Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

«Э-э-э… Вчера по телевизору передавали подробности драки в кафе, которую учудила дочка Нехамы, об этом говорит вся Эрания… Э-э-э… Ты слышала?» Ширли молча кивнула и взглядом пригласила мать продолжать. «Говорят, конечно, больше всего в связи с этой дракой о том, что твоя подруга устроила этой русской журналистке сцену ревности… Какие-то расистские выкрики… Это, как ты понимаешь, совершенно недостойно религиозной девушки из приличной семьи… э-э-э…

Я всё-таки считаю семью Нехамы и Бенци приличной семьёй! Хотя их дети постоянно влезают в какие-то дурацкие истории. И ещё… эта драка на почве ревности…

Нехорошо, очень нехорошо!» — «Мама, о чём ты говоришь! Всё было совсем не так!

Эта особа попросту полезла к нам, когда мы уже собирались уходить… Тут же встряли Мерива с сестрицей! Вот ей Ренана и дала пощёчину — за то, что та её оскорбила. А эта… потом уже встряла в драку, расцарапала лицо Ренане. До этого она ни с того, ни с сего оскорбляла и Ренану, и Ирми… Кричала на всё кафе… почти то же, что Мерива нашёптывала Ренане. Это они оскорбляли и угрожали!.. Да, когда-то Ирми ею увлёкся, был у них роман. Но это не повод, чтобы к нему приставать, его и нас всех оскорблять! Мы-то её не трогали! И не мы к ней — она к нам подошла!» — «Но вы задели её происхождение! А она гиюр прошла… так в статье написано и по телевизору сказали…» — промямлил Моти. — «Неправда! — выкрикнула Ширли. — Ни слова никто из нас не сказал на эту тему. Хотя по её виду и поведению нисколько непохоже, что это был настоящий гиюр, да она и сама смеялась над этим: мол, документы они себе сделали, а больше им ничего не надо!

Это она начала очень грязно говорить и об Ирми, и о Ренане! Я вообще молчала, потому что сначала даже не вслушивалась. Тем более у них немного сложный английский, не сразу и поймёшь. И ни в какую драку я не ввязывалась — в отличие от Меривы!» — «Кстати, что это за Ирми? Это не тот, что у нас в «Лулиании» работал?» — осведомился Моти. — «Да, папа. Ирмиягу Неэман и Максим Лев работали у Бенци. Ты должен их знать». — «Ну, в общем-то, да. Ничего плохого о них сказать не могу, — пожал Моти плечами, обращаясь к жене, которая опасливо поглядывала то на дочь, то на мужа. — Насмешники, правда, но работали хорошо.

Мне не сказали, почему они вдруг ушли с фирмы, да я и не интересовался особо.

Это проблема Бенци, не моя — он же их обоих привёл. Но они же очень взрослые… я имею в виду — для вас с Ренаной…» — «Максим — это который полицейского избил?» — тихо спросила Рути. — «Что? Да я вообще не знаю, что с ним! Но я не верю, что такой, как Макс, может кого-то избить… Они все здоровые мужики, а он…» — «Но ведь врать-то полиция не будет! — покачала Рути головой и тут же снова строго взглянула на дочь: — «А у кого ты там сидела на коленях?» — «Мама, неужели ты-то этому веришь? — с обидой выговорила Ширли сдавленным голосом. — Разве хотя бы это не убедило вас, что ложь всё — от начала и до конца? Да, нас ребята пригласили в кафе на исходе шабата, и мы сидели друг против друга, только Макси и Хели сидели рядом… ну, так они уже взрослые и вообще собираются пожениться… — и Ширли принялась на столе сжатыми кулачками показывать, как они все сидели в кафе: — Мы сидели за столом на 6 человек, я рядом с Ренаной, а напротив нас…

Но… — Ширли смутилась и покраснела. — Э-э-э… брат Ренаны, а рядом — Ирми, они друзья. Мы сидели, как я сказала, не рядом, а друг против друга — мы, девочки, по одну сторону стола, а мальчики по другую! А когда мы уже двинули на выход, эта… встряла между Ирми и… братом Ренаны, оттолкнула его…» — «Но это не повод драться… тем более — девочкам!» — Рути нахмурилась. — «Ну, конечно! Я же говорю: вмешалась Мерав, говорила всякие гадости… Это она грубо нас с Ренаной растолкала, я из-за этого упала… Спасибо, мне… э-э-э… помогли, вытащили оттуда…» — «Ну, ладно… Неважно, может, нечаянно…» — «Ничего не нечаянно!» — залившись краской, возмутилась Ширли. — «Но это же не главное? — спросил Моти. — Я так понял…» — «Да, папочка! Главное — что эта особа начала говорить, как она Ирми оскорбила и угрожала ему! И то же самое Мерива нашёптывала Ренане. Вот Ренана и дала ей пощёчину — но только после того, как Мерива её толкнула, и меня тоже… Там вообще такая неразбериха началась, меня чуть не затоптали… А вы слушаете братьев, которые сами там не были, а повторяют враньё Офелии! И меня обвиняете!» — голос Ширли задрожал.

«Мы тебя не обвиняем, — постарался успокоить дочку Моти, — просто нам нужно выслушать обе стороны. Я полагаю, что с этим вопросом всё ясно, правда, Рути?» — «Да, я тоже надеюсь, что моя дочь говорит правду». — «А что до творчества Офелии и её агентства, то мы с ним уже неплохо знакомы…» — пробормотал Моти. — «Ты, дочка, упомянула брата Ренаны. Вот и об этом мы бы хотели с тобой поговорить… — осторожно начала Рути. Ширли напряглась, и на её лице появилось смущённо-упрямое выражение. — Насчёт того, что ты сидела у него на коленях… — это, я так понимаю, фантазии…» — «Ты-то, мама, должна знать, что в кафе и закусочных Меирии никто ни у кого на коленях не сидит! Просто не принято! Я же вам всё показала: кто, где и как сидел за этим столом! Чего вам ещё нужно?!» — взвилась Ширли. — «Тихо, тихо, девочка! Это же со слов одной вашей соученицы (имя не назвали), которая там случайно оказалась и всё видела…» — «Ну, конечно! — «случайно там оказалась и всё видела»! Она же первая драку и затеяла!..» — возмущённо пробормотала Ширли, но родители не обратили на это внимания. — «Это они с сестрой всей Эрании рассказали, что ты влюбилась в старшего сына Доронов. Между прочим, мальчика из совершенно другого круга, никакого отношения к элитариям не имеющего». — «Ага… Если учесть, мамуля, что вы с их мамой когда-то в одном классе учились и очень дружили… И что… — тихим голосом добавила она, — в этот «другой круг» входят твои родные…» Рути вспыхнула, голос у неё затвердел:

«Но мы не об этом, не так ли? В кафе все обратили внимание, какими глазами ты смотрела на мальчика — наверно, поэтому людям и показалось, что ты у него на коленях сидишь…» — «Мы так и знали, что эти две сороки понесут новость на хвостах… А с кем сестрица Мерав была, они не упомянули? И как она там себя вела?» — возмущённо воскликнула Ширли. — «Это её дело! О ней в газетах ничего не написали, и она не мой ребёнок! Меня интересует, как ведёт себя моя дочь… — не глядя на неё, процедила Рути. — Я так думаю, что именно поэтому ты всё время крутишься у них дома. Не уверена, что это выглядит прилично… в глазах его же родителей…» — «Прости, мама, я не поняла, что я делаю плохого, если провожу время в доме своих друзей? В тёплом доме, где мне приятно, где меня понимают, где у меня хорошие, верные друзья! А что до моих чувств, то это моё — и только моё, личное дело. Я не думаю, что вся-вся-вся Эрания действительно это обсуждает.