Тяжесть короны (СИ) - Ольга Булгакова

Судя по реакции ардангов, эта часть истории соседнего государства была для них тайной. Но, к счастью, печать стала единственным камнем преткновения. Сам документ единогласно признали «мастерски составленным», что мне очень польстило. И мир в семье был восстановлен, поскольку Ромэр, наконец, завладел вольной. Думаю, он понимал, что мог получить ее в любой момент. Жаль, что ссорился из-за этого с родственниками, вопрос того совершенно не стоил. Тем более, я сразу почувствовала, как изменилось отношение ко мне Клода и Летты. Стало меньше вежливой дружелюбности, больше тепла. И это было очень приятно.

Клод сказал, что лучше выйти перед рассветом. Ромэр не спорил, а я и подавно. Пока ходила мыться, Ромэр заливал воском щели коробочки, Летта собирала нам еду в дорогу. Не знаю, о чем разговаривали в мое отсутствие, услышала только последнюю фразу. Очень довольная, лучащаяся радостью Летта мягко сказала мужу: «Она сама отдала». Пока тетя стелила племяннику постель, Клод поблагодарил меня за то, что добыла вольную.

— Я не представляю, как ты смогла достать эту бумагу. Понимаю, что просто это не было… И я восхищен. Спасибо тебе.

Я не стала говорить, что раздобыть бумагу с печатью было лишь полбеды. За эту услугу можно было действительно расплатиться так, как намекала Летта. Но на самом деле содержание документа представляло куда большую ценность. Ведь составить вольную правильно полудворянка, за которую я себя выдавала, просто не могла. Она бы не присутствовала на судебных заседаниях, не видела бы документы, не ознакомилась бы с правилами их оформления. Кроме того доступ к архиву судебных дел ни за какую плату получить нельзя.

Когда расходились по спальням, желали друг другу спокойной ночи. Следуя моему примеру, на ардангском. Мне было приятно доставить Ромэру и его родственникам удовольствие таким, в сущности, простым действием.

Заснуть, несмотря на усталость, получилось не сразу. Слышала, как Клод и Летта, в свою очередь выкупавшись, стараясь не шуметь, заходят через парадную дверь. Как поскрипывают ступеньки и половицы над головой.

— Ты думаешь, он пойдет на это? — сквозь дремоту услышала я тихий голос Клода.

— Думаю, да, — так же тихо ответила Летта.

— Но он не может не понимать, как воспримут ее окружающие.

— Думаю, он понимает, — вздохнула женщина. — И, кажется, ему все равно. Честно скажу, мне теперь тоже.

20

Вышли мы чуть позже назначенного часа. Припозднились самую малость. Я с непривычки не могла уложить волосы правильно, так, чтобы платки их закрывали. И Летте пришлось мне помогать. В теплом свете лампы женщина, отражавшаяся в зеркале, казалась близкой и почему-то растерянной. Она очень долго возилась с косами. Вспомнив, что в первый раз тетя справилась гораздо быстрей, я поняла, она хотела поговорить, но не решалась начать.

— Ромэр говорил, ты хочешь уехать в Верей, — шепотом сказала Летта, встретившись взглядом с моим отражением.

— Совершенно верно, — так же тихо подтвердила я.

— У тебя там родственники?

— Нет, никого нет, — я отрицательно качнула головой.

— А вернуться в Шаролез ты не хочешь? Наверняка же есть люди, которые готовы были бы тебе помочь, — предположила Летта.

— Нет, — усмехнулась я. — Ни возвращаться не хочу, ни таких людей нет.

— А как же ты будешь жить дальше? Одна в целом мире, — в голосе женщины ясно слышалось сочувствие.

— Постараюсь найти работу. В конце концов, у меня хорошее образование, — я улыбнулась, стараясь отгородиться от этих пугающих мыслей. Кажется, Летта поняла мою уловку.

— И красивый почерк, — кивнула она, ободряюще погладив меня по плечу. — Ты не переживай. Ромэр уже говорил с нами об этом. Мы постараемся помочь, найти тебе хорошее место. Например, гувернанткой или секретарем.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, сцепив руки на коленях. Зря, очень зря Летта завела этот разговор. Я только больше разволновалась. Из-за отъезда, из-за того, что сама ни на что повлиять не могла, из-за дел Ромэра и Арданга, из-за неопределенности своей судьбы.

— Не волнуйся, — утешила меня Летта, обняв за плечи. — Конечно, на поиск надежного нанимателя для тебя нужно время. Но что бы ни было, мы тебя не оставим. Все образуется.

Я выдохнула, пытаясь взять себя в руки. Подняв глаза, смело улыбнулась своему отражению, кивнула. Летта поцеловала меня в висок и шепнула «Умница».

Прощание с родственниками Ромэра меня еще больше растревожило. Стало боязно покидать этот уютный, гостеприимный дом, этих людей. Удивительно, но, даже осознавая закономерное недоверие Клода и Летты, я чувствовала себя у них в безопасности. Летта обняла меня на прощание, несколько раз попросила быть острожной. Клод явно нервничал. Еще раз попросил прощения за историю с языком и первоначальное недоверие. Обнимать меня он не стал, — склонившись, поцеловал руку. Как позже объяснил Ромэр, по ардангскому этикету это было единственное допустимое прикосновение мужчины к чужой женщине, тем более незамужней.

Летта на племяннике просто повисла и, не скрывая слез, повторяла «Да защитит тебя Господь». Клод, стиснувший Ромэра в прощальных объятиях, был лишь немного сдержанней жены. Провожать нас до дома Варлина они не стали, чтобы не привлекать внимание стражников. С этим доводом сложно было не согласиться. Четыре человека, идущих по городу в предрассветных сумерках, не могут не вызывать подозрений.

Я волновалась ужасно. Даже не постеснялась взять Ромэра за руку. Мне, как «замужней» женщине это разрешалось. Мы оба старались ступать как можно тише и не шуметь. Когда спутник провел меня по какой-то очень узкой улочке, где над головами почти смыкались дома, невольно вспомнила тайный ход в подземелье. Разумеется, это воспоминание не принесло радости и не ослабило напряжение.

Город еще спал. Кое-где уже горел свет, изредка из открытых окон доносились обрывки разговоров. Я поежилась от порыва пронизывающего холодного предутреннего ветра и, к сожалению, от страха. Я честно пыталась успокоиться и унять дрожь. Почти удалось. Сердце трепетало, поймала себя на мысли, что жду появления стражников из каждой тени. Ромэр ободряюще сжал мою ладонь и шепнул «Все будет хорошо». Стало несколько спокойней, но до идеала было далеко.

Осторожно пробираясь по тихим улицам Челна, лишь кое-где освещенным фонарями, я вспоминала пьесу Стэндграунда «Любовь враждующих домов». Там главные герои тоже убегали из города через тайный ход. А заметивший их стражник спросил: «Что вы крадетесь словно воры, в ночной тиши тревожа город?». Эта фраза оказалась неимоверно навязчивой, все крутилась в голове. Сообразила, что произнесла ее вслух, только когда Ромэр шепотом продолжил речь стражника: «Какое дело совершили вы под покровом темноты?». Не знаю, почему это меня так поразило. Я остолбенела в совершенной растерянности. Он удивленно глянул на меня, не понимая причины остановки.