Последний Совершенный Лангедока - Михаил Крюков

Мне не хотелось пугать парня рассказом о встрече с бандитами.

– Да у меня резиноплюй есть! – гордо сказал он.

– А вот это ты зря. Спрячь и не вздумай никому грозить, а то, неровен час, огребёшь пулю из боевого. В сумерках никто особо разбираться не будет – увидят ствол, и привет мартышке. Понял?

– Понял… – разочарованно ответил тот, но спорить не стал и убрал травматический пистолет в рюкзачок.

Я не люблю нынешние магазины – все эти гипермаркеты, мегамоллы и прочие неряшливо построенные ангары, у которых нет даже нормального потолка – вместо него в путанице стальной арматуры проложены воздуховоды, кабели и рифлёные трубы. Сначала я удивлялся этому странному минимализму, этакие парижские центры Помпиду наоборот, а потом понял: покупателю просто не положено смотреть вверх. Вот не положено, и всё! Он должен с вожделением перебегать взором от одного прилавка к другому.

Вожделения на лицах редких покупателей, однако, не замечалось. Супруги, получившие от жён списки на закупку продуктов, напряжённо вертели головами от списков к прилавкам, потом к своим тележкам и, наконец, к соседским: «Где он взял эту чёртову сметану? Ё-моё, да я же фарш забыл!» Ну, и так далее. Мужья, обречённые на семейный шопинг, угрюмо толкали тележки, в которых, болтая ногами, сидели младшие дети, а старшие косолапили рядом, цепляясь за отцов. В этом случае мужики, по крайней мере, были избавлены от мук поиска и выбора. В качестве морковки, с помощью которой ослика заставляют тянуть повозку, опытные жёны использовали картонку с бутылочками пива. Её покупают первой, и отец семейства, глядя на пиво, стойко переносит тяготы и лишения супружеской жизни. Тележки движутся по странным траекториям, напоминающим детский аттракцион «автомобильчики».

Товары разложены так, чтобы покупатель в поисках нужного проводил в продуктовом ангаре как можно больше времени. Логику раскладки понять невозможно. Гипермаркеты вызвали к жизни угрюмую профессию мерчандайзера. Слово скрежещет, как детали допотопного лифта. Подобно броуновским частицам, эти люди шарахаются от стеллажа к стеллажу, что-то подкладывая, убирая и поправляя. Нарядные униформочки на них выглядят так, как будто их достали с помойки. Белые нитяные перчатки давно не белые, а того цвета, который принято называть светло-чёрным. Хуже них выглядят только охранники. Лоснящийся, причудливо измятый костюм, остроносые, нечищеные туфли, бритый затылок и орущая голосом пропитого Буратино дешёвая рация уоки-токи.

Я взглянул на бесконечные полки с продуктами и внезапно вспомнил, что кроме всего прочего, мне нужно купить пряники. Осталось понять, где их найти. В советских булочных всё было просто и логично: товары располагались, так сказать, по нарастанию сладости – от буханок ржаного хлеба к конфетам, вафлям и пастиле. А здесь? Вот где мне их искать? На хлебном прилавке или на кондитерском? А может, там, где лежит печенье и пластмассовые нечерствеющие тортики? Проще всего было бы поставить компьютерный справочный киоск, но в планы хозяев это не входит: чем больше покупатель шарахается между стеллажей, тем больше шансов на то, что он забросит в тележку что-нибудь ещё. А если платить покупатель будет банковской картой, то и потраченная сумма покажется неощутимой – ведь наличные остались в кошельке!

И вот я брожу по магазину и мысленно чешу в затылке. Нужно что-то купить, чтобы стол смотрелся. Деньги не вопрос, но чем удивить нашего странного гостя? Ведь этот человек (ну, ладно, не человек) за свой немыслимо долгий век, наверное, побывал на пирах, безумная роскошь и странные меню которых нам и не снились. И вообще, наверняка ему доводилось есть такое, о чём лучше и не думать. Откуда нам знать, какие гастрономические пристрастия у дьявола? Интересно, кто-нибудь из средневековых схоластов исследовал этот вопрос? Не забыть спросить у Георгия Васильевича…

Скоро блуждание по магазину мне надоело, и я принял простейшее решение: купить продукты на свой вкус, а там будь что будет.

Звякающие, булькающие и шуршащие пакеты я втащил на кухню в два приёма. Готовка была в разгаре. Ольга металась от плиты к столу, Георгий Васильевич колдовал над кастрюлькой, в которой булькал соус. Эта парочка отлично понимала друг друга, причём Ольга в кулинарном азарте временами перескакивала на французский, тогда дьявол спокойно отвечал ей также по-французски. Потом они опять переходили на русский. Пахло непривычно, но холостяцкий организм сориентировался мгновенно, наполнив рот голодной слюной. Я извлёк из пакета бутылку пива и огляделся, надеясь стянуть что-нибудь со стола в качестве закуски, но не тут-то было!

– Мой друг! – укоризненно сказал дьявол, покачивая большой деревянной ложкой, разрисованной под палех, – употреблять ячменные напитки перед виноградными, это mauvais ton. Вы потеряете половину удовольствия от мяса, а ведь мы стараемся!

– А что же пить? – растерялся я.

– Только и исключительно водку! Рюмка перцовки или зубровки с маринованными маслятами, что может быть лучше? – Дьявол сунул руку в пакет и безошибочно вытащил баночку с грибами. – Хотите? Впрочем, потерпите уж четверть часа, эсик-флейш почти доспел.

– Тогда я лучше в беседке подожду, а то здесь от запаха с ума сойду.

– На столе тарелки, столовые приборы и бокалы, помой, пожалуйста, пока мы готовим, – немедленно нашла для меня дело Ольга.

«Хм, кажется, приятель, ты опять женат… Только вот непонятно, радоваться этому или печалиться? Ладно, пока буду мыть посуду, обдумаю этот вопрос…»

Приготовление обеда затянулось, и меня, чтобы не путался под ногами, всё-таки выгнали из дома. На кухне звякала посуда, что-то говорил дьявол, ему вторило Ольгино контральто, иногда они смеялись. Это было так тепло и уютно и вместе с тем так странно и нереально, что мне пришлось сходить к садовому крану и ополоснуть лицо.

Я вернулся в беседку. Из кустов вынырнул Григорий Ефимыч, прыгнул на лавку, потоптался, как это обычно делают кошки, и улёгся, положив мордочку мне на колени.

– Что же это делается в мире, брат мой во кошачестве? – тихонько спросил я и почесал его за ухом. Кот немедленно запустил урчальник. Острые когти кольнули ногу и убрались.

– Не дрейфь, мужик, жизнь продолжается! Наконец-то и у тебя своя кошка появилась, теперь котят заведёте, милое дело! – сказал зверь, ну, или я его так понял…

Ольга накрыла стол не так, как было принято в нашей семье, но получилось очень нарядно. Японские тарелки с изящным рисунком, которыми мама очень гордилась и вынимала из серванта только по праздникам, и ГДР-овские рюмки с толстыми весёлыми рыбками отлично подошли друг к другу, тяжеловатый советский хрусталь, казалось, помолодел и задорно искрился, нашлась даже особая ложечка для икры. Раскрасневшаяся от беготни и кухонного жара Ольга выглядела уставшей, но её хлопоты того стоили. Георгий Васильевич осмотрел стол и удовлетворённо хмыкнул. Ольга расцвела.

– Ну что же, – сказал дьявол, с изумительной ловкостью откупорив шампанское, – предлагаю тост: «За наше совершенно случайное знакомство!» Правда, в Европе шампанское пьют на десерт, но в России порядки иные.

За едой разговаривали мало. Я обратил внимание, с каким изяществом и аристократической непринуждённостью Георгий Васильевич держится за столом. Для Ольги, похоже, это тоже не было проблемой, ну, а мне приходилось труднее. Когда с закусками было покончено, наш гость принёс с кухни расписное глиняное блюдо с мясом и, водрузив его в центре стола, торжественно объявил: Эсик-флейш!

Эсик-флейш ели в благоговейном молчании. Наконец, Георгий Васильевич, пряча улыбку, спросил словами Моцарта:

– Что ж, хорошо?

– Какая глубина! Какая смелость и какая стройность! – в тон ему ответила Ольга, мгновенно уловившая цитату, и искренне добавила: – Божественно!

– В эсик-флейш, как, собственно говоря, во всех старинных рецептах, главное – соус. У древних евреев, знаете ли, не было хорошей посуды, да и печи оставляли желать лучшего. Вот и прятали ошибки стряпухи под соусом. Мёд, изюм, лимонная цедра, растёртый медовый пряник… Под таким соусом можно съесть хоть крокодила.

– А вам доводилось есть крокодила? – заинтересовалась Ольга.

– И не только его. У многих народов были довольно своеобразные пищевые пристрастия, да, собственно говоря, и выбор-то у них был небогатый.

– А на что по вкусу похож крокодил?

– Мясо по виду напоминает курятину, но пахнет рыбой. Есть можно, но деликатесом я бы его не назвал. Вообще, прогресс человеческой цивилизации особенно заметен в питании, просто современные люди об этом не думают. А если бы увидели, что ели и пили их предки сто – не говорю тысячу! – лет назад, пришли бы в ужас. Между прочим, у древних евреев было правило: есть только то, что приготовлено в своём доме. Меньше шансов, что отравят. Сейчас, конечно, нравы заметно смягчились.