Цветок камалейника - Ольга Громыко

Когда парни, покачиваясь и придерживаясь друг за друга, выползли из едальни, вокруг лампы над ее входом уже вились ночные мотыльки.

— С-с-слушай, откуда ты такой ерунды набрался?! «Нарочно из Ориты приехали, с-с-сам Глашатай в дорогу напутствовал, по пути семерик морунов ногами затоптали!» — Джай икнул и покрепче впился горцу в плечо. Его развезло на порядок сильнее.

— Э-э-э, ты просто в горских ноченицах не участвовал. Это когда мальчишки собираются в кружок у костра и по очереди байки травят. Если ничего не вспомнишь или повторишься, от каждого из приятелей — щелбан. Бывало, до утра сидели, и никого пощелкать не удавалось!

— А обет безбрачия зачем приплел?! Там та-а-акие девчонки на нас таращились!

— Обычные шлюхи, — поморщился ЭрТар. — Причем потасканные.

— А ты гордый, да? Гордый? Прям как… горец?

— Нет, просто брезгливый.

— А как же козы?

— С козами спят козлы, — внушительно сказал ЭрТар. — Как и со шлюхами.

— Ты как меня назвал, «сар-рока»?! — попытался возмущенно отстраниться обережник, но тут же рухнул на четвереньки.

— Никак. Ты же спишь только с приличными девушками. — Охотник наклонился и, ухватив белобрысого за шиворот, с большим усилием вздернул на ноги.

— Это точно! — с пьяной покладистостью согласился Джай, снова обнимая горца за шею. — Мы молодцы! Давай песенку споем, а?

— Попозже. — ЭрТар посвистел кошаку, но тому было не до хозяина: напротив Тишша сидел обычный дворовый кот — рыжий, тощий, с донельзя бандитской мордой, которая едва достигала корлиссьего брюха. Соперники усиленно пялились друг на друга и выли, раздраженно подергивая хвостами.

— Пошли, кис! — окликнул горец, хлопнув ладонью по бедру.

Тишш напоследок шикнул на соперника, поднялся и потрусил к горцу. Рыжий выгнул спину и торжествующе подточил когти о мостовую, мявкнув что-то уничижительное. Корлиссья морда скривилась, словно в нее брызнули водой, но послушный кошак даже не обернулся.

ЭрТар, почувствовав себя предателем, подобрал с земли гнилую картофелину и запустил ею в наглую тварь. Джай опять начал красиво падать, горец еле успел его подхватить. Котяра метнулся к углу дома, вскарабкался по перекрестью бревен до самой крыши, залег в водостоке и завыл уже на парня.

— А к-куда мы идем?

— Спать.

— А почему мы тут не остались? Я уже почти заснул…

— Потому что под столом в едальне спать нельзя, — терпеливо объяснил ЭрТар, направляя белобрысого в нужную сторону. В горах считали, что пьяных надо жалеть и опекать — ведь никогда не знаешь, кто уквасится до синих козочек завтра. Пьяных драк среди горцев почти не случалось[40]; впрочем, им более чем хватало трезвых.

— О! А где тогда можно?

— В лесу.

— Не, в лес я не хочу! — возмутился Джай, пытаясь развернуться, но горец так ловко «придержал» его за плечи, что обережник сделал круг на месте. — Там деревья!

— Ну и что?

— Они, это… — Белобрысый неопределенно помахал рукой. — Шумят!

— А мы их попросим, чтобы не шумели, э? — Разговор уходил во все большее дикоцветье, но поскольку парни продолжали шагать в нужном направлении, ЭрТар покорно его поддерживал.

— И иголки с них с-с-сы… сыплются!

— Найдем без иголок. — А вот бесплатный ночлег найти куда сложнее. К тому же шестое чувство подсказывало многоопытному охотнику, что оставаться в Иггросельце на ночь не стоит. Уж больно неприятно глядел на них Цвирт, да и пропавший Фимий вряд ли парням за сквашем побежал…

Белобрысый угомонился. Ночной сквозняк постепенно выдувал хмель, а запах из сточных канав действовал не хуже нашатыря. На подходе к воротам Джай уже почти не шатался и даже сумел более-менее связно потолковать с обережниками (правда, почему-то упрашивая впустить его в город, а не выпустить; но те тоже были неестественно веселы и оговорки не заметили).

Стоило отойти от ворот на несколько шагов, как стало намного холоднее и ветренее. Шелест травы напоминал прибой: волна выше, волна мельче, но непрестанно. Лунный свет стекал с горбины луга, собираясь в лужицы на дороге. С валуна у дороги вспорхнула какая-то мелкая тварь, не то птица, не то летучая мышь, молча умчавшаяся в поля. Кошак едва удостоил ее взглядом — он и так топал враскорячку, чтобы туго набитое брюхо помещалось между лапами.

До леса оставалось не больше выстрела, когда ЭрТар, хмурившийся все сильнее, наконец решил поделиться с Джаем своими подозрениями:

— Кажется, за нами кто-то идет.

Будь обережник чуточку трезвее, он шепотом уточнил бы, с чего горец это взял, а не обернулся с громким: «Где?!»

С другой стороны, тогда у застигнутых врасплох преследователей было бы время прицелиться точнее.

Стрелка вжикнула возле Джаева бока. Метили низко, под ребра, а значит, отравленной. Без предупреждения, чего обережь себе никогда не позволяла. Иногда, правда, сначала стреляла, а потом сообщала, что это и был предупредительный, но с матюками кидаться врассыпную и залегать меж кочек она бы точно не стала, это привилегия разбойничьих шаек.

Джай с возгласом негодования пальнул в ответ — раз, другой, прежде чем ЭрТару удалось уволочь его под прикрытие валуна. В который тут же тюкнулась еще одна стрелка.

— Ты что, сдурел?

— А чего?! Щас я им…

— Щас они тебе! — Горец без церемоний треснул его по макушке, отваживая высовывать ее из укрытия.

Наступило временное затишье. Стороны оценивали свое положение и шансы. ЭрТару не нравилось ни то ни другое. В лесу он оторвался бы от кого угодно (а потом и бесшумно вернулся с тыла), но туда еще надо добежать, а на подлунном лугу они идеальные мишени.

— А стрелки-то у них пустые, самоковка… — задумчиво протянул чей-то бархатистый, прям купеческий баритон. — Несерьезно, ребятушки. Какая ж вы после этого обережь, а?

Джай опомнился. Сама по себе убойная сила стрелок невелика, а у человека шкура покрепче кражжьей, с такого расстояния разве что глаз выбьешь. Легкая рана только разозлит врага — что она с успехом и сделала.

— У тебя отравленные остались? — с легким упреком поинтересовался горец.

— Три, только не помню, в каких стволах.

— Глянь, пока время есть.

— Ага. — Обережник направил мыслестрел к земле и отщелкнул заряды. Синеньких оказалось всего две, и те с черными насечками — паралитические, действующие лишь через пару минут. Третья, по закону подлости, только что ушла к Темному.

— Ну хоть что-то. — ЭрТар забрал одну себе. — Успел разглядеть, сколько их?

— Кажется, четверо.

— А не трое?

— Может быть, они слишком шустро разбежались. Что делать будем?

Горец повертел в руке кинжал, как будто закаляя его в лунном свете.