Экспансия - Вадим Денисов

Как здесь хорошо…

Райский уголок. Удивительно красивый лес на краю Болота.

Казалось бы, везде он одинаковый — не так: этот сказочный, заповедный.

И плохое в нем не чувствуется, а таких мест, тяжелых, гнетущих, что ли, в окрестностях хватает. Заходишь — и сразу понимаешь: Нехорошее Место.

Тема «нехорошести места» для кого-то отдает желтизной, для кого-то она неактуальна в силу материалистической или духовной ортодоксальности. Но, так или иначе, она регулярно артикулируется в слухах, вопрос периодически задается — значит, он есть. А уж что делать с такой информацией, каждый решит сам. Здесь же, в мире, сотворенном Смотрящими, допускать можно что угодно.

Есть места. Неуютно там, но по-разному. Причем «неуютно» отнюдь не по силе воздействия, а по его характеру. Я так думаю, что феномен возникновения «нехорошего места» сложней, чем может показаться. В одних местах у человека просто возникает некая фобия и неприязнь памяти, сознательный или подсознательный страх былых непонятных событий, а вот в других — элементы непонятной паники и острое желание сбежать к чертовой матери в течение минуты!

Каждый может верить или не верить в эту жуть. Однако каждый же из вас сможет прочувствовать то, о чем я говорю, наложив увиденное — а это немало людей испытали еще на Земле-1, — на свой склад характера и свое восприятие местности.

Что уж говорить о сюрпризах «Пятой Платформы»…

Одно Нехорошее Место я точно видел — как раз во время рейда, в который меня вытащили ребята. Если будете в тех краях, наведайтесь, коль не страшно. Это на Пакистанке, перед самым поворотом грунтовой дороги на восток. Там справа есть не то чтобы дорожка — просто проезд с подъемом на горку. С километр между скалами, потом на каменистую полянку. Теперь вам осталось подняться чуть выше россыпи больших квадратных камней, напоминающих развалины мегалитов, — и идите в небольшой распадок совершенно лысого склона: там поймете, о чем я говорю. Такое впечатление, что отсюда некогда ушли странные люди, попавшие в беду, и с тех пор злая аура места доминирует настолько, что находиться там долго невозможно. Все, кто там побывал, как один отмечают чувство страха и ощущение полной подконтрольности. Какое-то внешнее воздействие. Словно следит кто-то за тобой! Словно чьи-то пристальные внимательные глаза сканируют каждое твое движение… и тихий шум кажется грохотом. Это действительно «нехорошее место».

Анализировать это я не возьмусь. В наших краях через день проживания в чистом поле поверишь во все что угодно.

Надо думать, что вся «нехорошесть» таких мест вызвана не только воздействием Смотрящих на среду, но и еще какими-то факторами. Магнитные поля и их переплетения, выходы подземных газов, особенности освещения и преломления света, — достоверных факторов я не знаю и ничего не буду категорически утверждать. Ведь все это достаточно субъективно, а степень восприятия у всех людей разная. Что же, на то она и тайна.

Но я никогда не забуду, как почти всегда серьезный Монгол уже через пять минут в неожиданно наступившей полной тишине спросил у меня:

— Юра, тебе не кажется, что справа кто-то смотрит нам в спину?

Проклятье, я тоже это почувствовал! Резко, неожиданно, с какой-то падающей на плечи тяжестью… Злой взгляд чужого, какого-то неземного существа. Помню, что стремительно появилась мысль схватиться за ствол, благо в них недостатка не было, но все вышло совершенно иначе. Демченко неожиданно рявкнул, мы снялись и драпанули.

У мужиков, как я понял, даже некая карта есть с такими отметками.

Но они ее никогда и никому не показывают, даже мне.

Ходоков в анклаве более чем достаточно.

Случаев, подобных тому, что упомянул, вы при желании наслушаетесь вдосталь — посидите вечерком в «Гаване», когда охотники собираются в Посаде на сдачу шкур. Аналогичных баек, повествующих о некой мистической причинно-следственной связи, можно услышать очень много. Воспринимать их можно по-разному — это личное дело каждого. Материального объяснения подобным феноменам такой локальной «нехорошести» не существует, но здесь, в диких краях, все попытки объяснения вторичны и быстро меркнут в сравнении с простейшей житейской целесообразностью, правилами самосохранения, выверенным личным и чужим печальным опытом.

Обычно бывает так: шутливую историю полевой человек и рассказывает вам с юмором, уловимой пренебрежительностью — мол, сами понимаете… байка! — помогая себе в изложении тональностью, мимикой и акцентами. Иногда за внешней юмористичностью рассказчика кроется смущение: все равно ведь не поверят. Но порой интереснейший рассказ из разряда явных небылиц повествуется спокойно, вдумчиво и на удивление серьезно, невзирая на мистичность или запредельную неправдоподобность сюжета. Это происходит в тех случаях, когда какой-нибудь охотник с Кордона, человек опытный, проживший в отрыве от цивилизации достаточно долго, научается видеть в череде происходящих с ним событий нечто важное, веское, пусть и необъяснимое. И совсем не обязательно, чтобы в рассказе присутствовал напористый драматизм или тем более трагедия. Нет, слушаешь — вроде бы обычные ситуации…

А цепляет. Серьезностью восприятия цепляет.

Ладно, хватит об этом, вот уже и девушки из бани вышли, кинулись накрывать на стол.

— Юрка, — кто-то тронул меня за плечо.

Я вздрогнул.

— О чем задумался? — спросил Вальтер на почти уже нормальном русском, продолжая медленно накручивать вертел. — Держи, — отрезал кусок, — вижу, ты есть голодный.

— А? Да так… Если честно, о мистическом.

Немец внимательно посмотрел на меня:

— Природа заставляет думать о мистике? Я правильно сказал?

— Почти.

— Когда мы с Эрихом бродили в лесах на северном берегу Шпрее, нашли одно такое, странное место… Расскажу тебе, но потом. Сегодня праздник.

— Правильно, сегодня лучше не стоит, — поежился я…

Как выяснилось, пока мы с Вальтером возились у жаровни, пока я размышлял о странном, народ уже собрался в избе, все ждут жареного порося. Ну кроме Монгола с Дядей Сэмом. Уже стемнело, хозяин активировал четыре датчика движения, установленных в глубине леса по краям поляны.

Точно, все уже собрались. Девчата, правда, откатили в сторону, им наши базары поперек горла, там свои интересы. На столе всякое-разное, основное спасибо Павидле и Вкусной Марте. Спиртное мы покупали в гославке, но еще и самогончику из Медового припасли. Основная масса поздравила Серегу в замке, тут — близкие люди.

Пш-шш…

— «Демон» — «Маккене».

Шериф прорезался!

— Серега, бери трубу!

Пш-шш.

— «Демон» — «Маккене».

— В канале, Петя, ты где?

— Подъезжаем. Я с Гонтой. Дугин сказал, что выберется чуть попозже.

— Да ты что! Гриша из Берлина прикатил? Здорово! На чем вы?

Так, глядишь, и Сотников надумает заявиться. Уж больно добрая компания склеивается на точке. Правильно сталкеры решили праздновать днюху на турбазе, а не в кабаке: тут круче.

— Как на чем, на «Урале» моем. Гриша в коляске трясется, автомат по зубам колотит. Ребята, мы тут не заблудимся в дебрях?

Шутит шериф. Чтобы он заблудился…

Гоблин вскочил с места, махнул рукой, Эрих с ним. Серега понимающе глянул, кивнул.

— Петя, сейчас вас встретят, мужики на пикапе выдвигаются.

— Добро.

— Давай, ждем.

Ну все, сейчас тут начнется отжиг с танцами.

Придется идти назад, греть порося дальше, чтобы с первых тостов под горячее все начать взрыв местности — грядет страшная русская гульба. Обреченно махнул Вальтеру — мол, сейчас подтянусь. Сел, незаметно придвигая к себе некоторые тарелки: хоть чуть-чуть, сколько же можно ждать!

— Юра, Вальтер, вы пока намахните по малой. Не торопитесь.

— Ага, Валя, давай вмажем да двинем к жаровне.

— Юр, может, с собой возьмем?

Адаптировался немец, молодца.

Я сидел, торопливо закидывая в себя закуски, и слушал край текущего разговора. Демченко пояснял Дяде Сэму, а тот с наслаждением впитывал последние слухи. Самуил Семенович, в силу своей должности, один из самых осведомленных людей анклава — чего только не наслушается, разные люди здесь бывают.

— Так вот, канадцы и будут до поры молчать. Или им нужно объявляться, знакомиться, обозначать планы и интересы. Мотивы странных действий. Светить грузинский монокластер, — а канадцы прекрасно понимают, какие это вызовет эмоции… А только потом — претензии. Ибо пошлют. Типа вы кто такие вообще?

— Думаешь, союз с французами — это и есть их главный план?

— Это франки сначала так думали. Столица-то у соседей Квебек, неспроста же. Главный — этнический француз… Вот и помнилась Сильве Каз Великая Французская Агрегация. Точнее, просто вариант некоего радикального прорыва, франки тоже натерпелись достаточно. Может, я и не прав, это мое мнение.