Рыбалка в Пронькино (СИ) - Александр Шлёнский

Сражение длилось с переменным успехом, но после неожиданного и страшного удара римского резерва в тевтонский тыл, враг дрогнул и растерял строй. Римская пехота врубилась в боевые порядки противника, смяла его и уже не выпускала инициативы из своих рук. Через несколько часов сражение превратилось в зачистку. Разрозненный противник бежал с поля боя поодиночке и мелкими группами. Его преследовали и уничтожали.

Легионеры Марка Септимия в погоне за убегающим противником ушли далеко на восток и оказались у подножия горного массива, известного в нынешние времена как Сент-Виктуар. Противник продолжал уходить всё дальше в горы, надеясь укрыться в складках местности и отсидеться, пока терпение преследователей не истощится, и они не уйдут. Близился закат, и в горах стало быстро темнеть.

Септимий рассредоточил своих солдат, обшарил окрестности, и не найдя никого, повёл свой манипул в гору по пастушьей тропе, рассудив что противник уже прошёл там ранее, потому что других путей в гору его солдаты, посланные разведать дорогу, не нашли. Извилистая тропинка сперва неуклонно поднималась вверх, а затем вывела римлян на поросшее лесом обширное плато и исчезла. К тому времени уже почти стемнело, и Септимий решил прекратить преследование и вернуться в лагерь.

Неожиданно Септимий разглядел в небольшом отдалении пастушью хижину, которая выглядела совершенно заброшенной, но Септимий, движимый каким-то непонятным чувством, велел своим солдатам подождать и решительно двинулся туда. Войдя в низкую лачугу, он погрузился с головой в густую темноту. В этой темноте было чуть слышно частое испуганное дыхание и всхлипы, которые издавала, несомненно, женщина. Септимий убрал меч в ножны, нашёл женщину и ощупал руками её лицо и тело.

Женщина была молода, и вероятно, красива. Септимий резко швырнул женщину на пол, застеленный какими-то шкурами, сорвал с неё одежду, и достав свой детородный орган, с силой раздвинул женщине ноги своими ногами. Когда Септимий вошёл в неё, она лишь глухо застонала, но не делала попыток с ним бороться и не мешала ему наслаждаться её телом. Поработав бёдрами и тазом порядочно времени, Септимий начал изливать в женщину своё римское семя, и неожиданно почувствовал — увидеть он не мог — как её правая рука метнулась куда-то в сторону, а в следующий момент он ощутил внезапную острую боль между четвёртым и пятым ребром слева, противный хруст разрезаемой плоти и клокотание собственной крови, покидающей тело через рану от извлечённого из неё кинжала, который женщина немедленно вонзила себе в грудь.

В последние мгновения жизни Марку Септимию неожиданно вспомнился неунывающий здоровяк легионер по имени Агриппа Лукро, который частенько говаривал: «Губит мужиков не меч и копьё. Губят мужиков яйца». «Вот то-то и оно». — подумал Марк Септимий и погрузился в долгое небытие.

Очнувшись и вновь обретя сознание, Марк Септимий прежде всего попытался наладить контакт со своим телом и поразился его странной необыкновенной гибкости. Он открыл глаза и увидел себя сидящим в густой траве на окраине какого-то варварского поселения. Природа вокруг, солнце, воздух, запахи даже отдалённо не напоминали родную Италию, а скорее какой-то голимый Скандинавский север. Марк Септимий вдруг осознал что сидит на траве, опираясь на руки, и ему удобно так сидеть, потому что это были не человеческие руки, а две огромные мускулистые кошачьи лапы.

Осознав свою метаморфозу, Марк Септимий воспрял духом. Несмотря на то что он не погиб почётной смертью в бою, а был убит какой-то галльской пастушкой в жалкой лачуге, он вероятно числился на хорошем счету на Олимпе, если боги удостоили его быть в следующей жизни котом. Представители кошачьего племени постоянно сопровождали римские легионы в пути, охраняя провиант и фураж от крыс и мышей. Кошки всегда сопровождали греческую богиню плодородия Артемиду и римскую богиню охоты Диану. Либерта, богиня свободы, тоже часто появлялась в сопровождении кошек. Если ему предстоит прожить эту жизнь в облике кота, значит на то есть воля богов, и ему не остаётся ничего другого как следовать их воле.

В отличие от большинства легионеров, предпочитавших, как и все римляне, не думать о смерти вовсе, Марк Септимий любил размышлять на эту вечную тему по вечерам у походных костров. Чем больше он думал, тем яснее становилось ему, что смерть — это не то что делает с телом удар вражеского меча и погребальный костёр, или болезнь, или старость. Это то что бог смерти Оркус делает с душой, изымая её из умершего тела, через которое эта душа была крепко связана и глубоко причастна к местам, событиям и людям, где проходила его жизнь. Куда бы после этого ни забросили эту душу боги Олимпа, ей предстояла нелёгкая задача соединить свою память и привычки из прошлой жизни с тем новым телом и образом жизни, в которое боги пожелают её поселить.

Марк Септимий Руфус довольно быстро освоился в своём новом теле. Масть его волос в его прежней жизни соответствовала его имени — Руфус, то есть, Рыжий. Теперь он был покрыт густой рыжей шерстью. Любимых мечей при нём больше не было, но острые зубы и когти действовали ничуть не хуже спаты и гладиуса. Довольно скоро Марк Септимий стал хорошо понимать двуногих местных обитателей и при желании даже мог бы объясниться с ними на их языке, но считал ниже своего достоинства пускаться в беседы с варварами. Марк Септимий легко находил пропитание в лесу и в поле и с удовольствием поедал убитых им мелких животных, а с более крупными расправлялся так что они обходили его владения десятой дорогой. Воинские навыки легионера-ветерана довольно легко трансформировались в бойцовские качества кота-убийцы.

Марк Септимий протиснулся через щель в покривленных рассохшихся досках, вылез из-под крыльца, запрыгнул на верхнюю ступеньку, и потянулся передними лапами, выпустив когти, задрав кверху рыжий хвост и жмурясь на солнце.

— Глянь-ка, а вон и Котовский проснулся. — благостно сказал сидевший на крылечке Ванька Мандрыкин, успешно выздоравливающий после лечебного озёрного укола. — Здорово, Котовский! Как спалось? Рыбки солёненькой будешь?

Марк Септимий презрительно сощурил ярко-жёлтые глаза и с достоинством сошёл с крыльца. С какой стати ему брать из рук этого варвара вонючую рыбу, выловленную неделю назад, когда в поле и в лесу полно свежего мяса, которое бегает на четырёх лапах и ждёт не дождётся пока его поймают и съедят.

— Ну не хочешь, как хочешь! — промолвил Ванька Мандрыкин и съел кошачье угощение сам.

Марк Септимий выразительно поскрёб передними лапами землю, показывая всем своим видом, что он закапывает какую-то гадость, повернулся задницей, высоко задрав хвост, и продемонстрировав подхвостницу как вещественное доказательство своего презрения к варвару, улёгся на траву.

Боги не создают людей просто так, ни для чего. Каждый человек создан для какой-то надобности. Вот например варвар по имени Ванька Мандрыкин, под крыльцом дома которого Марк Септимий облюбовал себе пристанище, не был создан ни воином, ни торговцем. Глядя на его разболтанное нескладное тело, на его вялые ленивые движения, трудно было понять, для чего богам понадобилось рождать его на свет. Тем не менее, внутреннее звериное чутьё подсказало, что лучше всего будет поселиться под крыльцом у этого варвара, а раз так, значит его надлежало в меру возможности опекать и узнать о нём как можно больше.

Мало по малу, слушая разговоры, которые его подопечный вёл с односельчанами, и чаще всего с таким же хилым и нескладным варваром по имени Никита Сафонов и по прозвищу Смычок, Марк Септимий решил что оба они скорее всего принадлежат к какой-то не шибко уважаемой, но вероятно необходимой для какой-то надобности коллегии жрецов. Без сомнения эта коллегия была гораздо менее почётна чем авгуры или понтифики. По характеру и поведению эти двое скорее всего относились к коллегии луперков, хотя вряд ли эти варвары справляли луперкалии или какие либо иные римские праздники.

Постоянно слушая жреческие разговоры и от случая к случаю чтение отрывков из сильно потрёпанной священной книги которую эти жрецы называли библией, Марк Септимий пришёл к заключению что с момента его смерти в пастушьей лачуге и до его воскрешения в теле священного животного прошло более двух тысяч лет. Это вполне объясняло причину того невероятного упадка, который Марк Септимий видел вокруг.

Известно, что всё со временем приходит в упадок, и новые завоевания не замедляют а только ускоряют этот процесс, поскольку вместе с новыми землями и новыми рабами в страну приходит варварская культура и обычаи, которые тлетворно влияют на умы граждан и на их образ жизни.

Боги Олимпа не только вселили Марка Септимия в тело культового животного, но и определили ему жить на закате времён. Нигде в округе за многие сотни стадиев Марк Септимий не нашёл никаких признаков цивилизации, хорошо известных в Риме. В любой мало-мальски приличный город должна вести хорошая дорога, сложенная рабами из каменных плит, должен быть непременно и акведук. Город должна окружать крепостная стена с воротами на четыре стороны света, а в центре города должен располагаться вместительный форум, то есть, большая квадратная площадь, по периметру которой расположены храм с жертвенником, базилика, курии, общественная баня, аптека и лупанарий. В хорошем городе на окраинах бывают ещё и недурные таверны, где можно заказать разной снеди и пару бокалов вина, поболтать с солдатами из других легионов, а если повезёт, то и немного подраться со штатскими прощелыгами и намять им бока в рамках дозволенного.