Мальчики Берджессы - Элизабет Страут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звонок телефона, по-видимому, так перепугал ее, что она уронила стакан. Нашарив мобильник в сумке, Сьюзан почему-то сразу протянула его подошедшему Джиму.
– Ничего-ничего, я все уберу, – сказала Хелен, думая о том, что теперь мелкие осколки забьются в щели между кирпичами, которыми вымощена дорожка, – вот разозлится садовник, в это время года приходящий к ним раз в неделю.
– Чарли Тиббеттс, – произнес Джим в трубку. – Сьюзан здесь, рядом. Она просит, чтобы вы поговорили со мной. – Он принялся вышагивать по саду, прижимая к уху телефон и кивая. – Да, да, внимательно…
Потом резко взмахнул рукой, как дирижер, управляющий оркестром. Дослушав Чарли, закрыл мобильник, вернул его Сьюзан и сообщил:
– Ну все, ребята. Зак свободен. Дело сдано в архив.
Все молчали. Джим опустился на стул и глотнул пива из бутылки, сильно запрокинув голову.
Первой не выдержала Хелен:
– Что значит «сдано в архив»?
– Приостановлено. Если Зак будет хорошо себя вести, его и вовсе закроют. Вопрос утратил злободневность. Такое часто происходит, на это Чарли и надеялся. Конечно, в нашем случае были политические последствия. Однако сомалийское сообщество – их старейшины или кто там у них решает – изъявило согласие с передачей дела в архив. – Джим пожал плечами: – С ними поди разберись…
– Теперь он никогда не вернется домой… – произнесла Сьюзан.
Хелен ожидала от нее радостных восклицаний, но вместо этого услышала в ее голосе тоску и тут же поняла, что такое вполне вероятно – мальчик теперь может не вернуться.
– Ох, Сьюзан… – прошептала Хелен, подошла к золовке и мягко погладила ее по спине.
Братья остались сидеть. Боб все поглядывал на Джима, но Джим на него не смотрел.
* * *Теплым июльским днем Адриана Мартич зашла в кабинет к Алану Энглину и молча вручила ему бумаги, в которых он немедленно – по размеру и шрифту – распознал жалобу.
– Что тут у нас? – спросил он доброжелательно и кивнул на стул по другую сторону своего стола: – Присаживайтесь, Адри.
Адриана села. Пробежав первый абзац, Алан поднял на нее глаза. Бледное лицо, длинные мелированные волосы стянуты в конский хвост на затылке. Она всегда была тихоней и теперь тоже помалкивала.
Жалоба излагалась на четырех страницах, и, опустив их наконец на стол, Алан почувствовал на лице испарину, несмотря на поток прохладного воздуха из кондиционера. Его первым побуждением было встать и закрыть дверь, но сама суть жалобы делала эту женщину опасной. В его кабинете сидела тихоня с автоматом, закрыть сейчас дверь было бы все равно что вручить ей еще одну обойму. Поэтому Алан не сдвинулся с места. Он знал, что в подобных случаях быстрая и адекватная реакция работодателя может снизить негативные последствия для компании, и понимал, что Адриана это тоже знает. Жалобу следует немедленно направить в отдел персонала для выяснения обстоятельств. Адриана оценила нанесенный ей моральный ущерб в миллион долларов.
– Давайте пройдемся, – Алан встал.
Она тоже поднялась. У двери Алан с галантным жестом пропустил даму вперед.
Снаружи пекло. По тротуару шагали люди с портфелями и в солнечных очках. У киоска на углу улицы рылся в помойке бездомный, одетый в зимнюю куртку, разорванную по швам у карманов.
– Зачем же он нацепил на себя куртку в такую жару? – тихо проговорила Адриана.
– Он болен. Скорее всего, шизофрения, расстройство психики. Таким людям нередко кажется, что им очень холодно. Это один из симптомов.
– Я знаю, что такое шизофрения, – ответила Адриана слегка раздраженно. – Но про ощущение холода не знала.
Алан купил в киоске две бутылки воды. Протянув одну Адриане, он заметил, что ногти у девушки обгрызены до мяса, и еще острее почувствовал грозящую опасность. Они сели на скамейку в тени. Мимо шагали мужчины и женщины – стремительно, несмотря на жару. Неспешно проковыляла старушка с полиэтиленовым пакетом в руке.
– Может, расскажете мне по порядку? – доброжелательно попросил Алан.
И она рассказала. Он видел, что Адриана готовилась к этому разговору и что она боялась, хотя не был уверен, боялась ли она его лично или того, что он ей не поверит. У нее были эсэмэски и сообщения на голосовой почте, счета из ресторанов и гостиниц, электронные письма на личный и на рабочий адрес. Она достала из большой сумки папку, пробежала глазами лежащие в ней бумаги и протянула Алану несколько листов.
Было очень неловко читать испуганные слова человека, которого он знал много лет и которого любил, как брата. Человека, совершившего ошибку, типичную для многих мужчин, хотя от Джима он подобного не ожидал… впрочем, так всегда и бывает. Адриана загнала его в угол обещаниями поставить в известность жену. Алан прикрыл глаза, увидев имя Хелен.
– Конечно, я немедленно передам вашу жалобу в отдел персонала. Мы проведем расследование.
– И все это попадет в газеты, – добавила Адриана.
– Мы можем попытаться обойтись без этого.
– Такое вполне вероятно. Ваша фирма очень большая и известная.
– В газеты попадет ваша частная жизнь. Вы к этому готовы?
Она опустила глаза и стала смотреть на свои вытянутые ноги. Алан заметил, что она без колготок. Ну да, день очень жаркий. Ноги у нее были прекрасные – ни проступающих сосудов, ни пятнышек, гладкая кожа, не слишком загорелая и не слишком бледная. Босоножки коричневые, на высоких каблуках. Алан почувствовал дурноту.
– Вы кому-нибудь говорили? К адвокату обращались? – Алан приложил к губам салфетку, которую ему дали вместе с водой.
– Пока нет. Жалобу я писала сама.
Алан кивнул.
– Я попрошу вас не сообщать об этом никому еще один день, хорошо? А завтра мы все обсудим.
Адриана отпила воды.
– Хорошо, – сказала она.
* * *Джим с Хелен остановились в арендованной квартире в Монтоке. Алан позвонил Дороти, потом Джиму, затем поехал на Пенсильванский вокзал и сел в поезд до Монтока. Джим встретил его на платформе, и воздух был солон, и они поехали на пляж, где волны лениво и неустанно накатывали на берег.
* * *– Езжайте к нему. – Сидя на диване, Рода взмахнула рукой. – Ваш знаменитый брат не утруждает себя тем, чтобы взять трубку? Поезжайте к нему и звоните в дверь.
Многие годы подряд Боб и Пэм каждое лето на неделю приезжали к Джиму и Хелен в Монток. Пэм каталась по волнам на доске, визжа и хохоча, Хелен мазала детей лосьоном от солнца, Джим пробегал три мили по пляжу, возвращался, ожидая похвалы, и получал ее, а потом прыгал в воду… После развода Боб продолжал туда ездить. Они с Джимом брали Ларри на рыбалку (беднягу укачивало, и он сидел в лодке весь белый), а вечером усаживались с бокалом на балконе. Эти летние деньки были чем-то неизменным в вечно меняющемся мире.
