Могила девы - Джеффри Дивер

Поттер потянулся. Что-то тихо хрустнуло в спине, и он предостерег себя: хватит валять дурака. Но в другом уголке его свободного сознания — сознания человека, серьезно занимавшегося английской литературой, возникла мысль: «Уж если нам суждено делать глупости, то пусть это будут глупости в любви. Не на работе, где на чаше весов лежат жизни людей, не в отношениях с богами, не в стремлении к красоте и познанию. Не с детьми, такими страждущими и неуверенными. А в любви. Потому что любовь не что иное, как чистое безрассудство, и мы погружаемся в нее, чтобы ощутить пыл страсти и потерять голову. В сердечных делах мир всегда великодушен к человеку и многое прощает ему».

Поттер рассмеялся про себя — к нему вернулось ощущение реальности, а вместе с ним тупая боль в обожженных руках. «Ей двадцать пять, больше чем наполовину моложе тебя. Глухая — причем в ее случае это можно писать и с заглавной, и со строчной буквы. И еще: не забывай — сегодня годовщина твоей свадьбы. Двадцать три года. Ты не пропустил ни одной такой даты. Хватит глупостей. Возвращайся на командный пункт и приступай к работе».

Врач похлопал его по плечу. Переговорщик удивленно поднял голову.

— Ну вот, сэр, все в порядке.

— Спасибо. — Поттер поднялся и неуверенной походкой направился к фургону.

В дверях появился Питер Хендерсон.

— Не пострадали? — спросил старший специальный агент.

Переговорщик помотал головой. Тримэйн во всей этой истории был, конечно, главным, но Поттер не пожалел бы поставить месячную зарплату за то, что и Хендерсон приложил руку к попытке штурма. Что им двигало? Амбиции? Желание вернуться в Бюро, которое предало его? Но доказать это будет еще труднее, чем то, что в генератор заложили зажигательную бомбу. Приговору сердца всегда не хватает определенности. Старший специальный агент оглядел ожоги на руках Поттера.

— Считайте, что медаль у вас в кармане.

— Мои первые боевые раны, — улыбнулся Поттер.

— Артур, я хотел извиниться за то, что тогда сорвался. Здесь так тоскливо. Я надеялся, что у меня появится возможность действовать. Вам знакомо такое чувство?

— Конечно, Пит.

— Очень скучаю по прежним дням.

Переговорщик пожал протянутую руку. Они поговорили о Джо Силберте и его коллегах журналистах. Можно было бы передать дело федеральному прокурору, но они заключили, что задерживать репортеров нет смысла. Бесполезно обвинять людей в том, что они препятствовали осуществлению правосудия. Судьи, занятые текущими уголовными делами, в этом вопросе часто придерживаются Первой поправки. Поттер удовлетворился тем, что с угрожающим видом подошел к Силберту. Журналист стоял в кругу полицейских — невозмутимый, как взятый в плен предводитель революционеров. Переговорщик заявил ему, что всеми способами будет помогать вдове погибшего спецназовца, которая, без сомнений, предъявит и телестанции, и им с Биггинсом многомиллионный иск за неправомерные действия, повлекшие за собой смерть ее мужа.

— Я выступлю в суде свидетелем истицы, — сказал он. От самонадеянности Силберта не осталось и следа. Перед Поттером стоял человек среднего возраста, с сомнительными способностями и мелочным характером.

Вернувшись в фургон и устроившись на стуле, Поттер посмотрел сквозь желтоватое окно на здание бойни.

— Сколько минут до следующего срока ультиматума?

— Сорок пять.

Переговорщик вздохнул.

— Трудная задача. Надо серьезно подумать. Хэнди злится. По большому счету он потерял контроль над ситуацией.

— И что еще хуже, — кивнула Анжи, — ты помог ему этот контроль вернуть. Что само по себе является формой потери контроля.

— Поэтому он обиделся на всех и на все, а на меня в особенности.

— Хотя скорее всего этого не сознает, — заключила психолог.

— В итоге все в проигрыше. — Поттер остановил взгляд на Бадде, который мрачно смотрел на здание бойни.

Зазвонил телефон, Тоби поднял трубку, сдул с нее копоть и ответил:

— Да? — И через мгновение добавил. — Хорошо, я передам ему. Чарли, звонил Роланд Маркс. Спрашивал, не сможешь ли ты сейчас к нему подойти. С ним товарищ. Просит тебя встретиться с ним. Он сказал, что это очень важно.

Капитан обвел глазами поле сражения.

— Где он?

— В тыловой зоне.

— Так… Артур, можно мне с вами минуту поговорить?

— Разумеется.

— Не здесь.

— Хотите пойти понарошку покурить? — спросил Поттер.

— Артур открыл целое направление в виртуальной игре «Специальные операции», — хмыкнул Тоби. — А Генри увлекается воображаемым сексом.

— Тоби! — гаркнул Лебоу, не переставая печатать.

— Я не критикую, — добавил молодой агент. — Сам собираюсь вступить в воображаемую организацию «Анонимные алкоголики».

Бадд через силу улыбнулся, и они с Поттером вышли из фургона. Температура упала на десять градусов, и переговорщику показалось, что ветер усилился.

— В чем дело, Чарли?

Они остановились и посмотрели на закопченный фургон и выгоревшее вокруг поле — последствия недавнего пожара.

— Артур, я должен вам кое-что сказать. — Капитан полез в карман, вытащил маленький магнитофон и повертел его в руках.

— О, так вы об этом? — Поттер показал миниатюрную кассету.

Бадд нахмурился, открыл диктофон — кассета оказалась внутри.

— Та чистая, — объяснил переговорщик. — На ней запись невозможна.

Капитан нажал на клавишу, из динамика раздалось шипение и потрескивание.

— Я все знал, Чарли.

— Но…

— У Тоби есть всякие волшебные палочки. Они засекли звукозаписывающее оборудование. Мы всегда проверяем место на наличие «жучков». Он сказал мне, что у кого-то в кармане магнитофон. Потом вычислил, что это вы.

— Так вы знали? — Бадд потрясенно посмотрел на агента ФБР и покачал головой, чувствуя отвращение к себе. Мало того что он считал недостойным это дело, так его еще и перехитрили!

— Кто вам поручил это? Маркс? Или губернатор?

— Маркс. Он в самом деле сильно беспокоится о девочках. Готов дать Хэнди все, что тот ни попросит. Только бы отпустил их. А затем собирается выследить его при помощи устройства, которое спрячут в вертолете.

Поттер кивнул капитану.

— Я предполагал нечто в этом роде. Тот, кто готов пожертвовать собой, пожертвует и другими.

— Но как вам удалось подменить кассету? — спросил Бадд.

В дверях фургона показалась Анжи Скапелло, направилась к мужчинам и, проходя мимо капитана, легко коснулась его руки.

— Привет, Чарли.

— Привет, Анжи. — Полицейский не улыбнулся.

— Который час? — спросила психолог.

Он посмотрел на левое запястье.

— Черт! Часы исчезли. Эти часы подарила мне Мег на день рождения.

Анжи протянула ему «пульсар».

— Ясно. — Капитан понурился еще сильнее. — О Господи!

— В полицейском управлении Балтимора я веду курс распознавания воров-карманников, — объяснила Анжи. — Позаимствовала у вас диктофон, когда мы прогуливались по оврагу и рассуждали о верности. А затем подменила кассету.

Бадд жалко улыбнулся.

— Признаю, вы свое дело знаете. А я облажался на все сто. И теперь не знаю, что и сказать. Я подставил вас.

— Вы признались, и ничего страшного не произошло.

— Так это был Маркс? — спросила Анжи.

— Да, — вздохнул полицейский. — Сначала я считал, как и он, что мы должны пойти на все, чтобы спасти девочек. Утром прожужжал Артуру об этом все уши. Но вы были правы: жизнь — она и есть жизнь. Не важно чья — девочки или полицейского. На этом и остановимся.

— Я ценю благородные мотивы Маркса, — заметил Поттер. — Но мы обязаны вести дело определенным образом. Помните: допустимые потери?

Бадд закрыл глаза.

— Господи, я чуть не погубил вашу карьеру!

Переговорщик рассмеялся.

— И близко к этому не подошли. Поверьте, капитан: рисковали только вы. Стоило вам передать кому-нибудь эту пленку, и ваша служба в правоохранительных органах немедленно закончилась бы.

Бадд явно разволновался. Наконец он протянул руку, и Поттер тепло ответил на рукопожатие, хотя оно получилось совсем не крепким — может быть, оттого, что капитана мучила совесть или он боялся задеть тампоны на ожогах переговорщика. Поттер посмотрел на небо, и все замолчали.

— Что у нас со сроком ультиматума?

Бадд снова взглянул на запястье — сначала рассеянно, но затем понял, что держит свои часы в правой руке.

— Осталось сорок минут. Вас что-то беспокоит? — Капитан поднял глаза на желтоватое облако, которое рассматривал переговорщик.

— У меня на этот раз нехорошее предчувствие. Может плохо обернуться.

— Почему вы так думаете?

— Чувствую — и все.

— Интуиция, — объяснила Анжи. — Верьте ему, Чарли. Обычно он оказывается прав.