Патруль времени (сборник) - Пол Андерсон

Возвратившись в свою каморку над конюшней, Берк тщательно уложил пакеты в дешевый фибровый чемодан вместе с немногочисленными пожитками, среди которых была опасная бритва — о господи, сколько пота и крови он пролил, пока научился ею пользоваться! — и нырнул в постель.

На следующее утро он принес свои извинения Эду Мартину, объяснив, что должен ненадолго съездить в Чикаго к специалисту. Может быть, он сумеет вернуть ему память? А если нет, может, чикагская полиция что-нибудь узнает о его прошлом?

— Я почему-то думаю, — сказал Берк с намеком на некую тайну, — я думаю, ответ надо искать в Чикаго. Это, конечно, так, только догадка, но я не успокоюсь, пока сам не узнаю.

Мартин сочувственно кивнул, так же выразил свое отношение и Аберкромби, когда Берк рассказал ему ту же историю. Оба проводили его к утреннему поезду, и Мартин сунул ему в руку двухдолларовую бумажку, когда они прощались.

Позднее, когда поезд дернулся и под стук колес покатил на север через ровные кукурузные поля штата Иллинойс, Берк тихонько устроился у окна, не обращая внимания на коммивояжеров, затеявших азартную игру в покер. Едкий угольный дым из паровозной трубы раздражал носоглотку, в глаза летела сажа.

„Ну, без этих прелестей я как-нибудь обойдусь! — думал он, стараясь утешиться после горького расставания с Сентер-Сити. — У нас все это устроено куда лучше! И никаких тебе больше дантистов!“. У Берка недели три назад вдруг разболелея зуб, он отправился к местному дантисту, влекомый вывеской „Лечение зубов без боли“, и до сих пор вспоминал об этом „лечении“ с ужасом. Он пощупал языком дырку в нижней челюсти и не без самодовольства подумал о медицинских чудесах своего времени. Но боль в нижней челюсти, которую он испытал три недели назад, была ничто по сравнению с болью, которую он чувствовал сейчас в куда более романтичном органе — сердце.

Он заставил себя выкинуть из головы Сентер-Сити и Кэрри и сосредоточился на предстоящей работе.

Только через восемь часов поезд добрался до предместий Чикаго, и Берку пришлось поспешить, чтобы успеть до закрытия магазинов. Он быстро спустился по Кларк-стрит, отыскивая нужную лавку, увидел то, в чем нуждался, бросился через улицу и едва не попал под колеса громыхающего конного экипажа. Усатый полицейский сердито помахал своей дубинкой, подмигнул прохожему, остановившемуся перед табачной лавкой, и проворчал что-то насчет „деревенщины“.

Берк увидел то, что ему было нужно — дешевую лупу, — купил ее и отправился в „Бревурт“, где снял недорогой однокомнатный номер. Сунув коридорному монетку в десять центов, он тщательно запер за ним дверь, вынул из чемодана свои драгоценные пластиковые пакеты, рассовал их по карманам пиджака и вышел закусить. Поужинал грудинкой с пивом, задержался на некоторое время в холле гостиницы, просматривая коммерческие справочники и делая аккуратные выписки об основных деловых предприятиях города, а затем поднялся к себе. В номере он снова хорошенько запер дверь, опустил шторы и только после этого зажег газовый рожок. Жаль, что нельзя было снять более дорогой номер на нижнем этаже — там уже были установлены электрические лампы. Он сел к жалкому письменному столику и вскрыл один из пластиковых пакетов, откуда аккуратно извлек пачечку микрофильмов величиной в три четверти дюйма по диагонали каждый. Это были микрофильмы газет „Чикаго трибюн“ и нью-йоркской „Таймс“ за последние две недели августа и за весь сентябрь 1904 года.

С помощью лупы Берк принялся разбирать крохотные буковки статей, делая одновременно многочисленные выписки. Чтобы приступить к основному заданию, ему нужны были деньги, много денег. Имея в своем распоряжении копии газет за шесть недель — копии будущих газет! — он мог раздобыть эти деньги. Наверняка.

Прежде всего Берк выписал результаты августовских скачек на чикагском ипподроме. Было уже 27 августа, и у него оставалось совсем мало времени, чтобы воспользоваться этими данными. Затем он переписал цены на зерно на сентябрь и еженедельные сводки нью-йоркской биржи. После этого отметил все важнейшие перемены в деловых кругах: объявления о земельных приобретениях, курсы акций, выпуск новых товаров, перемещения в деловом руководстве — короче, все главные грядущие сдвиги в экономике Чикаго и всей страны. С такими данными разведчик из будущего с достаточным первоначальным капиталом мог быстро заработать большие деньги. Наконец, когда глаза его налились кровью и уже почти ничего не различали, он спрятал микрофильм в пластиковый пакет и улегся спать, решив, что при первой же возможности купит себе маленький микроскоп.

На следующее утро он отправился на ипподром и, постоянно сверяясь со своими записями, к закрытию бегов превратил свой первоначальный капитал, составлявший 6 долларов 50 центов, в 12 тысяч долларов. На большую сумму выигрыша он не решался из опасения привлечь к себе внимание букмекеров. В следующие три дня, последние перед закрытием сезона, он довел эту сумму до 50 тысяч, время от времени чередуя выигрыши с такими же крупными проигрышами, но лишь время от времени.

После закрытия сезона на ипподроме Берк купил несколько дорогих костюмов, набор новеньких чемоданов и переехал из „Бревурта“ в „Пальмерхауз“. Отсюда, из своего шикарного номера, он провел целую серию спекуляций, пользуясь посыльными „Вестерн юнион“ для передачи биржевым маклерам многочисленных распоряжений о покупке или продаже: его интересовали главным образом земельная собственность, зерновой рынок и акции Уолл-стрита. Он покупал как раз перед повышением курса акции, как раз перед объявлением о выбросе новой продукции на рынок. И продавал за день до разрушительных пожаров или смерти какого-нибудь крупного магната. Когда его акции достигали наибольшей ценности, он их ликвидировал. К 1 октября он окончательно вышел из биржевой игры. К этому времени его счет в Зерновом тресте превышал 300 тысяч долларов, и еще около половины такой же суммы он вложил в обратимые муниципальные и правительственные ценные бумаги, хранившиеся в сейфах разных чикагских банков.

По мере возможности Берк действовал через посредников, и ему в достаточной степени удалось сохранить свое инкогнито. И все же его быстрое обогащение, его чудодейственное умение вовремя покупать и вовремя продавать с максимальной прибылью привлекли к нему внимание небольшой, но могущественной группы, которая контролировала банки Чикаго. Однако Берк щедро раздавал взятки, и верные прислужники в „Пальмер-хаузе“ ревностно оберегали его от любопытных и от всех тех, кто чуял большие деньги и мечтал к ним примазаться.

К концу сентября через агента, державшего его имя в тайне, Берк купил просторный современный дом, недавно построенный вблизи озера на Северном берегу. Он переехал туда из „Пальмерхауза“ и приступил к чрезвычайно сложному процессу накопления инструментов и аппаратуры, необходимых для его работы. С помощью молодого механика, нанятого скорее за его умение молчать, чем за технические таланты, Берк весь следующий месяц приобретал и устанавливал различные машины и станки, какие только удавалось найти. Ему посчастливилось купить довольно приличный токарный станок, поперечно-строгальный станок и вертикальный пресс — все это приводилось в движение с помощью переплетения приводных ремней и шкивов от огромного односильного двигателя высотой почти в три фута. Чикагское отделение „Эдисон компани“ протянуло к дому на Северном берегу специальный силовой кабель. Это было сделано без всяких расспросов: Берку принадлежало свыше 10 % новых акций молодой фирмы. С помощью механика Берк соорудил маленький волочильный станок, вакуумный насос и стеклянный колпак; он заполнил всевозможным оборудованием комнату в подвальном помещении, где поддерживалась постоянная температура, необходимая для выращивания весьма сложных кристаллов.

Своему помощнику Берк вручил длинный и непонятный список вещей, которые требовалось приобрести. Здесь были экзотические минералы, и медпая проволока — целые мили проволоки, и самый маленький волочильный станок для тончайшей проволоки; здесь были свинец, и кварц, и платина, которую специально для Берка прислал в Чикаго нью-йоркский ювелир. Здесь были мешки с цементом, и листовая медь, и специальный заказ на силикагель, изготовленный, по указаниям Берка, одной фармацевтической фирмой в Филадельфии. Здесь был неотшлифованный рубин в десять каратов и белая жесть, заказанная фирме по производству консервов. Некоторые вещи, казалось бы, невозможно было найти в продаже, но с помощью посредника, беззастенчивого, но дружелюбного „жучка“, с которым Берк познакомился в первые дни своего пребывания в Чикаго на ипподроме, немало редчайших образцов было выкрадено из геологической коллекции Чикагского университета.

К концу ноября Берк был готов приступить к следующей фазе. Он уволил механика с весьма приличным вознаграждением и принял все меры для охраны дома, установив повсюду самые надежные и сложные замки. Кроме того, он нанял нескольких свободных от дежурства полицейских для круглосуточного наблюдения. Все это, как он надеялся, будет приписано чудачествам эксцентричного богача. И не ошибся. До тех пор пока он щедро платил, никто не пытался удовлетворить свое любопытство за счет собственного кошелька.