А до Берлина было так далеко - Василий Шатилов

Такой подарок с письмом получил и я. Прислали его из Пермской области. В небольшой посылочке были шерстяные варежки, кисет с табаком и коробочка леденцов. "Товарищ командир! Гоните немцев! Скорее освобождайте Родину и приходите домой!.." По почерку я понял, что письмо было написано школьницей. Читал эти строки, и перед глазами вставали образы советских людей, томящихся в оккупации, картины разрушений и горя.

К наступлению морозов в землянках уже были установлены печки. Для них приспособили цинковые ящики из-под патронов, пристроили тонкие железные трубы, снаружи их тщательно замаскировали ветками. Печки эти быстро нагревались. В землянках всегда было тепло. От землянки тянулся "ус" - ход сообщения к первой траншее. В случае тревоги бойцы быстро бежали на свои места в боевом порядке.

Днем в первой траншее оставались дежурные наблюдатели, остальные бойцы отдыхали в тепле. Каждый из наблюдателей имел свой сектор. Обо всех передвижениях врага докладывалось командиру.

Как-то в декабре мне пришлось идти по первой траншее мимо одного из наблюдателей. Он четко доложил:

- Товарищ полковник! Сектор наблюдения: справа - отдельное сломанное дерево, слева - высотка с обгорелым сараем. За время моего дежурства передвижения противника не обнаружено.

Но, как ни четок был доклад, я заметил, что голос красноармейца грустен, а на лице написано уныние. Сопровождал меня комбат майор Е. С. Назаренко, и я попросил, чтобы он дал приказ подменить наблюдателя.

Мы прошли в землянку. Подсели к печке. От нее тянуло теплом, запахом смолы. Сняли шинели, и я увидел на груди красноармейца орден Красного Знамени.

Я достал пачку папирос "Казбек", предложил:

- Закуривайте!

Боец взял папиросу, но курить не стал.

- Ну, как живете? Не переводится ли табачок? Доставляют ли вовремя горячую пищу?

- Все нормально, товарищ полковник! Жить можно. Отдыхаем в тепле.

- А чего еще недостает?

- Все есть по-фронтовому. Да вот дома...

- А что дома?

- Жену посадили в тюрьму...

- За что?

- Взяла немного проса с колхозного тока. А у нас дети. Как они там? Можно же и иначе наказать!

Я обратился к адъютанту Анатолию Курбатову:

- Запишите фамилию и адрес. - А сам постарался успокоить бойца. - Не расстраивайтесь. Обещаю, тщательно разберемся.

Естественно, факт хищения государственного добра, к тому же в военное время, строго наказуем. Но во всем надо было еще разобраться. Посоветовались с Яковом Петровичем Островским и решили выйти с ходатайством в партийные органы.

На следующий день на КП вызвали прокурора дивизии майора юстиции Н. И. Макарова, которому поручили написать ходатайство прокурору и секретарю райкома той области, где жила семья бойца. Письма были отправлены, а через некоторое время получили ответ - разобрались, жена фронтовика освобождена. А как был счастлив красноармеец, узнав об этом!

В последние дни противник провел ряд артиллерийских налетов по нашим позициям, но большей активности не проявлял.

Вот в эти короткие минуты затишья нас посещали фронтовые и армейские бригады артистов. Своим искусством они поднимали боевой дух и настроение бойцов и командиров. Одна из таких бригад, возглавляемая артистом эстрады Аркадием Михайловичем Громовым, в составе 12 человек приехала к нам. Они выступали в развернутом в тылу дивизионном клубе, рассчитанном на 150 человек.

Зрителями были воины, отличившиеся в боях, и раненые. Все выступления фронтовых артистов прошли с огромным успехом. Надолго в памяти воинов остались номера Аркадия Громова, Елизаветы Васильевой, Ольги Кофман, Галины Тина, Бориса Сабинова, Николая Голубцева, Владимира Мимича.

После их выступления Я. П. Островский предложил создать коллектив самодеятельности у нас в дивизии. Но для этого требовался опытный руководитель.

За помощью командировали начальника политотдела дивизии батальонного комиссара С. Е. Левина в Москву, в Главное политическое управление РККА. Вернулся он с несколькими студентами музыкального училища имени Глазунова. Из них особенно выделялась солистка Алла Валентиновна Белявская. Ее и назначили руководителем коллектива. Вскоре к нам приехал певец П. П. Твердохлебов из ансамбля А. В. Александрова. Благодаря ему авторитет наших самодеятельных артистов еще больше вырос. Очень полюбили бойцы Зою Лапину - девушку-подростка с отличным голосом, исполнительницу народных песен. Она очень удачно подражала манере пения Лидии Андреевны Руслановой. Ее любимые песни были: "Когда я на почте служил ямщиком", "Вот мчится тройка удалая", "Окрасился месяц багрянцем", "Валенки" и многие другие. Выезд самодеятельного ансамбля на передовую, в полк, был праздником для воинов...

Между тем задачи, поставленные командованием войскам Северо-Западного фронта, оставались прежними: прочно удерживать занимаемые позиции и активными боевыми действиями сковывать как можно больше сил и средств врага, не допуская переброски их па другие участки фронта, в частности на Волгу.

Под Сталинградом тем временем долгожданный день настал: 19-20 ноября войска Юго-Западного, Сталинградского и Донского фронтов перешли в наступление и окружили 22 дивизии противника - 330 тысяч человек. Радости нашей не было конца!..

Тем временем Ставка ВГК готовила вторую Демянскую операцию войск Северо-Западного фронта с целью разгрома демянской группировки гитлеровцев.

В связи с этим была проведена перегруппировка - выведены несколько дивизий с передовой, в том числе 182-я и 254-я, и сосредоточены в лесу южнее Парфино. Выводились соединения ночью, скрытно от противника. Перед тем как начать марш, мы дали личному составу возможность отдохнуть, помыться в бане, починить обмундирование.

17 января части дивизии передислоцировались в район Семеновщины, где поступили в распоряжение командующего 34-й армией генерал-лейтенанта Антона Ивановича Лопатина. Я знал командарма еще по Юго-Западному фронту, где он командовал 6-м стрелковым корпусом. Вместе с ним пробивались из окружения под Киевом. Я в то время, как уже знает читатель, был начальником штаба 196-й стрелковой дивизии, которая входила в его корпус. Выйдя из окружения, А. И. Лопатин командовал 37-й армией, участвовавшей в Ростовской наступательной операции, командовал некоторое время 62-й армией под Сталинградом, а в октябре 1942 года принял 34-ю. Человеком он был спокойным и уверенным в себе, обладал хорошими организаторскими способностями. Я часто вспоминал, как четко и умело ставил он задачи даже в условиях, когда положение казалось безвыходным. А прощаясь со мной тогда, еще и добавил:

- Мы с вами еще встретимся, майор Шатилов...

В ходе перегруппировки нам предстояло пройти более 100 километров. Мел буран, налетал с полей, обрушиваясь на колонны. Ветер пронзительно визжал в деревьях, хлестал в лица бойцов, с большим трудом преодолевавших сугробы. Буксовали машины, обросшие инеем, лошади выбивались из сил. Ведь наш транспорт был перегружен боеприпасами. Оставлять ничего нельзя, все нужно для боя, для. наступления.