Черный лед - Энн Стюард

— Ты его не хочешь? Ты так горевала, когда у тебя не стало бриллиантов. — Наверное, это было самое откровенное выражение чувств в ее адрес, какое он когда-либо себе позволил.

Она повернулась и посмотрела на него опухшими глазами, вокруг которых размазался макияж.

— Оно принадлежит Гертруде Шондхайм, а у нее скверные связи. Я бы никогда не осмелилась его надеть. Эти бриллианты слишком легко узнать. Кроме того, Джордж уже выкупил мое ожерелье, и я надеюсь, что он расщедрится и на прочие безделушки. А теперь уходи отсюда и дай мне поспать.

Он сжал ожерелье в кулаке и пошел было к двери, но голос матери его остановил.

— Его тоже можешь оставить, — сказала она. — Не знаю, можно ли тут найти перекупщика, но рано или поздно я найду кого-нибудь, кто сможет разобрать его на части и продать камни по отдельности.

Он взглянул на ожерелье, которое держал в руке. Это была роскошная вещь, старинная, очень изящная, и он специально выбирал ее, чтобы увидеть на прекрасной шее матери.

Он повернулся, готовый излить всю свою злость, любовь и боль, но она опять провалилась в тяжелое забытье, вызванное снотворным, и забыла о своем сыне.

А потому он положил бриллиантовое ожерелье в карман и вышел из комнаты, и больше у них не было о нем разговора.

Он так и не узнал после, вспоминала ли она хотя бы его бесполезный дар. Это не имело значения. Он не собирался отдавать его ни ей, ни даже тете Сесиль, которая относилась к нему самую чуточку нежнее.

Не собирался он и возвращать это ожерелье. Оно стало символом, талисманом власти и независимости. Пока он владел этим ожерельем, у него было нечто настолько ценное, что он мог больше не зависеть от капризов своей матери.

И все-таки странно, что он хранил его все эти годы. Были времена, когда можно было его продать; он должен был его продать, но так и не смог с ним расстаться.

Оно могло стать легкой добычей вора, как когда-то и произошло. Но темный мир преступности слишком тесно соприкасался с Комитетом, и никто не пустился бы на такой рискованный шаг, какова бы ни была цена приза. За двадцать лет, прошедших с тех пор, как он похитил проклятую драгоценность, он не видел ее ни на чьей шее, пока не застегнул на шее Хлои.

Он быстро обошел дом, внимательно оглядывая уязвимые точки — двери и окна. Система безопасности была стандартной, а это означало, что любого агента, нацелившегося на этот дом, она задержит не более чем на пять минут. У него было достаточно времени, чтобы укрепить внешнюю линии обороны, а сейчас он торопливо делал все, что мог, чтобы обезопасить дом изнутри. Забаррикадироваться.

Он взглянул на часы. Не было никакой гарантии, что информация Йенсена точна, хотя его безошибочный инстинкт подсказывал, что тому следует доверять. Однако планы могут меняться, транспорт может задерживаться, как и случилось на его памяти во время бойни в отеле «Дени». Если бы Андервуды приземлились вовремя, Хлоя была бы избавлена от малейшей опасности еще до того, как началась стрельба.

Его могли убить, но заплатить эту небольшую цену он был согласен. Жизнь и смерть давным-давно потеряли для него значение.

Он вернулся в захламленную комнату, где лежала на диване крепко спящая Хлоя. На кресло было наброшено пестрое стеганое одеяло; он взял его и укрыл девушку. Ее волосы стали длиннее, но никто не позаботился отвести ее к профессиональному стилисту. Его тренированный взгляд отметил все те же неровно срезанные пряди, которые она пыталась выровнять собственноручно, когда он потихоньку наблюдал за ней. И черт его возьми, это ему по-прежнему нравилось.

Ему пришлось признать тот факт, что ему многое нравится в ней. Именно поэтому последнее, что ему хотелось сделать, — это вернуться в ее жизнь. Но у него не осталось выбора.

Он подошел к окну и всмотрелся в сумрачный вечерний пейзаж. Предварительно обследовав местность, он установил, что она проживала в одном из гостевых домиков в стороне от основной усадьбы. Он включил там свет, телевизор, опустил жалюзи, устроив для пришельцев небольшой сюрприз. Это не задержит их надолго, но оповестит его заранее, а каждая лишняя минута могла лечь на чашу весов жизни или смерти.

Они высадились в Канаде — пятеро, включая главное действующее лицо. Йенсен умудрился передать ему эти сведения до того, как операция началась, но сейчас он был отрезан от всех. Ему придется разбираться с ними самому.

По всему дому были понатыканы компьютеры, но у него хватило ума их не трогать. Без должных защитных средств его сможет найти кто угодно. Его мобильный был защищен, хотя и не полностью. Поразмыслив немного, он решил, что на то, чтобы добраться сюда, у них уйдет еще часов восемь, не меньше. Неожиданные выходки погоды не могли остановить людей, с которыми он вступил в сражение.

Достаточно времени, чтобы увезти ее отсюда? Вопрос в другом: вероятно, им безопаснее будет находиться в этой мини-крепости, особенно после того, как он внес некоторые изменения в систему безопасности. А вот снаружи, на дороге, совсем другое дело: им пришлось бы просто спасаться бегством, пока хватит сил. Рано или поздно родные Хлои должны вернуться, и если он не собирается втягивать их в это дело, то она непременно втянет. Поэтому ради нее ему придется заботиться и об их спасении. А это означает, что проблему придется решать здесь и сейчас.

Убежище было слишком ненадежным, а она еще много часов будет без сознания. Может быть, если очень сильно повезет, не придет в себя до самого конца и никогда ничего об этом не узнает. К тому времени, как она очнется, он уже будет далеко, и опасность минует.

Единственное, что мешало, — ему все-таки придется забрать ожерелье, а он чувствовал, что ему необходимо, чтобы оно оставалось у нее. Но если оставить ожерелье ей, она всю жизнь будет гадать, когда же он вновь объявится. Нельзя так рисковать из-за простого сентиментального жеста.

Лучшей точкой оказалась спальня на втором этаже в задней части дома. Окна, выходящие на склон, находились достаточно близко к земле на случай, если им придется прыгать, но в то же время открывали ему достаточно хороший обзор обширного окружающего пространства. Преимущество незначительное, но единственное, какое у них было. Он поднял Хлою с дивана, вновь поразившись тому, как мало — чертовски мало! — она весит, и отнес ее наверх. Свет из прихожей освещал его путь. Устроив ее на кровати королевских размеров, он подошел к окну и приоткрыл щелочку. Хлоя была бледна и явно мерзла, несмотря на надетые на нее бесформенные тряпки не по размеру, каких не наденет ни одна француженка, а потому он откинул одеяла, уложил ее, накрыл и старательно подоткнул.