Тайны Чернолесья. Пробуждение - Анна Сазонова

— Я уже в пятый раз спрашиваю тебя, что ты думаешь по поводу этого свидетельства, а ты ведешь себя так, как будто тебя это не касается. Хотя, именно твоя инициатива заставила Густавия заняться этим делом, — Тиберий встал из-за стола и нервно заходил по комнате. — Подумать только — пять лет, как мы этим занимаемся, а с мертвой точки почти не сдвинулись. А ты, между прочим, ни разу за это время сюда не приезжал, и даже сейчас безучастен и рассеян.

— Ну, почему же совсем ничего… — Касс стряхнул неуместные воспоминания, не дававшие ему покоя со времени приезда в Истен. — Мы совершенно доподлинно выяснили, что тело в королевской усыпальнице не принадлежит принцу Стасию. И что тогда, тринадцать лет назад, он остался жив.

— О да! Только это мы и так знали, основываясь на твоем видении, племянничек! Дальше то что? Куда он делся? Растворился в воздухе? Вот уже пять лет твои люди топчутся на одном месте, а ты изволил сюда явиться в первый раз и то… сам на себя не похож. От этого твоего шалопая Керста толку больше, чем от тебя!

— Теольдий не шалопай. Он умелый и талантливый дознаватель и чародей. Вдобавок еще и мое доверенное лицо, — Кассий так же рассеянно просматривал бумаги, привычно огрызаясь на старого ворчуна.

— Талантливый он… этот обормот умело только вино хлещет да девкам под юбки заглядывает! — Тиберий не на шутку разошелся, — передай этому своему «доверенному лицу», что я его отправлю в Эдельвию мигом, если еще раз услышу о его похождениях, чтоб не позорил княжество! Посол жалуется, что весь Истен на ушах стоит от его выходок. Раз уж он тут считается на службе нашего посольства, то пусть и ведет себя пристойно.

— Моих людей отстранить от службы могу только я. Или князь. А меня работа Теольдия Керста более чем устраивает, — холодно отчеканил бард, вмиг сбросивший свою рассеянность, как только разговор коснулся его друга. — Льщу себя надеждой, что в данном вопросе, отец, все-таки, прислушается ко мне. Теольдия я сам отзову отсюда, когда он мне понадобится в другом месте.

— Вот как ты заговорил? А кто просил меня глянуть на бумаги непредвзятым глазом? Не мое это дело — искать принца Руазия, — надулся дядюшка совсем по-детски. — Вот сам и занимайся этим, вместе со своим шалопаем Керстом! А я пойду спать.

— Тиберий, повторюсь — Керст не шалопай. Это лишь образ, который он на себя напускает, — Кассий устало потер ноющие виски. — А ведь это именно Теольдий нашел и разговорил тех стражников, что должны были переправить принца в крепость. Кто поверит, что этот светский хлыщ — эдельвийский шпион?

— Вот и я не верю! Очень уж образ совпадает с сущностью этого обормота, — Тиберий обернулся в дверях, — кстати, ты, занимаясь Руазием, не забыл часом, что твое основное дело в Коэнрии? Женитьба князя, в основном, зависит от тебя.

— Да помню я, помню. Не волнуйся, за принцессой Юлией приглядывают.

— Еще один такой же ветрогон, как и этот твой Керст? Если ты надеешься, что пропадет и эта, а корона достанется тебе, племянничек, то знай, что я этого не допущу!

— Побойся Темного лика Хозяйки, Тиберий! Мне и без короны хватает и власти, и приключений, и головной боли. Я бы еще половину кому-нибудь отдал!

— Да уж, приключений ты на свою… голову найти умеешь, племянничек, — дверь за старшим родственником закрылась, оставляя Касса в одиночестве за разбором бумаг.

Но работать он был не в состоянии. Головная боль усиливалась, а воспоминания, в которые его кидало, становились сродни приступу ви́дения, от которого он никогда не мог никуда скрыться.

Руазий. Истен. Весна 299 г от разделения Лиории. Агния.

В задумчивости она перебирала клавиши белого рояля. Это были всего лишь звуки… Не связанные в мелодию, извлекаемые неумелыми пальцами, они печально пронзали тишину комнаты. Лишившись хозяйки, это уютное место стало пустынным и каким-то мрачным. Одиноко стояли у стен диваны, подушки на них лежали как-то неуместно правильно. В воздухе не витали ароматы свежезаваренного зеленого чая и сладостей. От стен не отражался больше заразительный звонкий смех принцессы Стасии, а за витражными окнами серой стеной лил дождь.

— Скучаешь о ней? — Виллем вошел бесшумно и теперь стоял у Агнии за спиной.

Девушка вздрогнула и обернулась.

— Ты? Как ты нашел меня?

— Прости, но это не сложно заметить, ты приходишь сюда каждую ночь, с тех пор, как стало известно о гибели принцессы, — Виллем присел к роялю рядом с Агнией, прижавшись плечом к ее плечу.

— Она не погибла… Не могла… Ее похитили, но ведь тело не нашли… — инструмент издал минорный аккорд.

— Но, Агния, тело, скорее всего, и не найдут… Ее Величество уже вовсю носит траур…

При имени королевы в глазах Агнии вспыхнул зеленый огонь.

— Эта мерзавка Жардиния! Носит черное, потому что цвет удачно подчеркивает ее фигуру! А как заламывает руки, как увлажняются ее глаза при словах о принцессе, из нее б вышла хорошая лицедейка! Но как она обвела меня вокруг пальца?! Подстроила все так, чтоб после смерти Шалиам-бая, я расслабилась и оставила Стаси без присмотра! Если б я не уехала… Если б я проводила ее до Орта… — Агния склонилась на клавиши, обхватив голову руками, при этом рояль издал пронзительные, режущие уши, звуки.

— Не вини себя, ты сделала все, что смогла… — попытался успокоить девушку Виллем, погладив ее ласково по спине. Но Агния лишь тихонько всхлипывала, подрагивая всем телом. Чародей подхватил ее на руки и отнес на диван, укрыв мягким пледом.

— Хочешь, заварю тебе чай? — кивнул он на стоявший неподалеку столик с принадлежностями для чаепития. И, не дожидаясь ответа, занялся приготовлением бодрящего напитка.

— Стаси тоже всегда заваривала нам чай… Мне и брату… Как думаешь, Виллем, со Стасием там на корабле все в порядке?

Чародей промолчал, а Агния снова погрузившись в свои мысли, смотрела на ливень за окном. В затянутом пеленой ночном небе она пыталась различить те звезды, которые показывал ей сначала ее собственный брат, а потом принц Стасий. В ушах Агнии звенела та самая мелодия, которая познакомила их с принцессой Стасией. А в комнате уже витал такой знакомый аромат свежезаваренного зеленого чая, на этот раз заботливо приготовленного темным чародеем.

Мароста. Весна 301 г от разделения Лиории. Ретроспекция. Руазий 313 г. Кассий

Уехали из гостеприимного поместья сразу после похорон Лисы.

Не сговариваясь, свернули с дороги в сторону Алтаря Серых Скал, что почти на границе с Коэнрием. Роткиву нетерпелось поскорее выполнить обещание, данное умершей девушке, а почему за ним свернули остальные, он не спрашивал. Видимо, каждому чародею было что сказать Богине после этого путешествия. Певец был настолько поглощен своими мыслями, что присоединения к их группе герцога Харала просто не заметил.

На подъезде к горам тропа разветвлялась. Одна шла дальше вдоль кряжа к домику Хранителя, а вторая выше, к алтарю. Тут отряд разделился. Все поехали понизу, а Роткив направил своего коня в горы. Он не мог больше откладывать. Понимание необходимости этого посещения жгло огнем изнутри. Слишком долго он собирался и медлил. Возможно, сделай он это раньше, и Лисания была бы жива. Как то незаметно для барда, этот внутренний разлад с собой перестал касаться только лично его, затронув и окружающих людей. И смерть девушки теперь отягощала его душу.

Для обычного человека камень алтаря ничем не выделялся из нагромождения валунов на открытой всем ветрам площадке, разве что лежал у самого обрыва. Только тот, кто видел неочевидное, мог почувствовать, как от него ощутимо веяло силой.

Оставив коня еще на предыдущей длани гор, певец не стал задерживаться и любоваться видом с высоты на окрестности. Он сразу же подошел и склонился к алтарю, легко коснувшись его ладонью. Мягкое тепло разлилось по венам от этого прикосновения, сердце сбилось, перестраиваясь на новый ритм. Сила хлынула потоком через него, что-то отбирая, что-то отдавая, он еще не мог понять, что именно терял, а что приобрел. На первой от алтаря полупрозрачной ступеньке сидела женщина в белой накидке. Богиня на этот раз не спускалась по лестнице к нему, а укоризненно смотрела на него снизу вверх. У барда возникло чувство, что она так и ожидала его на этом месте все те годы, пока он собирал свои силы для визита.

— Наконец-то, ты изволил явиться, упрямый мальчишка! — Светлая поднялась на ноги и расправила складки одеяния, и так идеально ровно спускавшиеся на камень. — Я давно жду тебя.

Воспоминания медленно проступали, как рунные письмена на старом камне под рукой чародея. Никакой он не бродяга-менестрель! Теперь он знал свое имя, но нечем ему было гордиться. Поддавшись горю и слабости, он позорно сбежал в беспамятство, презрев обязательства и веление долга. Не думал о страданиях близких ему людей, потерявших его почти на два года. Предавался порокам, свойственным молодости, в то время, как его бедный отец, наверное, уже отчаялся найти единственного, пусть и незаконнорожденного, сына.