Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - Стейси Шифф

Клеопатра окружена опытными советниками и преданными римлянами, ее семья разрастается: теперь в нее влился еще и юный Марк Антоний Антилл, старший из двух сыновей Антония и Фульвии. К образованию детей царица подходит серьезно: накануне Дарений она частично поручила их воспитание Николаю Дамасскому, сыну богатого дипломата. Он на несколько лет младше ее, краснощек, вежлив и почитает Аристотеля. Бойкий рассказчик, Николай – еще и хороший логик и тот, кто способен красиво и убедительно закончить вашу речь, если вы вдруг разрыдались на полуслове и не можете продолжать [5]. Он переезжает во дворец. Под его присмотром дети Клеопатры изучают философию и риторику, но более всего – историю, которую их новый наставник почитает «истинным учением королей». Однако при всем своем веселом нраве Николай остер на язык и не дает молодежи расслабляться. В его понимании «отдыхать» – это добавить еще 25 к 140 томам уже написанной им «Полной истории Древнего мира» (сам автор сравнивал этот труд с подвигами Геркулеса). А вокруг – бесшабашный праздник и безостановочное веселье. Новые при дворе люди с головой бросаются в этот водоворот. Луций Мунаций Планк, один из ближайших советников Антония и бывший легат, приходит на званые ужины в чем мать родила, но с ног до головы покрытый синей краской. И развлекает гостей, изображая морского демона – прыгает на коленях, облаченный лишь в рыбий хвост да корону из тростника [6].

Тяга сорить деньгами как заразная – или скорее наследственная – болезнь. На одном из ужинов юноша из свиты Антилла начал вдруг упражняться в софистике, причем вел себя грубо и никак не умолкал. Другой юноша (недавний ученик медика, тот самый, кому довелось побывать на кухне у Клеопатры) остроумно поставил его на место, чем привел Антилла в неописуемый восторг. Он царственным жестом указал на украшавшие зал золотые кубки тонкой работы и воскликнул: «Все это я дарую тебе, Филот!» Так самый находчивый из гостей стал счастливым обладателем коллекции дорогой старинной посуды. И напрасно он не воспринял всерьез слова молодого «мажора»: ее полную стоимость ему выплатили сразу после пира [7]. По всему городу гремела музыка и не прекращались театральные представления. Неведомый остряк-каменщик оставил нам собственную интерпретацию искрометного союза Антония и Клеопатры: сохранилась надпись на базальтовом пьедестале – предположительно от памятника Марку Антонию, – датированная 28 декабря 34 года до н. э. Похоже, жители Александрии отлично чувствовали свою царицу: кутила Антоний воспет в камне не как «неподражаемый прожигатель жизни», а как «неподражаемый любовник» [8].

Однако, несмотря на буйное веселье, и о делах не забыто. Клеопатра по-прежнему принимает петиции и посланников, участвует в религиозных обрядах, вершит правосудие. Она присутствует на экономических диспутах, внимает советникам и украшает своим присутствием многочисленные александрийские праздники. Государственные дела постепенно становятся египетско-римскими делами. Римские легионеры уже давно квартируют в Египте, а на щитах римской охраны царицы, как утверждает один источник, красуется ее имя [9]. Теперь по взаимовыгодному договору судьбы Рима решаются в Александрии, а не наоборот. В 33 году до н. э. Клеопатра своим указом предоставляет существенную налоговую льготу одному из военачальников Антония [10]. Публий Канидий воевал в Парфии и отличился в Армении. За выдающиеся заслуги Клеопатра освобождает его от уплаты экспортной пошлины на десять тысяч мешков муки и импортной – на пять тысяч амфор вина. Отныне ему пожизненно не нужно платить земельный налог, такой же привилегии царица удостаивает и арендаторов его земель. Даже скот Канидия не подлежит налогообложению, реквизиции, конфискации [11]: так проще всего укрепить лояльность людей Антония и держать их рядом на тот фантастический случай, если колдовского очарования Александрии окажется недостаточно. И это намного более эффективный способ умасливать строптивых римлян, чем привычные взятки. Царица Египта и римский триумвир неразлучны. Клеопатра регулярно посещает вместе с ним рыночную площадь, «присутствует с ним на празднествах и судебных слушаниях» [12]. По совету правительницы он становится во главе гимнасия, как прежде в Афинах. Будучи неформальным лидером греческой диаспоры, участвует в управлении ее финансами, школами, спортивными состязаниями. Позирует с Клеопатрой художникам и скульпторам: он Осирис-Дионис, она – Исида-Афродита. В середине 33 года до н. э. Антоний снова идет на Армению и заключает мир с царем Малой Мидии: теперь они союзники в борьбе с парфянами и, если понадобится, с Октавианом. Азия притихла. В Александрию триумвир возвращается с мидийской царевной Иотапой, которой предстоит стать женой Александра Гелиоса.

По крайней мере одну мысль Антонию и Клеопатре удалось донести до Октавиана абсолютно четко. Что бы они ни задумывали на Востоке, он в их планы не входит. Мужчины все еще общаются, и довольно близко. Между ними постоянно снуют гонцы. Они продолжают переписываться с общими друзьями. Их триумвират держится до конца 33 года до н. э. (они отделались от Лепида и неуправляемого Секста Помпея: последний разгромлен Октавианом и казнен, скорее всего по приказу Антония). Антоний считает себя неуязвимым и отправляет коллеге-сопернику еще одно послание. Он готов отказаться от власти и восстановить республику, если Октавиан сделает то же самое. Возможно, Антоний блефует. Возможно, растрачивает остатки политического капитала. Его мало волнуют римские титулы и состав римского правительства: он прекрасно себя чувствует на Востоке, где, похоже, собирается остаться. Ответ приходит незамедлительно, чего он, возможно, и ожидает. Уже давно понятно, куда ведут все его последние действия: долгий александрийский отпуск, унижение Октавии, признание Цезариона. Наверняка друзья подробно информируют их с царицей о настроениях в Риме. В начале года Октавиан прямо и очень жестко нападает на Антония в сенате. С этого времени становится невозможно понять, что больше соответствует истине: дикая экстравагантность Александрии или ее римская версия; непомерные амбиции Клеопатры или их римская версия; любовь Антония к Клеопатре или римская версия этой любви. Нет сомнений, дворец Клеопатры – самое роскошное здание в Средиземноморье 33 года до н. э., но никогда еще он не казался таким величественным, как этой зимой из Рима.

У Антония и Октавиана за годы скопились тонны претензий друг к другу, и теперь, когда открылись шлюзы, на волю вырвался пенистый бурный поток. Один обвиняет другого в незаконном присвоении земель. Октавиан требует своей доли армянской добычи. Антоний огрызается, что его ветераны не получили ничего от распределенных Октавианом земель в Италии (тот отвечает, что, если его зятю нужна земля, он всегда может распотрошить Парфию – очень жестокое обвинение). Октавиан осуждает Антония за убийство Секста Помпея, которое сам же недавно праздновал в Риме после своей