Центурион - Елена Долгова

Истончившееся невидимое облако накрыло коридор, просочилось под неплотно прикрытые двери. Небритый охранник, тот, что остался у двери, замер, остолбенев – вдоль по коридору, лениво виляя хвостом, плыла огромная рыбина. Рыба пошевелила грудными плавниками, ехидно осклабилась и показала охраннику мясистый роговой язык, бока монстра отливали тусклым золотом. Человек помянул Мировые Яйца и отпрянул, всем телом ударившись о гулкую стальную створку. По соседству тонко, истерично, последним визгом, заверещали. Один метался и падал, другой исступленно молился Разуму, третий замер на месте, вперившись в видимые только ему двусмысленные образы, кое-кого из боевиков попросту неукротимо рвало.

Доктор, уже успевший прибрать матовые инструменты в аккуратный чемоданчик, продержался чуть подольше других – ровно настолько, чтобы осознать масштаб поражения. Он потянулся вперед, словно в неудачном прыжке, упал плашмя, ничком, длинные белые пальцы разжались, поспешно выхваченный пистолет бесполезно откатился в сторону. Над местом действия витал тревожный запашок – цветочный, с примесью нечистот. Под лестницей угрюмо взвыл насмерть перепуганный странным поведением людей кот…

* * *

…Дверь соседнего подъезда дрогнула. В нее резко ударили, но не снаружи – изнутри. Стриж рванул ее на себя – бесполезно, стальная створка даже не дрогнула. Он прислушался, за дверью кто-то глухо стонал, в узкую щель сочился сладковатый запах.

– Майер! Майер, вы слышите меня? Вы здесь? Откройте мне, если сможете!

Молчание. “Он в отключке. Профессор, похоже, сделал все, что мог, теперь моя очередь, но я не могу открыть дверь, и время – вот мой враг. Через четверть часа они начнут приходить в себя, через полчаса станут боеспособны”. Стриж развернулся к шлюхе.

– Покажи мне свою комнату.

– Две конфедеральные гинеи.

– Ты их получишь.

Женщина повернулась, продемонстрировала жирную декольтированную спину и пошла в дом, завлекательно виляя бедрами. Дезет двинулся следом, он почти подталкивал несколько ошеломленную такой прытью проститутку. Ее комната на втором этаже оказалась выдержанной в классических для профессии красноватых тонах, на почетном месте высилась очень интересная кушетка. Обитые дешевой тканью стены украшали старые пыльные зеркала с отслоившейся амальгамой. Стриж ткнул пальцем в сторону расковырянной обивки.

– Это та самая дыра в стене?

Экзотичка кивнула, явив широкую редкозубую улыбку и принялась деловито раздеваться, звонко щелкая бельевыми кнопками. Дезет рванул со стены мягкое красноватое покрытие, обнажил тонкий пластик и пинком пробил приличных размеров отверстие в соседнюю комнату – пластик с треском завалился вовнутрь неровным треугольником, открывая лаз.

– Что ты делаешь, кретин? Ты стенку поломал.

– Я открываю новые экзотические пути, красавица!

Стриж нырнул в отверстие, второпях обдирая плечи. Проститутка обиженно приоткрыла широкий рот, в растерянности комкая только что снятый корсаж.

– А мне махать, что ты не можешь. Заплатить все равно обязан…

Дезет, не слушая, вломился в стерильно-белую, пронизанную мертвенным светом тесную пустоту. Комнату наполнял сладковатый запах пси-мины, смешанный с острым запахом больницы и страдания. На надувном матрасе в углу вытянулся длинный, укрытый белой простыней холмик. Стриж откинул край ткани.

– Джулия Симониан!

Она медленно, как-то нехотя подняла веки. Худое лицо, стриженная наголо голова с наискось наклеенной повязкой, муть беспамятства и наркотика в потускневших ореховых глазах. Стриж поднял на руки почти невесомое тело и осторожно, стараясь не повредить ношу, протиснулся обратно в красную комнату. Полураздетая экзотичка в полной растерянности восседала на кушетке. Дезет поспешно сбежал вниз, не обращая внимания на столбенеющих прохожих, миновал квартал и опустил ношу на заднее сиденье кара. Сел за руль, подогнал машину поближе к дому с розовой крышей.

– Я сейчас вернусь.

Он тщательно захлопнул дверцу. К счастью, патруль безопасности до сих пор не появился – должно быть, сказывалась дурная репутация перенаселенного подонками района. Стриж проворно взбежал по лестнице притона, обогнул кушетку с задумчивой шлюхой, пролез в отверстие и толкнул белую дверь. О, чудо! – она легко подалась. “Не заперто, господа!”. Он вытащил пистолет и, мягко ступая, быстро пошел вдоль по коридору.

– Эй, Майер! Где вы? Пора удирать…

В боковой комнате что-то ворохнулось, Стриж резко повернулся – и вовремя. Пуля, выпушенная Доктором, ушла в косяк. Наблюдатель лежал, опираясь на локти, он почти пришел в себя, глаза смотрели осмысленно и зло. Дезет точным ударом вышиб пистолет противника.

– Кто ты? Ого! Человек Пирамиды. Мы, кажется, уже встречались… несколько лет назад. “Состояние между жизнью и смертью имеет множество интересных градаций,” – кажется, твои слова?

“Глазок” теперь лежал неподвижно, тщательно притворяясь потерявшим сознание. С уголка тонких губ сочилась ниточка слюны. Стриж подумал, нагнулся, подобрал выбитый пистолет.

– Мне следовало бы пришибить тебя, выродок – от этой потери не пострадает природа. На твое счастье, я теперь только законопослушный турист. Впрочем, висельник и без мстителя найдет свой путь на эшафот. Прощай, добрый Доктор. На этот раз тебя обыграл твой бывший пациент.

Стриж ушел, оставив за спиной оцепеневшего “глазка”. Майера он отыскал неподалеку от бледного, неподвижного, пребывающего в прострации Эшли. Остановившиеся глаза инсургента сосредоточенно смотрели в потолок, черты заострились. Пси-философ, напротив, наполовину пришел в себя и тихо, изысканно, очень пристойно ругался, упоминая демонов, стихии и пантеоны древних божеств.

– Вставайте, Хэри, мы уходим – быстро! Или начнутся интенсивные неприятности.

Профессор поднялся на дрожащие ноги.

– О, Разум Первозданный! Какую гадость вы мне подсунули, Алекс… Я видел такое… Такое… О! Кое-что, пожалуй, можно посмотреть еще раз…

– Наркоманьяк! Разборки полетов оставим на завтра, шевелитесь. Давайте руку, я помогу – и вперед.

Они покидали резиденцию каленусийских нигилистов через дыру в стене борделя. Проститутка-экзотичка уже оправилась от потрясения и теперь меланхолично красила пухлые щеки перед одним из облупленных зеркал. Она мазнула по коже фиолетовой краской и с сожалением оглянулась на беглецов:

– Это смотрится круто, парень. Не совсем, конечно, как сериал по унику, но тоже ничего. Будешь снова в наших краях – заходи, отпущу любовь за полцены.

Машина ждала их на прежнем месте. Белочка бессильно лежала на заднем сиденье. Стриж усадил шатающегося от слабости Майера, сам сел за руль.

– А теперь – прочь отсюда! И побыстрее.

Леопардовой масти кар стрелой мчался по шоссе. О лобовое стекло вдребезги разбивались мелкие жучки, отважно звенел тугой ветер, мелькала сплошная пестрая стена все еще пышной зелени. Осень еще не вступила в свои права. Еще оставалось время.

Глава XXIII

Бегство натуристов

7006 год, Каленусийская Конфедерация.

Они спешно отъехали по кольцевой и неслись до тех пор, пока Стриж не остановил машину на маленькой, пыльной, обсаженной жестколистыми кустами площадке.

– Хватит бегать. Ей нужен врач.

Майер потер виски, болезненно прищурился – неяркий свет увядающего дня резал ему глаза.

– Ох, Звезды! Алекс, до чего же мне погано! Я не знал, что от подвигов так тошнит.

– Вас тошнит не от собственной доблести, а от наркотика. А в целом – примите мои поздравления, на первый раз вы держались вполне достойно.

– Надеюсь, что этот раз был первый и последний. Кстати, я заметил одну прелюбопытную вещь – на вас глюкотворное не действует. Частичный нулевик?

– По пси-показателю – полный и идеальный. Из такого рода препаратов на меня действует только алкоголь и немного – анестезия.

Хэри Майер с интересом воззрился на Дезета.

– Антисенс, мутант, большая редкость. И говорите вы странно – слишком правильное произношение – не иллирианец, случаем?

Стриж почему-то обиделся:

– Я-то нормальный, даже если иллирианец, это вы все мутанты.

– Не обижайтесь, Алекс, честное слово, за такое приключение я готов простить вам все, включая вашу запредельную грубость, непрошеный визит и наглый шантаж. Какая физиономия была у этой скотины Эшли!

– Потом будете предаваться ностальгическим воспоминаниям, сейчас нужен врач. Думаю, стоит отвезти ее в клинику…

Хэри Майер склонился над Джулией, потом отвернулся и покачал головой.

– Может быть, не стоит спешить? Я не хотел сознаваться Алекс, я сам почти врач – недоучка, бросивший медицину ради философии. Она под воздействием наркотика – да, но вовсе не умирает. Если девушку отправить в клинику, ее там найдут и могут решить вопрос радикально – мы наступили идейному Эшли на толстую-претолстую, любимую-прелюбимую больную мозоль. С этого момента я не дам ни единого конфедерального асса ни за вас, предприимчивый спаситель девочек, ни за себя – сговорчивого малодушного дурака.