Обе стороны схватились за оружие, собрались вокруг своих знаменосцев и ринулись в бой за те религиозные взгляды, что были сильнее связей родственных или расовых. После того, как лига обрела свою величайшую силу, теперь это стало главным элементом ее разрушения. Идолопоклонники имели значительный перевес в численности, но ситуация вскоре изменилась. Китайские генералы решили, что вмешиваться бесполезно, но Кара Хулаку взял в руки священное знамя, собрал свой монгольский почетный караул и отправился на место битвы, рассчитывая своим влиянием успокоить обе стороны. Он едва успел дойти до места, как был сражен случайным выстрелом и замертво упал на знамя, черные складки которого покраснели от его крови. Его охрана мгновенно атаковала ближайшую группу бойцов, которые оказались магометанами. Все монголы, увидевшие это, бросились к оружию, крича, что мусульмане убили их вождя. Клич был подхвачен остальными подданными императора, и напряженные усилия генерала и его штаба смогли удержать от участия в битве только самые дисциплинированные корпуса китайских и маньчжурских войск. Сражение продолжалось весь день, а ночью магометане отошли на небольшое расстояние и укрепили свои позиции земляными сооружениями и баррикадами. На следующее утро на них снова напали, и еще один день отчаянной борьбы закончился тем, что их выбили из крепости. Оторвавшись от преследователей после наступления темноты, они отступили на юг и, наконец, присоединились к своим единоверцам в Испании.

Насколько позволяли обстоятельства, победители в каждой армии распорядились своими мертвыми так, как они сделали бы это дома, но в обоих случаях мертвых мусульман оставили там, где они пали. Китайский генерал попытался похоронить или сжечь эти тела, но эта попытка вызвала такой яростный шум, что он был вынужден отказаться от этой попытки. Те, кто участвовал в боях, громко ругали его за то, что он не помог им, и его влияние на них закончилось. Предвидя естественные последствия того, что на полях сражений будет лежать столько трупов, он спокойно снял войска, которыми еще управлял, и повел их в Германию, разбив лагерь на линии постов, ведущих к Пекину.

Депеши, которые он отправлял домой, вызывали у китайского правительства сильное беспокойство. Когда его дела казались наиболее процветающими, оно претендовало на абсолютную власть над Кореей и приняло очень диктаторский тон по отношению к правительству Японии, которое оно обвиняло во враждебности к Китаю и в слишком большом рвении не пускать японских добровольцев в армии Лиги. Власти Токио, в свою очередь, заявили, что японские граждане в Китае и Корее были призваны в армию против их воли. Народные чувства в Японии были сильно подогреты, и многие газеты выступали за союз с Америкой и Великобританией. О полном провале попыток атак на побережье Мексиканского залива и стремительном восстании американского народа стало известно в Японии по недавно проложенному тихоокеанскому кабелю, и вскоре после этого о них сообщили в Пекине. Лига потеряла поддержку и вызвала яростную ненависть всех магометан повсюду. Ни на какие войска в Европе нельзя было положиться, кроме тех, что были вывезены из Франции китайским командованием – около сорока тысяч человек. Опасаясь внезапного вторжения Японии, которое вряд ли могло не встретить одобрения в Корее, правительство решило отозвать свою армию в Америку для защиты дома.

Отступающие азиаты быстро продвигались, и вместо того, чтобы пройти весь путь до Берингова пролива, они рассыпались вдоль морского побережья на полуострове Аляска. Там их ждал транспортный флот восстановивший свои потери, и войска были переброшены на борт судов так быстро, как только это можно было сделать. Корейцы и японцы под командованием своих офицеров были размещены в тылу для отражения атак нашей кавалерии. У них был приказ выйти на берег в течение пяти дней. Когда наступило назначенное время, они двинулись к