Ночные Сорсиеры - Лана Краон

Энн развернулась.

– Луиза, твой дар нам очень нужен.

– Дар? Это что угодно, но не дар!

«Ну хоть кто-то это сказал».

– Ты – Банши, вестник смерти. Пока ты с нами…

Она не успела договорить, Луиза перебила ее:

– Нет, я перестала быть Банши в четырнадцать лет, после смерти бабушки.

И правда, со смертью Хель Луиза умерла как сорсиера. Она отвергала переданный ей дар. Через неделю Луиза сожгла все тетради с конспектами по магии, которые ей диктовала бабушка. В них было напутствие, как быть Банши, как управлять своими способностями. Окончательно ее подкосила смерть дедушки по линии отца. Она предсказала ее своим криком Банши. Луиза злилась, что ее дар бесполезен: она могла предсказывать смерть, но не могла ее предотвратить. Последнее напутствие от бабушки Луизе: «Луиза, в мире есть не только смерть. Не забывай об этом и оберегай сестер». Однако ей это не сильно помогло. Трэвис Нуар из-за дара Банши стал циником. «Он привык видеть только смерть», – говорила о нем Камила Нуар. А Луиза просто спряталась от дара, скрыла его в самую глубину своего разума, будто так он никогда не вырвется наружу.

Остальные же отошли от магии после исчезновения Ревэ, спустя четыре года после смерти Хель.

Розали так погрузилась в размышления, что не обратила внимания, как Аим и Энн подошли к Луизе. Они продолжали уговаривать ее остаться.

– Мы должны сделать это ради Ревэ, – заявила Энн.

– Мы – дети, Розали вот вообще девятнадцать лет. Мы не должны становиться героями. Это не наша участь.

За нее говорил страх. Розали опять ушла в свои мысли. Громкие голоса Луизы, Аима и Энн отодвинулись на второй план.

Жулли в это время тихими шажками подошла к Розали. Она не хотела встревать в разговор, а, возможно, просто считала, что Луизу бесполезно уговаривать.

– Энн рассказала мне, что произошло сегодня. Ты давно ее знала?

– С четырнадцати лет.

Марта появилась в жизни Розали с ее первым запечатанным секретом, который затем она носила в виде кулона на шее. Она появилась тогда, когда ей больше всего нужна была Хель Дютэ. Хотя Марта ее и не заменила, но взяла на себя часть ее обязанностей.

Теперь Розали не с кем было разделить свой самый жуткий секрет. Некому было хранить его с ней. Это Марта сказала спрятать его от чужих глаз. Она постоянно напоминала ей, что это было правильно. Но так ли это? И к тому же теперь кулон находился в руках у, как говорит Энн, социопата. А это совсем не упрощало и без того запутанную жизнь Розали.

Она посмотрела на Жулли. Казалось, ее кожа стала живее настолько, насколько это возможно. Значит, ей стало лучше.

– Ты никогда не говорила о ней. Это объясняет, как ты всегда находила меня, когда мы играли в прятки.

– Она говорила мне, где ты, – подтвердила Розали догадки сестры и грустно улыбнулась.

– Наверное, тебе стало легче с ее уходом. Энн говорила, что призраки, привязанные к человеку, вытягивают жизненные силы, поэтому их надо скорее отлеплять от их якоря-сорсиера и переводить на ту сторону.

– Эм… да, они и правда вытягивают энергию. – Розали со стыдом призналась себе, что ей и правда теперь стало намного легче физически. Она вспомнила парня с поединка Энн. К нему тоже был привязан призрак, и вид у соперника был совсем перегоревший: черные круги под глазами, истощенный вид. Как долго пробыл с ним призрак и для чего он поглощал столько энергии парня? Возможно, он постоянно надолго уходил от него, но для чего же?

– Не скажешь, зачем Марта Коулман была рядом с тобой столько лет?

– Она… она хотела, чтобы я передала сообщение одному сорсиеру в магическом мире.

Розали даже не пыталась сделать ложь убедительной. Жулли быстро раскусила ее.

– Мертвые должны оставаться мертвыми, так ведь, Роуз?

Хранительница ничего не ответила. Она снова задумалась. Жулли единственная, кому помогли Духи, а это о чем-то да говорило. Если Предки за нее, это могло означать только одно: Жулли не была на стороне сестер.

Мотылек перевела взгляд на спину Аима.

– Он должен исчезнуть как можно скорее.

– Что? Нет! Он нам нужен, – громко прошептала Розали.

– Духи хотят, чтобы он ушел. Он подталкивает тебя к тому, что запрещено.

«Значит, Предки общаются с ней». Догадки Розали подтвердились: Жулли была на стороне Предков. Неужели она не могла теперь доверять даже сестре, с которой выросла бок о бок в большом черном доме? На этом пути никто не поддерживал Розали: Духи, сестры, наверняка родители. Только Марта поддерживала ее затею. Аим же согласился ей помочь только за воскрешение какого-то сорсиера. Она была одна на этом пути.

Сомнения о правильности ее будущего поступка накатили на Розали с большей силой, чем обычно. Вдруг она и правда запуталась и шла не по тому пути? Может, она становилась такой же, как Элеонора Нуар? Или Хель Дютэ, когда она сотрудничала с черным магом? Стать как они в их худших воплощениях – самый большой страх Розали. «Но воскрешение Марты для благой цели – простительно, так ведь?»

– Он уйдет после Виллдэпера, – стальным голосом ответила она.

– Он должен уйти, – повторила Жулли. – Он нам не друг.

Часть четвертая. Поиск света

Глава 18. Аим

– Луиза! Не хочешь участвовать – ладно, не участвуй. – Энн посмотрела на Аима, как на недоразвитого. Он и сам не верил в то, что сейчас сказал это. – Только прошу тебя, останься, пока «Поиск света» не закончится, хорошо? После него можешь ехать домой.

«Раз нельзя ее убедить остаться, то можно хотя бы продлить ее пребывание».

– По рукам! – Луиза схватила руку Аима и крепко сжала ее. – Но пообещай, что в следующем этапе меня не будет.

– Можешь быть в этом уверена. – Аим поспешно вырвал руку, когда почувствовал легкое покалывание от ее прикосновения. От Луизы веяло чем-то холодным, мрачным, потусторонним. Она тесно работала со смертью, точнее она предугадывала ее шаги. Луиза опережала смерть. «Насколько? На недели, часы или секунды?»

Аим часто слышал о Банши в детстве, про них слагали разные легенды, страшилки. О них рассказывали около костра в темном лесу или дома под одеялом с включенным фонариком. Банши стала своего рода любимицей среди злодеев из сказок. Ее изображали либо как юношу с бледным потрескавшимся лицом, словно фарфор, со стекающей кровью из трещин; либо как бледную красавицу, чье лицо изменялось до