Меч Шаннара - Терри Брукс

Тем временем взволнованные путешественники уже шли по открытой местности, не решаясь оглядываться назад. Страшно было подумать, что произошло с Генделем. Не поднимая глаз, расстроенные и совершенно убитые сознанием того, что карлик отдал за них жизнь, бросив себя на растерзание злому и свирепому народу, путешественники довольно быстро пересекли открытую местность. Впереди уже чернели заросли Аннарских лесов. Нефритовое Ущелье осталось позади.

Уже совсем стемнело, когда все четверо надежно укрылись в густой листве темного леса. Стихли неумолчные голоса гномов, исчезли из поля зрения ритуальные костры, но сознание не хотело примириться с потерей славного Генделя. Однако надо было продвигаться вперед. И, тяжело переставляя ноги, расстроенные и обессиленные, путники продвигались дальше. Вел отряд принц Леа, которому было дано распоряжение идти вдоль южного склона в поисках тропы, которая бы вывела их к центральной части Аннарских лесов.

Стояла лунная ночь. Серебристый диск луны плавно скользил по темному небу, а горы в прозрачном воздухе вырисовывались так ясно, что, казалось, можно было дотронуться до них рукой. Путешественники без труда вышли на нужную тропу. Тем временем тела обоих жителей Долины судорожно подергивались, сжимались и разжимались конечности, а изо рта вылетали стоны и бессвязные звуки. Было совершенно очевидно, что действие яда не прошло; наоборот, этот неизвестный яд одурманил сознание Ши и Флика, не давая им прийти в сознание, проник в плоть и кровь, отравил органы, крутил и выворачивал кости. Не в силах дать юношам какое-либо противоядье, путники по очереди подходили к ним и нежно гладили лицо, шею, руки, стремясь этим хоть немного облегчить страдания жителей Долины. Всех страшила одна мысль: если яд дойдет до сердца, оба юноши уже вряд ли будут участниками отряда. Поэтому надо было спешить. Силы были на исходе, руки немели, ноги плохо слушались, а голова и сердце устали от переживаний и мрачных мыслей. И, тем не менее, путешественники шли вперед и по очереди несли носилки с телами жителей Долины.

И вдруг совершенно неожиданно на тропе перед ними словно выросла группа гномов. Ужас этого мгновения невозможно себе представить. У путешественников потемнело в глазах, их сердца сжались от невыразимого отчаяния, холодная дрожь пробежала по телу, ногти впились в ладони. Им казалось, что они смотрят в жуткие глубины неведомой бездны. Однако через минуту страшное оцепенение прошло, все четверо осознали ту грозную силу, что стояла перед ними. И, главное, к ним непонятным образом, видимо, в результате мощной мобилизации всех скрытых или неиспользованных сил организма, вернулись физические возможности, пришло второе дыхание. Еще минуту назад их ноги подкашивались от усталости, а сейчас, осторожно положив в сторону носилки, все четверо стеной выстроились на тропе, готовые принять грозный бой. Отряд гномов насчитывал десять-двенадцать человек. Их коренастые фигуры выражали крайнюю степень агрессивности, в глазах сверкала ярость, зубы щелкали от злобного нетерпения. Внезапно гномы стали шептаться, и один из них стремительно исчез в чаще леса.

— Они послали за помощью, — едва слышно произнес Балинор. — Если мы быстро не расправимся с ними, они пришлют сюда подкрепление, и тогда нам конец.

Лишь только Балинор успел сказать это друзьям, как гномы с диким боевым кличем бросились вперед и со свирепым видом обнажили острые короткие мечи. В ту же секунду Меньон, Дурин и Дэйел обрушили на них град смертоносных стрел. Пораженные бесчисленными стрелами гномы рассеялись по тропе, как облака под порывами ветра. Разгневанный Меньон, изогнув в кольцо свой могучий лук, спускал с тетивы одну за другой неотразимые стрелы. Они насмерть поразили четверых гномов, неся нестерпимую боль остальным. Эти стрелы были подобны тем роковым силкам, которые расставляет людям неотвратимая Смерть. Гномы метались по тропе под ливнем стрел, как бешеные волки. Дэйел был на какой-то момент повержен сильным ударом меча в плечо. Он упал и потерял сознание. Как скала, сурово и неприступно, стоял Балинор, сметая гномов на своем пути с помощью огромного фамильного меча. Оставшиеся в живых гномы получили тяжелые ранения и корчились в страшных предсмертных муках. Зрелище было ужасное: земля была залита кровью и усыпана градом стрел, рядом с мертвыми телами судорожно извивались испускавшие дух смертельно раненные гномы. Это был полный разгром. Обессиленные путешественники опустились на землю. Все поплыло у них перед глазами, навалилась смертельная, непреодолимая усталость. На какое-то мгновение, не в силах бороться с собой, все четверо полностью отключились. Но через минуту они поднялись, понимая, что скоро прибудет пополнение гномов и тогда вряд ли им удастся одержать столь внушительную победу. У всех троих, за исключением Балинора, тело которого покрывала стальная кольчуга, были серьезные ранения, которые окончательно подточили их силы. Перевязав раны имеющимися кусками материи, путешественники, собрав последние силы, двинулись дальше. Идти было мучительно трудно, у всех кружилась голова от потери крови и огромного физического и нервного перенапряжения.

Видя критическое состояние всех участников похода, Балинор был вынужден объявить трехминутный привал. Путешественники в изнеможении опустились на землю и закрыли глаза. Воистину небо послало им великие мучения и испытания! Вдали по-прежнему звучали барабанная дробь, голоса, крики и рев труб. Поблизости от путников на хорошо обозримом расстоянии никого не было, но, тем не менее, их не покидало ощущение того, что гномы рассредоточились по всему Аннарскому лесу. Разгоряченное воображение поминутно рисовало картины преследования со стороны гномов. И все это было недалеко от истины. Наверняка охотничьи отряды гномов рыщут по всему лесу в поисках своих врагов. Гномы не успокоятся до тех пор, пока собственными руками не схватят и окончательно не уничтожат всех членов отряда. Их злобная и мстительная натура не вынесет поражения. Меньон посмотрел на несчастных юношей, и сердце его снова облилось кровью. Лица жителей Долины были мертвенно-бледны, лоб и виски покрывали крупные капли пота. Они то и дело вздрагивали, тихо стонали, их лица искажались от боли, а конечности дергались или судорожно сжимались и разжимались. Было совершенно очевидно, что их организм, напрягая последние силы, уже не в силах противостоять разрушительному действию яда. Им требовалась немедленная медицинская помощь. Меньон содрогнулся при мысли, что эта помощь может прийти слишком поздно. В который раз он корил себя за досадные просчеты и жалел, что не был до конца внимателен и нежен с братьями: ведь они больше, чем кто-либо, нуждались в защите и помощи. Он с досадой поморщился, вспоминая прошлые стычки с Фликом. Мелочные обиды, уколы самолюбия, ссоры — все это померкло перед лицом зримой опасности, перед ценой, которую уже заплатили эти молодые люди. И в глубине души Меньона вновь поднялась горячая волна гнева. Он до сих пор считал, что никто не в праве распоряжаться другой жизнью; его возмущало безаппеляционное утверждение Алланона об ответственности Ши за последующую судьбу человечества. Как он смел посягнуть на самое святое — на смысл, на самый факт человеческого существования… В результате этого — беспомощно лежащие тела… Только бы успеть помочь им, этим несчастным жителям Долины, которые поспешили взять на себя большую долю страданий. По силам ли им будет эта ноша?