Крест и клинок - Тим Северин

— Так ваш главный свидетель — немой! И вы думаете, кто-то поверит столь дикой выдумке?

— Существует доказательство его правоты, — сказал Гектор. Он заранее знал, что убедить Маймарана будет непросто, и надеялся не столько убедить, сколько разбудить любопытство. — Когда ваш помощник опрашивал пленников сегодня утром, выяснил ли он название французской галеры?

— Разумеется. Не зная, о каком именно корабле идет речь, мы не можем начать переговоры с Францией.

— И как же он назывался?

Маймаран не мог понять, с какой целью Гектор задал этот вопрос.

— Вам самому прекрасно это известно, — с раздражением сказал он. — Разве не вы были гребцом на том самом корабле?

— Да, был, — ответил Гектор. — Но мне важно получить подтверждение из независимого источника.

Маймаран вздохнул.

— Галера называлась «Святой Герасим». Я даже удивился столь редкому имени, когда мой помощник мне его сообщил. Но я совсем несведущ в морских традициях, разве только знаю, что христиане нередко нарекают свои корабли именами святых, веря, что святой примет корабль под свое небесное покровительство.

— Вам знакомо житие святого Герасима?

— Понятия не имею, кто это был и что он сделал.

— В таком случае, вам, пожалуй, придется выслушать историю об Андрокле и Льве.

— Я знаком с баснями Эзопа.

— История святого Герасима очень схожа с Эзоповой историей. Это был христианский монах, живший в пустыне. Как-то раз он вытащил колючку из лапы льва, после чего этот лев стал жить вместе со святым и охранять его от врагов. Когда кто-нибудь угрожал святому Герасиму, лев бросался на обидчика. Можно сказать, что лев, занозивший лапу, стал защитником святого.

— И стало быть, вы хотите сказать, что Лев Веры — второй Герасим?

— Нет. Святой Герасим здесь олицетворяет веру, а шевалье видит себя в роли льва, ее защитника.

— И как же он дошел до столь странного определения?

— У шевалье на подошвах ног имеются шрамы. Эти раны давно зажили, но нанесли их ему мусульмане. Свидетель показал, что шевалье был захвачен мусульманами в самом начале своей карьеры. Но к тому времени он уже успел прослыть непримиримым и беспощадным врагом ислама, и за это его подвергли пыткам, прежде чем отпустить, обменяв на другого пленника. Перед освобождением ему выжгли кресты на подошвах обеих ног. Так ему отомстили за его изуверство, унизив, — теперь он всю жизнь при каждом шаге попирает ногами символ своей веры.

Маймаран скривил губы, выразив этим свое отвращение.

— И все это вы узнали от вашего безъязыкого? Он, кажется, очень хорошо осведомлен.

— Он был там, когда шевалье пытали. Он видел все своими глазами.

— А почему его не постигла такая же участь?

— Мусульмане пощадили его, потому что у него уже был вырван язык.

— А за что ему его вырвали?

— Он пытался объяснить, но понять подробности очень трудно. Одно я выяснил точно — именно по приказу шевалье он был так изувечен.

Последовало долгое молчание — Маймаран обдумывал рассказ Гектора. Несмотря ни на что, сообщение этого молодого человека казалось слишком неправдоподобным.

— Может ли кто-нибудь еще подтвердить, что это именно шевалье?

Гектор покачал головой.

— Я тянул весло на галере «Святой Герасим», но никогда не видел шевалье так близко, чтобы узнать его теперь. Как капитан он поднялся на борт галеры перед самым отплытием и все время нашего недолгого плавания оставался в своей каюте либо на кормовой палубе с другими начальниками. А из гребцов уцелела только горстка. Остальные утонули, прикованные к своим скамьям, когда галера пошла ко дну. До берега добрались только те, с кем я сидел на одной скамье, а один из нас, огромный турок, так до берега и не доплыл.

— А другие пленники-французы? Они не могут подтвердить?

— Насколько я понимаю, это все люди вымуштрованные и преданные шевалье. Они будут лгать, защищая его.

— Есть ли еще что-нибудь, что убеждает вас в правоте немого?

Гектор покачал головой.

— Единственное, что пришло мне в голову, — флаг нашей галеры. Это был личный штандарт капитана с изображением пяти ран Христовых. Может быть, это тоже связано с теми ранами, что шевалье получил от врага.

Маймаран прикрыл веки, и на мгновение Гектору показалось, что старый еврей сейчас уснет. Однако посредник по выкупам не дремал — он размышлял, выбирая наилучший для данного случая образ действий. Пойти к Мулаю и рассказать? А если все окажется выдумкой? Император, конечно, впадет в присущую ему убийственную ярость. Но этот молодой человек говорит как будто серьезно, и нет ли в его удивительном сообщении о том, кто на самом деле скрывается среди пленных французов, — нет ли в этом сообщении хоть какой-то толики истины? Маймаран открыл глаза и посмотрел на свои руки.

— Так что же вы предлагаете?

— Заманить шевалье в ловушку и сорвать с него маску. Верховодит французами человек по имени Пьекур, и он уже дважды просил отправить сообщение об их пленении в Алжир евреям-посредникам, которые занимаются выкупами. Он уговаривал моего друга сделать это вскоре после того, как французы были захвачены амазихами, а вчера Пьекур обратился точно с такой же просьбой ко мне. Он назвал имя Ифраима Коэна. Похоже на то, что Коэн из Алжира знает, кто такие эти пленники, и будет готов заняться их освобождением.

— И как вы устроите им ловушку?

— Французы получат записку от Ифраима Коэна, записку, конечно же, тайно доставленную из Алжира. В ней Коэн напишет, что узнал о пленении шевалье и договорился, что шевалье обретет свободу прежде, чем станет известно, кто он такой. Записка будет содержать подробный план побега, а также время и место.

— А с какой стати шевалье — если он действительно скрывается среди пленников — поверит записке, не заподозрив обман?

— Записка будет содержать некоторые детали, известные только шевалье и Коэну. Я могу сообщить эти детали.

Маймаран оторвал руки от стола, чтобы поправить свою черную шапочку, а потом спокойно заметил:

— Для человека, никогда не встречавшегося с шевалье лицом к лицу, вы слишком уверены в том, что знаете, что творится у него в голове.

— Если что-то пойдет не так и ловушка не сработает, в ответе буду я один. И — ни слова о Коэне или о поддельном послании. Я признаюсь, что французы мне заплатили, чтобы я устроил их побег. Но если план удастся, шевалье сам подтвердит, кто он такой.

— Я так понимаю, что вы предлагаете мне содействовать побегу одного из узников его величества? То есть написать поддельное письмо? Да к тому же доставить его так, как если бы оно пришло через еврейскую общину?