Обязалово - В Бирюк

Мы «ученицу» на корме бросили. Там Аким и дедок-кормщик наш. Остальные — на весла. Народу — половина, груза нет. Лодка пустая, идёт легко. Навалились — аж летит.

Я пока… сублимировал с помощью весла — пропустил. Да и темновато. Аким начал девку из тулупа выпутывать.

Не знаю — чего он хотел. Отеческое увещевание провести…? Как он вожжу снял — она и кинулась.

Опять же, классика — «Кавказская пленница» — что первым делом получает освободитель молодой девицы? Правильно — по морде.

У Акима и шапка в реку улетела. Девка его на борт сшибла, орёт, одной рукой за бороду таскает, другой молотит куда не попадя. Каких… энергичных «невест христовых» готовят здешние монастыри!

В «Святой Руси» не принято поднимать руку на чужих женщин и девок. Как с телевизором: в свой можешь пивные бутылки хоть каждый футбольный матч кидать, а в чужой — нельзя: преступление против собственности. Вот мужички и растерялись.

А я-то — вырос в обществе всеобщей демократии и равноправия. А если равные права, то и такие же обязанности. И наказания за их нарушение.

Серёдка у лодки пустая — в два прыжка и я у неё на спине. На одной руке наручник сразу застегнулся, на другой — пришлось по почке приложить, чтобы бороду Акимову выпустила. Здоровая кобылища — как меня лягнула, так я и улетел.

Пока она, с застёгнутыми за спиной руками, с Акима слезала да встать пыталась, мне вожжа попала. Да не под хвост! Просто — под руку. Три оборота вокруг лодыжки и пинка. От души. Она только мыркнула. За борт, головой вперёд.

Аким лежит-стонет. Хорошо она его спиной об борт приложила. За голову держится — шапка улетела.

На «Святой Руси» мужик без шапки — почти как баба без платка. Или — позор, или — пожар. Ну, ещё — церковь, похороны и начальник.

Только начал его подымать да усаживать — в двух шагах вымётывается из воды чудо-юдо чёрно-белое и орёт. Выплёвывая во все стороны воду и пытаясь заглотить воздух. Шуму-то сколько!

— Навались! Ещё раз. Ещё разик.

Лодка рванула вверх по течению, а чёрно-белый ком тряпья тихонько поплыл вниз. Тихонько, но — громко. Тут я за вожжу и дёрнул. Мелькнула белая пятка — обувка, видать, слетела. Дуру развернуло вдоль реки, и ком сбившейся на голове тряпок ушёл под воду.

Знакомо ли вам понятие «килевание»? А ведь для множества взрослых храбрых мужчин многие столетия это слово было синонимом ужаса.

Очень простое занятие: к связанному человеку привязывают две верёвочки и опускают за борт корабля. За одну тянут, другую травят. Протаскивают страдальца под килем судна и поднимают с другого борта. Простое купание с элементами подводного плаванья. Морскими уставами приравнивается к смертной казне. Применялась ещё древнегреческими пиратами, но настоящего расцвета достигло в флотах глубоко гуманных и чрезвычайно прогрессивных голландцев и британцев.

Одни привязывали наказуемого к снятой крышке люка, чтобы он, не дай бог, не порезался о наросшие на дно корабля ракушки и не отдал богу душу преждевременно от множественного кровотечения.

Другие начинали с подвешивания к рее вниз головой, для удлинения «трека» и большей наглядности. Различались быстрое и медленное килевание, непрерывное и с остановкой под килем… Наказание назначалось одиночное, двойное, тройное. Хотя только единицы за всю историю всех флотов смогли пережить тройное килевание.

В российском флоте эта форма показательного садизма была введена Петром Великим. И тут же отменена — моря у нас холодные, человек быстро теряет чувствительность и перестаёт мучатся.

Варвара пыталась выставить голову из воды, чтобы вдохнуть воздуха. Если бы натяжение вожжи было постоянным — её бы это удалось. Но лодка шла рывками — гребцы наваливались на весла, вожжа дёргала её за ногу и она проваливалась головой. Потом натяжение ослабевало, ей было не на что опереться, она снова тонула.

Чем-то похоже на то, как меня везли в поганский полон животом на спине лошади: противный колебательный процесс, требующий непрерывного напряжения всех мышц и не дающий нормально дышать.

Аким ругался страшно:

— Запорю до смерти! Убью гадюку! Руки-ноги поломаю! На кого кидается, дрянь!

Предложенную мою шапку — выкинул за борт. Я понимаю — размер маловат. Но зачем же выбрасывать?

— Уймись, Аким Яныч. Пороть — пожалуйста. А руки-ноги ломать нельзя. Она же нам в учение отдана: «мясо — наше». Хочешь — почки отбей, или, там глазки выковыряй. Но кости ломать — нельзя. Не по правде, не по обычаю.

— Ты…! Ты меня ещё учить будешь! Яшка, выдерни дуру!

За это время я подтянул объект нашего спора к борту лодки. В отличие от Акима, я ей смерти не желаю, топить или иначе «лишать живота» — не собираюсь.

Но если сама умрёт, захлебнётся, например — сильно грустить не буду.

Такие рывки в воде за ноги… Один из наиболее эффективных методов убийства женщин.

Криминалисты ещё в самом начале 20 веке, проверяя гипотезу о возможности насильственного утопления в ванной, проводили эксперимент.

Подопытная, профессиональная спортсменка-ныряльщица, залезла в ванну, криминалист сидел рядом, они болтали. Когда он внезапно дёрнул женщину за лодыжку так, что та окунулась с головой — она захлебнулась. Потребовались немедленные и чрезвычайные усилия, чтобы её откачать. Десяток минут ныряльщица не подавала признаков жизни, и эксперт был уверен, что нечаянно убил женщину.

А я тут как? Сейчас узнаю. Яков наклонился над бортом, пошарил в воде и, ухватив девку за лодыжку, выдернул в воздух. Она уже не трепыхалась.

Подёргав её вверх-вниз, ожидая что из неё выльется лишняя вода, Яков чуть подкинул растопыренное тело, и очень ловко приложил животом об борт лодки. Из кома тряпья, закрывавшего голову, раздались характерные звуки.

— Эк как у ей… душу выворачивает.

Ну, предположим, это — у неё душа.

Пришлось докапываться в мокрых тряпках до наручников и снимать их. Ключик-то только у меня. Яков внимательно наблюдал за процедурой, потирая собственные запястья — он-то с последствиями применения этого инструмента уже ознакомился.

— Куда её?

— Яша… Помнишь как мы на Двине ту сучку полоцкую увязали? Ну, под скамейку. Давай-ка.

Девушка лежала животом на борту, вцепившись в него руками. Раз за разом волна рвотных судорог прокатывалась по её телу, заставляя выплеснуть очередную порцию проглоченной речной воды.

Яков без проблем, пользуясь моментами полного бессилия после очередного приступа, стащил с неё всё тряпьё вместе с нательным крестиком, ладанкой и головным платком. Слабые попытки возражения — к рассмотрению не принимались.