Власть и Крах - Дж. Д. Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можно?
Она подняла руки по обе стороны от его лица, и он не знал, на что она просила разрешения, но ему было всё равно, и он просто хмыкнул. Её руки сомкнулись на его щеках, и она наклонила его лицо к своему, заглянув в его глаза.
— Так и должно происходить? — она подошла слишком близко, её нос почти касался его носа, так что её слова и дыхание касались его губ. — Затягивать меня, как будто я никогда не сбегу?
— Я точно не знаю, — он сглотнул, сопротивляясь её притяжению, желанию целовать её, пока её дыхание и свет не станут его. — Даже в Саркуме большая часть правды о Шестом Доме была утрачена.
Её взгляд погрустнел, перебегая с его глаз на его лицо, пока не остановился на его губах. Жар прорезал линию вдоль его позвоночника.
— Я думаю, вы недооцениваете своё влияние на меня, Султана, — прошептал он, подняв руки и обхватив её запястья.
Боль пронзила его левую руку, напоминая, что он должен есть и отдыхать, а не испытывать свой самоконтроль против её магнетического притяжения.
Его голос сорвался, опустошенный нахлынувшими эмоциями и воспоминаниями, о которых он старался никогда не думать. Она прошла его испытание и даже не поняла, что её проверяют, и он не хотел её отпускать. Он хотел удержать её рядом с собой, чтобы ещё на мгновение почувствовать себя нормальным мужчиной.
Она не сделала попытки отодвинуться.
— Вы сказали, что мы могли бы стать друзьями.
Её руки на его лице были нежными и холодными, и он мог чувствовать прикосновение её магии, как порывы ветра к своей собственной. Её сила Первая Дома резонировала с его Шестым Домом, гармонией на Колесе. Она была хладнокровной и собранной, мыслительницей и планировщицей, а он непредсказуемым и непостоянным мужчиной, который действовал раньше, чем думал. Понимала ли она, что они тоже уравновешены?
Уравновешенная и неприемлемый. Он был никем, а у неё были все задатки величайшего правителя, которого он видел в своей жизни.
— Сказал, — ответил он и чуть не подавился из-за горечи, которую ему причинило это слово.
— Вы просили называть меня по имени в качестве приза, если выиграете сегодня, помните?
— Помню.
Кадир и его обман украли радость его победы, но всё, что она дала ему, было бы достаточной наградой.
— Я думал, вы избегаете меня, дабы я не смог напомнить, поэтому я пришёл, чтобы найти вас.
Он погладил внутреннюю сторону её запястий большими пальцами, потому что не мог держать её так близко и оставаться неподвижным.
Она тихо рассмеялась, затем приподнялась на цыпочки, потянулась и прижалась губами к его щеке.
— Оно твоё, — сказала она ему на ухо.
Её кожа была прохладной и гладкой, а волосы скользили по его подбородку, так что ему потребовалась вся его сдержанность, чтобы не запутаться в них и не прижать её к себе.
— Наиме, — взмолился он.
Его тело отреагировало инстинктивно, от отчаяния, и он приблизил своё лицо к её лицу, желая поцеловать её, но она отвернулась и склонила голову, опустившись на пятки с едва слышным извинением.
Макрам ослабил хватку на её запястьях и опустил руки по швам.
— Я рада, что ты пришёл, — нерешительно сказала она. — Спасибо. За то, чем ты рисковал и чего достиг сегодня. Я знаю, что это было не для меня, но я благодарна.
— Это было для тебя.
Правда вырвалась из него, потому что его высвободившаяся магия съела его сдержанность, а её близость разрушила его разум. Её широко раскрытые карие глаза встретились с его глазами на целую вечность. И он был уверен, что она полностью обнажила его до голой правды и до самого главного перед своим мысленным взором. Он не мог видеть дальше её магии, её самоконтроля, не мог понять, чувствует ли она то же, что и он.
— Пусть это будет для всех, для Саркума и Тхамара, — сказала она, — но не для меня.
— Они должны услышать тебя. Я хотел, чтобы они послушали. Я сделал это для тебя, потому что верю в тебя.
Она нахмурилась и, подняв пальцы, разгладила такую же морщинку на его лбу. Он закрыл глаза, пытаясь получить то, что ему было нужно, от простого прикосновения.
— Ты хороший человек, не так ли? — она убрала руки, оставив его желать большего. — Опрометчивый, — она улыбнулась. — Но добрый, храбрый и разумный. Как же повезло твоему брату, что у него есть ты.
Упоминание о Кинусе охладило его. Всё обрушилось на него, как камни рушащейся стены. Он сказал ей, что она может доверять ему, и он солгал. Солгал. Ему всё ещё нужно было вернуться в Аль-Нимас и убедить Кинуса, а она думала, что это уже сделано. Какой совершенный хаос он устроил. Действительно, маг разрушения. Он должен был сказать ей. Он больше не мог лгать ей.
— Я бы хотел, чтобы ты встретилась с ним, и когда ты это сделаешь, не стесняйся упомянуть ему, как ему повезло.
— Он прибудет сюда?
— Я надеялся убедить тебя поехать со мной в Саркум, когда я доставлю условия, — признался он. — Он так же неохотно, как и ваш Совет, относится к союзу.
Казалось, сейчас не время описывать сложные отношения его брата с магией, поскольку это было невозможно сделать, не раскрыв себя как Чару. Это была ещё одна путаница, в которой он не нуждался.
— Я понимаю, — осторожно сказала она.
Её пристальный взгляд был прикован к его лицу, выражение её лица было напряжённым от подозрения. Слишком проницательна эта женщина.
— И всё же он послал тебя?
Он ничего не сказал, но какое бы напряжение ни отразилось на его лице, этого было достаточно, чтобы открыть ей правду.
— Ты прибыл сам по себе?
В её голосе каким-то образом слышались
