Другая королева - Филиппа Грегори

Я напишу Сесилу. Он понимает, что дома, земли и состояние значат для женщины, которая выросла, ничего не имея. Он может благосклонно выслушать жену, которая просит о безопасности любимого мужа. Он может быть щедр к новобрачной, попавшей в беду. Но если я попрошу сохранить мое состояние, он поймет, что тут речь о чем-то большем, чем чувства, – о деле.

1570 год, январь, замок Татбери: Мария

Ботвелл, я получила твое письмо. Я знаю, что ты приехал бы, если бы мог. Я ждала тебя какое-то время, но теперь для меня все кончено. Вижу, для тебя тоже. Мы были отчаянными игроками, и мы проиграли. Я буду молиться о тебе.

Мари

Здесь так чудовищно холодно, так гадко, так убого, что я едва могу встать с постели по утрам. Старая боль в боку вернулась, и несколько дней я не могу есть, я даже не могу лежать в кровати, не плача от боли. Много дней идет дождь, ледяной слякотный дождь, и я вижу из своего жалкого окошка только серое небо и слышу бесконечное кап-кап-кап с крыш на грязь внизу.

В замке так сыро, что даже самый большой огонь в камине не высушит узоры сырости по штукатурке стен, и мебель моя начинает зеленеть от холодной плесени. Думаю, Елизавета выбрала для меня это место, надеясь, что я тут умру. Иногда я хотела бы, чтобы так и было.

Единственное, что вышло, как я хотела, это благополучное возвращение графа Шрусбери из Виндзорского замка. Я думала, ему тоже угрожает смерть; но Елизавета решила еще какое-то время ему верить. Лучше того, она решила оставить меня под его надзором. Никто не знает, почему так; но она тиран, она может поддаваться порывам. Думаю, когда она распорядилась о казнях, ее излишние страхи улеглись. Она не знает меры, никогда не знала, она присылала ко мне еще двух тюремщиков, изгоняла моих слуг и спутников, угрожала мне домашним арестом и арестом моего хозяина, а теперь она вернула меня под опеку Шрусбери и прислала приветливое письмо, осведомляясь о моем здоровье.

Его доставил Шрусбери, но он так бледен и измучен, что я едва не решила, что это указ о его казни. Он едва смотрит на меня, и я этому рада, потому что я укутана в пледы в кресле у огня, перекосившись, чтобы избежать боли в боку, и я никогда не выглядела хуже.

– Я остаюсь с вами?

Он, должно быть, услышал в моем голосе облегчение, поскольку его усталое лицо теплеет.

– Да. Похоже, меня простили за то, что дал вам встретиться с северными лордами, да спасет Господь их души. Но я получил испытательный срок как ваш опекун, меня предупредили, чтобы я больше не совершал ошибок.

– Мне так жаль, что я принесла в ваш дом столько бед.

Он качает головой.

– Ваше Величество, я знаю, что вы не хотели приносить мне беду. И знаю, что вы не стали бы затевать заговор против королевы-помазанницы. Вы могли хотеть свободы, но вы не угрожали ей.

Я опускаю глаза. Когда я поднимаю взгляд, он улыбается мне.

– Хотела бы я, чтобы вы были не только моим опекуном, но и советником, – очень тихо произношу я. – Я бы лучше справлялась, если бы за мной присматривал человек вроде вас.

На мгновение повисает тишина. Я слышу, как перекатывается бревно в камине, и вспышка пламени озаряет затененную комнату.

– Я тоже этого хочу, – очень тихо отвечает он. – Я бы желал увидеть, как вы станете прежней, как будете здоровы и вам ничего не будет грозить.

– Вы поможете мне?

Мой голос не громче треска огня.

– Если смогу, – отвечает он. – Если смогу, не теряя чести.

– И не говорите Бесс, – добавляю я. – Она слишком близкий друг Сесила, чтобы мне это ничем не грозило.

Я думала, он станет колебаться, ведь я прошу его стать моим союзником против жены. Но он бросается вперед.

– Бесс – его шпион, – говорит он, и я слышу в его голосе горечь. – Ее дружба с ним, возможно, спасла мне жизнь; но я не могу ее за это поблагодарить. Она его друг и союзник, его доносчик. То, что она ему докладывала, спасло меня. Его власть теперь в основе всего. Бесс всегда дружит с теми, кто могущественнее. Сейчас ее выбор – Сесил, хотя раньше был я.

– Вы не думаете, что у них…

Я хочу намекнуть на любовную связь. Но Шрусбери качает головой, прежде чем я успеваю сказать что-то еще.

– Это не неверность, это хуже, – грустно говорит он. – Это вероломство. Она видит мир так же, как он: как битву между англичанами и всем остальным миром, битву между протестантами и папистами. Награда для английских протестантов – власть и богатство, больше они ни о чем не заботятся. Они думают, что Господь их так любит, что посылает им богатства этого мира. Думают, что их богатство – знак того, что они все делают правильно и Бог их любит.

Он прерывается и смотрит на меня.

– Мой исповедник назвал бы их язычниками, – прямо говорит он. – Моя мать назвала бы еретиками.

– Вы истинной веры? – недоверчиво шепчу я.

– Нет, не теперь; но как все протестанты Англии, я вырос в старой церкви, я был крещен как папист, меня водили к мессе, я признавал власть Папы. И я не могу забыть то, чему меня учили в детстве. Моя мать жила и умерла в старой вере. Я не могу думать иначе просто для удобства королевы. Я не могу думать, как Бесс и Сесил, что мы можем читать помыслы Господа. Что нам не нужны священники или папа. Что мы все знаем, сами по себе и что доказательством тому служит благословение нашей алчности.

– Если я когда-нибудь стану королевой Англии, я позволю всем исповедовать их веру, – обещаю я.

Он кивает.

– Я знаю, что позволите. Знаю, что вы были бы самой… самой милостивой королевой.

– А вы – моим ближайшим другом и советником, – отвечаю я с улыбкой. – Вы были бы моим советником. Государственным секретарем и главой моего Тайного совета.

Я перечисляю титулы, которые присвоил себе Сесил. Я знаю, как глубоко Шрусбери к ним стремится.

– Так поправляйтесь быстрее, – говорит он, и я слышу в его голосе нежность. – Вы должны быть здоровы и сильны, прежде чем на что-то надеяться. Отдыхайте и выздоравливайте, моя… Ваше Величество.

1570 год, январь, замок Татбери: Джордж

Вести из Лондона меняют все. В каком мире мы живем! Все снова перевернулось, без предупреждения, почти без причины. Письмо мне пришло от Сесила, так что у меня есть основания ему не доверять. Но эти новости даже он не смог бы скрыть или выдумать. Шотландской королеве снова улыбается удача, и ее звезда опять восходит. Она – королева, чья удача прибывает и убывает, как море, и внезапно начался прилив. Ее сводный брат, узурпатор трона и ее главный враг, Морей, убит в Шотландии, и у ее страны снова нет правителя. Во главе Шотландии зияет дыра. У них нет никого, кто мог бы занять трон. Они должны ее вернуть. Больше никого нет. Удивительно, как раз тогда, когда она пала ниже, чем когда-либо в своей жизни, ее удача переменилась и она будет королевой.