Тени возвращаются - Линн Флевелинг

Илар тихонько фыркнул:

— Даже не беря во внимание эти метки, я сомневаюсь, что кто-то меня там заждался. Я уверен, ты рассказал им о том, какую роль я сыграл в твоем падении?

— В том не было нужды. Вы ведь сразу сбежали… господин. Этот поступок всё сказал сам за себя.

— Ты должен был рассказать, иначе тебя ждали две чаши, или я ошибаюсь? Так что же тогда спасло тебя?

— Мне был объявлен тетсаг, но за меня вступились руиауро, и его заменили изгнанием. Быть может, Вас ждала та же участь. Ведь убийство совершили не Вы.

— Не я, но твой отец и сестра все лето не спускали с меня глаз, и не преминули бы заявить, что это я совратил тебя.

Серегил усилием воли заставил себя оставаться деликатным, массируя сухожилие и затем лодыжку Илара.

— Но Вы, действительно, совратили меня… хозяин, — выдавил он из себя.

— Возможно, поначалу, — ответил Илар, вдруг задумавшись: — Но я уже говорил тебе, что я на самом деле полюбил тебя.

Серегил замер и тяжело выдохнул, его терпение лопнуло:

— И потому ты послал меня в палатку той ночью, прекрасно зная, что должно было случиться? — спросил он, едва сдерживаясь, чтобы не кричать: — Даже если бы я не убил того человека, со мной всё было бы кончено. Ведь именно за это Виресса заплатила тебе, я не прав?

Он оборвал себя и снова стал тщательно растирать масло по пальцам Илара, словно это могло загладить его вспышку.

— Я никогда не хотел, чтобы ты кого-то убивал, — пробормотал Илар, уронивший голову на спинку стула, более расслабленный, чем Серегил когда-либо видел его. — Ну полагал, конечно, что получишь взбучку, не более того.

В это Серегилу верилось с трудом. Поступок был вопиющим нарушением гостеприимства и бросал тень на весь клан.

— Я забрал бы тебя с собой, если бы только мог, — тихо добавил Илар, — и мы были бы счастливы вместе. Если бы не Улан-и-Сатхил, я обязательно стал бы твоим тали.

Серегил мог ответить, что какой бы ни была правда на тот момент, теперь каждый верит в свою собственную её версию: так и Илару, возможно, верится в то, что он только что сказал. Но ведь теперь у каждого за плечами было четыре десятилетия, достаточно времени, чтобы сотни раз прокрутить в голове события того лета. И вспомнит ли теперь каждый из них что-то, помимо того, что ему захотелось запомнить?

Илар вздохнул:

— Ты не веришь мне, да, хаба?

— Разве это так важно, мой господин? — отозвался Серегил, борясь с внезапным желанием усомниться в своей правоте.

Илар вдруг склонился к нему, схватил за ошейник и притянул к себе для жадного поцелуя. Пузырек с маслом снова покатился по полу, окутывая их терпким ароматом роз. Серегил не стал ни сопротивляться, ни отвечать на поцелуй, с удовлетворением отметив легкое разочарование в глазах Илара, не торопившегося отпускать его. Он держался очень прямо, пока Илар, обхватив ладонями его лицо, испытующе вглядывался в его глаза. Через какое-то время тот негромко рассмеялся и, наконец, отпустил Серегила.

— Даже спустя столько лет, и всего, что случилось со мной, ты все еще соблазняешь меня. Можешь считать это комплиментом.

— Полагаю, что так оно и есть. Хозяин.

Серегилу очень нелегко давалась эта ложь, приправленная скрывавшей неприязнь искренностью. Пусть Илар думает, что им движет нечто иное, а не отвращение. Похоже, его игра оказалась вполне правдоподобной. Илар схватил его за руки и притянул к себе, усадив на колени, как будто Серегил все еще оставался тем зеленым юнцом, каким был в то далекое лето.

Серегил заставил себя расслабиться и не сопротивляться, когда Илар принялся жадными руками ощупывать его лицо, плечи, грудь, а затем прижал его к себе и вдохнул аромат его волос.

И на одно короткое предательское мгновение тело Серегила, всё вспомнив, отозвалось на эти объятья.

Но Илар вдруг стряхнул Серегила со своих коленей. Тот приземлился на задницу, а негодяй пнул его своей умащенной маслом ногой, опрокинув Серегила на спину.

— Чёрт! Я как будто обнимаюсь с трупом. Думаешь, таким образом тебе удастся добиться моего расположения?

Илар рявкнул что-то приказным тоном, и тотчас появился один из охранников, что стояли снаружи и подал ему кнут.

Серегил весь сжался на своем коврике, одной рукой угодив в пятно пролитого по ковру масла, а Илар принялся осыпать ударами его согнутую спину и плечи.

— Простите меня, господин! Я не смел и подумать. Вы хотите, чтобы…? "О, прости меня, Алек!" Вы хотите, чтобы я отдался Вам этой ночью?

С ожесточенным смехом Илар выронил кнут и задрал край своей одежды, чтобы Серегил смог увидеть его позор.

— И что бы я стал делать с тобой вот этим?

Серегил не смог сдержать дрожи сострадания: Илару отрезали всё, что было возможно. Между его ногами не было ничего, кроме шрамов.

— О, господин! — все еще не желая прекратить игру, он осторожно положил руку на его бедро, чуть ниже пояса: — Вы были бы не первым евнухом, с которым я имел дело.

Илар отстранился, опустил одежду, и на какой-то краткий миг Серегил поймал легкий проблеск страсти в его глазах. Он явно желал его.

— Вот как? — язвительно усмехнулся Илар: — Какую однако интересную жизнь ты вел все эти годы, оставаясь свободным. А не играешь ли ты и со мной в умную шлюху, а? Ради своего полукровки? Или, быть может, ты планировал хитростью проникнуть в мою кровать и придушить меня там?

Серегил опустился на пятки и открыто встретил взгляд своего мучителя:

— Я дал Вам слово, господин Илар: моя жизнь за его. Пока он жив, я не причиню Вам никакого вреда.

И снова он увидел, как Илар заколебался, что было верным признаком его уязвимости. Но это снова быстро прошло. Илар покачал головой, поправляя свою одежду.

— Не причинишь? Ну что ж, возможно я обдумаю твое столь щедрое предложение, но только не этой ночью.

Он подобрал кнут и пошел к двери.

— Да, и отвечая на твой прошлый вопрос. Господин Ихакобин великодушно согласился помочь мне обосноваться в моём собственном доме, как только его дела увенчаются успехом. Вольноотпущеннику с таким патроном, как у меня, здесь будет житься очень и очень неплохо. Ты будешь моим первым рабом, украшением моего дома. Так что наслаждайся краткими мгновениями, пока ещё можешь видеть своего тали.

Серегил ещё какое-то время оставался стоять на коленях, окутанный удушливым запахом роз. Времени оставалось всё меньше. Он мысленно вознес благодарение Четверке за то, что Илар так много рассказал ему о своих планах. Необходимость играть сломленного послушного раба была для него как кость в горле, но всё, на что он пошёл этим вечером, того стоило. Узнать бы теперь, сколько времени у него в запасе.