Нильс - Андрей Валентинов

— Итак, демуазель де Керси, имеете ли вы возможность подтвердить все написанное в данном документе?

Голос бажюля звучит холодно и невозмутимо, но самым краешком в нем сквозит ирония. Думали уйти от расспросов, демуазель? Убежать и спрятаться? Ну-ну!

Однако на этот раз Соль чувствовала себя уверенно.

— Таковой возможности не имею.

Рядом дед, Агфред Руэрг, спокойный и невозмутимый. Теперь он ее официальный защитник и представитель, пока отца рядом нет. Соль, немного подумав, согласилась. Пусть лучше так.

— Отчет я писала на объекте «Фокус» полгода назад. С тех пор многое изменилось.

Бажюль еле заметно усмехнулся точно кот, играющий с мышью.

— Можете привести пример, демуазель?

— Конечно! Тогда я не знала, что Клеменция может установить отношения с режимом Сталина. Такое и в голову прийти не могло.

Усмешка исчезла, кот втянул когти. Зашелестела бумага.

— В своем отчете, демуазель де Керси, вы особо обращаете внимание на переданные вам слова Гюнтера Нойманна, которые вы трактуете весьма своеобразно. Но прежде чем касаться их сути, поговорим об ином. Насколько вы уверены в их подлинности?

Дед появился поздним вечером хмурый и озабоченный. На все расспросы лишь рукой махнул.

— Именно сейчас решается, что мы будем делать на Земле. Думаю, меня специально отвлекают, чтобы я выручал внучку, а не спорил я нашими ястребами. Боюсь, задурят тебе голову!..

Соль хотела спросить про отца, но поняла — не скажет. Насчет же тех, что голову дурят, вспомнила очень скоро. За завтраком она вновь была одна, никого из «Равенства и братства» увидеть так и не удалось. Специально подождала у входа. Напрасно! И лишь когда уходила сквозь ледяное молчание, услыхала чей-то шепот: «Не ищи!»

Очень хотелось узнать, что с Понсом и (да-да!) Дуодецимом. Не успела и сейчас мучилась догадками.

— Видите ли, создается впечатление, что вы, демуазель де Керси, своим рассказом о Гюнтере Нойманне вольно или невольно вводите нас в заблуждение.

Дед предупредил: не вздумай спорить. Отвечай по сути и сохраняй спокойствие. Соль очень старалась, пусть и было трудно. Иногда так и хотелось закричать, ударить кулаком по столу…

— Что получается, демуазель? Своим рассказом о якобы слышанном кем-то признании мессира Нойманна вы, опять же вольно ли невольно, снимаете ответственность со своего отца, приора Жеана де Керси. Хочу напомнить, что он занимал видное место в руководстве миссии.

Отвечать не стала, это не вопрос. И не возразишь, доказательств нет, слова Нойманна передал Александр Белов, чье существование она не может ничем подтвердить. Когда писала отчет, думала, землякам нужна правда. Правда, а не улики!

— Следующий вопрос. Имеются ли у вас, демуазель де Керси, доказательства того, что ваш разговор с генералом Удетом действительно имел место? Велась ли запись? Если есть, то где сейчас находится?

— Время! — негромко, но веско перебил дед. — Беседа длится уже четыре часа.

Соль невольно ужаснулась. Четыре! А вопросов всего два… Ладно, пусть три. Ну, точно инквизиция!

Бажюль спорить не стал. Уложил бумаги в большую черную папку, усмехнулся.

— Почему ты ничего не расскажешь об отце? Это… Это нечестно, дед!

— Так безопаснее. Не узнаешь ты, не узнают и другие. Но чтобы ты не наделала глупостей… Приор Жеан на Клеменции. Ты уже поняла, Соланж, наша миссия тесно связана с интересами высшего руководства планеты. Больше не скажу, иначе тайна тебя раздавит.

— Ты так говоришь, дядо, как будто я лягушка.

Сквайр Понс оказался жив и здоров, пусть и весьма испуган. Поговорили накоротко в узком тамбуре, увешанном проводами и лампочками.

— Их всех отправили в Крепость-1, по крайней мере, нам так сказали. Нет, не арестовали, просто новое место службы. Соланж, давайте поговорим вечером!..

Сквайр был, конечно же, занят, но что-то в его голосе чрезвычайно не понравилось. Как будто при разговоре присутствует кто-то третий, и об этом третьем Понс прекрасно знает, но молчит и даже не пытается предупредить.

Спорить не стала, побрела коридором, лишь позже сообразив, что о встрече они так и не договорились. Но не возвращаться же! Оставалось одно — закрыться в каюте, включить радиоприемник…

Стой! Камея! Ликтор Камий Ортана, ее каюта этажом ниже, несколько секунд на лифте.

— Очень хорошо, что зашли! — Камея, энергично кивнув, указала на кресло. — У меня к вам, Соланж, очень много вопросов. Кстати, все эти бумаги ваши.

На маленьком столике — несколько папок. Соль впечатлилась. Но вопросы? Впрочем, спорить не стала и послушно устроилась в кресле.

…Ликтор, как и в прошлый раз, была в платье, но уже в ином, ярко-желтом, как яичный желток.

— Вы не представляете, сколько человеку требуется документов, — Камея раскрыла одну из папок. — Образование! Теоретически вы уже закончили тривиум и квадривиум…

Соль вздохнула, почувствовав, что еще один допрос явно лишний.

— У меня есть табель, там все написано.

Хотела пояснить, что такое semiletka, но Камея явно что-то почувствовала.

— Та-а-к, юная демуазель, кажется, у вас было трудное утро. Все, никаких вопросов!..

Задумалась ненадолго, потом щелкнула пальцами.

— Решено! Понятие натурализации весьма широкое. Подозреваю, вы еще ничего здесь не видели, кроме бесплатной столовой. Непростительно!

Слово «бесплатной» прозвучало как-то плохо, и Соль невольно напряглась. Она, конечно, знала, что деньги на Клеменции никто не отменял, но у нее-то нет ни пфеннига!

Камея, наверняка догадавшись, взглянула чуть снисходительно.

— Неужели мессир