Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

Видимо, были некоторые особые причины, по которым Троцкий, обычно очень осторожный в принятии на себя обязательств, особенно в таком неоднозначном деле, как сотрудничество в либеральной газете, решил согласиться на предложение киевлян. Неудача с созданием Августовского блока, почти сразу же возникшие столкновения между вошедшими в него группами вызывали естественное чувство раздражения, которое Троцкий надеялся как-то подавить, занявшись совершенно новой для него областью журналистской деятельности – работой иностранного корреспондента. Троцкому интересно было поближе познакомиться с тем регионом, в котором он побывал всего лишь несколько дней в 1910 г., да к тому же только в одной стране – Болгарии. Можно полагать, что он советовался по поводу целесообразности принятия предложения со своим другом Раковским. Наконец, 1912 г. оказался особенно трудным для семьи Льва Бронштейна в материальном отношении, и Троцкий поспешил воспользоваться предложением киевской газеты еще и для того, чтобы хотя бы в некоторой степени поправить свои финансы.

Перед выездом на Балканы Троцкий договорился также о сотрудничестве с петербургской газетой «День», которую начала выпускать группа меньшевиков, а помимо этого еще и со своим родственником М.Ф. Шпенцером, издававшим теперь газету «Одесские новости». Непосредственно перед выездом Троцкий просмотрел обширную литературу по истории и современному положению Балканских стран и их внешней политике, попытался изучить полуостров как театр для возможных военных действий и даже написал небольшой реферат с известным социально-психологическим оттенком под названием «Храбрость черногорца и храбрость албанца» [767] . Троцкий действительно оказался в «пороховом погребе» Европы как раз в тот момент, когда там разразился военный пожар.

2. Корреспондент на Балканах

Пребывание Троцкого на Балканах в 1912 – 1913 гг. было сравнительно недолгим, хотя сам Троцкий полагал, что его корреспонденции с Балканского полуострова были немаловажной подготовкой не только к 1914, но и к 1917 г. [768] Начавшаяся осенью 1911 г. война между Италией и Турцией в Африке за Триполитанию показала военную и внутриполитическую слабость Османской империи. В Болгарии, важные исконные территории которой (Македония и Фракия) все еще находились под турецким господством, усиливались воинственные настроения. В декабре 1911 г., а затем в июне 1912 г. группы членов Внутренней македонско-одринской революционной организации (ВМОРО) [769] , добивавшейся воссоединения Македонии и Фракии с Болгарией или в крайнем случае их автономии как промежуточного этапа на пути к полному воссоединению, организовали взрывы, как тогда говорили, «адских машин» – бомб, от которых пострадали несколько турок. В ответ последовали волны кровавой расправы, буквально резни болгарского населения городов Штип и Кочани мусульманскими фанатиками [770] . Все болгарские политические силы выступали за национальное освобождение Македонии и Фракии, причем почти все партии (кроме социал-демократов и крестьянской организации Болгарского земледельческого народного союза, стремившихся к мирному решению проблемы, что было нереально) охотно шли навстречу военному конфликту.

Весной 1912 г. в результате подписания нескольких договоров и конвенций сформировался Балканский союз в составе Болгарии, Сербии и Греции, к которому в сентябре того же года примкнула Черногория. Создание Балканского союза было результатом долгих и трудных переговоров, мучительного, порой циничного торга, закулисных махинаций, вмешательства великих держав. Соглашаясь на словах с необходимостью автономии Македонии, Сербия и Греция на самом деле добивались присоединения к своим государствам ее частей (а Греция к тому же и значительной части Фракии). В тайном приложении к болгаро-сербскому договору указывалось на наличие «бесспорной» (то есть безусловно болгарской) и «спорной» зоны Македонии, причем сербское правительство полагало, что эта зона, хотя она и именовалась спорной, должна была бесспорно отойти к самой Сербии [771] . Балканский союз был, таким образом, результатом крайне неустойчивого компромисса при недовольстве всех его участников и взаимных негласных территориальных претензиях. В частности, действовавшая подпольно ВМОРО, добивавшаяся национального освобождения Македонии, основную часть населения которой составляли болгары, поддержала создание Балканского союза, но рассчитывала, что Сербия и Греция не будут претендовать на македонскую территорию [772] .

Балканский узел противоречий был завязан так, что распутать его было почти невозможно, а разрубить могла в любой момент любая из участвовавших в нем сторон, причем с совершенно непредвиденными, скорее всего кровавыми последствиями. 5 (18) октября 1912 г. между странами Балканского союза и Османской империей началась война [773] . Троцкому в качестве зарубежного корреспондента предстояло разобраться в массе балканских хитросплетений и донести информацию о происходящем до русского либерально-демократического читателя.

Из Вены Лев выехал 25 сентября [774] . Несколько дней он провел в сербской столице Белграде. В «Киевской мысли» появились его балканские «первенцы» – корреспонденции «В дороге» и «Белград» [775] . Оба материала были подписаны псевдонимом Антид Ото. В дальнейшем некоторые корреспонденции, особенно в тех случаях, когда в одном номере публиковалось несколько материалов, печатались также под именем Л. Яновский. Из Белграда Троцкий отправился в Софию, которая и стала его резиденцией на протяжении начального наступательного периода 1-й Балканской войны. Он понимал, что Болгария, являясь наиболее крупной в хозяйственном и военном отношении балканской страной, главным участником антиосманского союза, причем участником с парламентско-конституционным монархическим управлением, будет наиболее удобным местом для его военно-политических наблюдений. Он безвыездно находился в Болгарии полтора месяца, до 26 ноября 1912 г., а в следующие месяцы неоднократно приезжал в Софию. В результате болгарские сюжеты в корреспонденциях Троцкого превалировали. Хотя он уделял внимание и другим странам региона, но и в этих материалах то и дело всплывали болгарские темы. К тому же после выезда из страны он чувствовал себя несколько свободнее, не будучи связанным цензурными ограничениями болгарской стороны. Правда, российская цензура сохранялась в полной мере, с ней приходилось считаться, и не все статьи о болгарской действительности появились тогда в печати.

Троцкий не был единственным корреспондентом «Киевской мысли» на полуострове в период Балканских войн. Другим представителем этой газеты был довольно известный в это время писатель Евгений Николаевич Чириков [776] , правда печатавшийся в «Киевской мысли» значительно реже, нежели Антид Ото. Они не поддерживали между собой непосредственного контакта, являясь своего рода конкурентами.

В многочисленных корреспонденциях военного периода Троцкий продолжал рассматривать как общие, так и конкретные вопросы экономической и политической ситуации в Болгарии, хотя в основном, разумеется, под углом зрения военных действий, имея в виду, что Болгария находилась в центре 1-й Балканской войны союзных стран против Османской империи и что на ее армию выпали как основная тяжесть военных действий, так и решающие победы над турками.

Троцкий прибыл в Софию как раз в тот день, когда началась 1-я Балканская война, – 5 октября 1912 г. Первые впечатления у него возникли в поезде Белград – София, и он поделился ими с читателями еще одной русской газеты, с которой стал сотрудничать. Это была только начавшая выходить в Петербурге газета «День», стоявшая на меньшевистских позициях [777] . Статья «Перед событиями» была типичным репортажем, откликом о мнениях, которые высказывали ехавшие с ним в одном купе представители болгарской и сербской элиты и другая местная публика.

Одним из главных объектов обсуждения была статья популярного германского военного эксперта, бывшего полковника Гедке, известного еще своими обзорами времен Русско-японской войны 1904 – 1905 гг. Статья была посвящена балканским армиям. В основном соглашаясь с определением автором соотношения сил, Троцкий утверждал, что силы Балканского союза превышали турецкую армию только на протяжении первого, сравнительно недолгого этапа войны и что Болгария является наиболее мощным в военном отношении государством союза. По данным Гедке, из 335 тысяч наличных войск союзников болгарская армия составляла 200 тысяч человек. Троцкий полагал, что в численном отношении эти данные преуменьшены вдвое, если не больше. (Его мнение было полностью подтверждено современными исследованиями, определяющими численность болгарской армии после мобилизации в 592 тысячи человек, а ее союзников – в 350 тысяч [778] .)

Опираясь на разнообразные свидетельства, в том числе мнения «зрелых политиков Болгарии» (не названных и, может быть, просто придуманных для большей убедительности), Троцкий полагал, и небезосновательно, что союзники могут рассчитывать на серьезные военные успехи только в первое время и лишь при условии самых энергичных действий с их стороны. Им была не по силам длительная военная кампания, так как Турция рассчитывала сравнительно скоро выдвинуть «тяжелые малоазиатские и сирийские резервы». В ряде следующих сообщений он давал реалистическое представление о фактическом единодушии народа в поддержке царя Фердинанда, правительства, командования, понимании войны как своего рода Крестового похода за освобождение единокровных братьев и сестер в Македонии и Фракии, остававшихся под турецким господством [779] .