Схрон - Василий Головачев

Поскольку Марич уже находился в здании хроноускорителя, а Златков лечился и прибыть не мог, задача упрощалась, хотя и не намного, однако Тарантино еще не сложил с себя полномочия комиссара после заявления директора УАСС о его несоответствии должности и продолжал командовать силами службы безопасности в зоне особого внимания.

Чтобы не возбуждать общественность и исследователей, оставшихся на некоторое время не у дел, поход в Ствол двух руководителей столь высокого ранга решили засекретить и разработали «легенду»: Шахов и Тарантино изъявили желание проинспектировать состояние отрядов поддержки, которые должны были в случае беды с первой разведгруппой идти в Ствол для эвакуации пострадавших. Таким образом, оба резидента спокойно прошли все заслоны, не обнаруживая при этом себя, и нырнули в одну из незаметных дыр в стенке нижней «колючки чертополоха» – там, где их ждал инспектор, в то время как специальная команда «санитаров» отвлекала всех возможных наблюдателей спецэффектами типа динго-программ и радиопризраков. Наблюдатели при этом могли слышать «радиопереговоры» важных персон со всеми службами и видеть их появление перед видеокамерами во время редких встреч с работниками Центра.

Однако эти маневры могли сбить с толку кого угодно, только не комиссара Ромашина с его чудо-богатырями перехвата и анализа ситуации. Он сразу понял, что за интерес к зоне особого внимания проявляют Тарантино и Шахов, а поскольку ему во что бы то ни стало надо было выяснить, кто прибыл на Землю с инспекцией от «хирургов», Ромашин вынужден был сделать свой ход – проникнуть в Ствол вслед за резидентами.

Операция была разработана всего за три минуты; вся команда комиссара и его личная компьютерная сеть находились в состоянии «резонанса» и не требовали ввода данных. После чего две обоймы безопасников, многие из которых вполне легально работали в Центре по ликвидации последствий, начали проводить операцию в жизнь.

У точки входа в Ствол Шахова и Тарантино вдруг вспухло облако дыма, из стены вырвались языки пламени, и тотчас же в это место после сигнала тревоги метнулся пожарный модуль, команда которого – киберы и люди в спецкостюмах – приступила к тушению пожара. Тушили они споро, огонь погас быстро, лишь струи дыма продолжали расползаться во все стороны, но за это время произошла и «смена караула»: «санитары», стерегущие вход, были захвачены, а на их место встали люди Ромашина. Сам он, в сопровождении обоймы риска из личной охраны, одетый в скафандр, вооруженный «глюком», стартовал в здание в режиме ракетного залпа.

Полевые анализаторы «санитаров», конечно, засекли изменение гравитационных и электромагнитных потенциалов в контролируемой зоне, но из-за дыма и прочих шумовых эффектов правильный вывод сделать не смогли. Бросок группы Ромашина прошел для всех заинтересованных лиц незамеченным.

Шахову и Тарантино не пришлось долго плутать в мешанине труб и коридоров, образующих внутренности нижней «колючки чертополоха». Инспектор ждал их в сотне метров от входа на пересечении круглых тоннелей, похожих на кишки неведомого великана – фиолетово-розового цвета, с жирно блестящими стенками и белесо-зеленоватыми лужами. Однако лишь Орест Шахов, получивший полный объем сведений о «хирургах», смог оценить, что это за лужи, образующие длинную цепочку по всей длине тоннеля. Лужи вдруг зашевелились, начали испаряться, превращаться в туманные зеленоватые фигуры, отдаленно напоминающие Кощеев Бессмертных со стертыми лицами. Их набралось около полусотни – призрачных, невесомых на вид, легких: дунь – рассыплются, развеются, исчезнут, – но когда они собрались вместе, втянулись один в другого, темнея на глазах, превратились в плотную, металлическую на вид статую Кощея, на резидентов повеяло недоброй мощью, безразличием, высокомерием, выразительной воинственностью, угрозой и враждебностью.

Тарантино, не представлявший вида инспектора, отшатнулся, готовый стрелять изо всего своего арсенала, встроенного в костюм, но Шахов остановил его порыв:

– Остынь, это свои. Сам пожаловал!

Комиссар расслабился, понимая, что речь идет о «хронохирурге». Но резиденты ошибались. Инспектор тоже представлял собой разумную систему (типа «диффузная туманность»), состоящую из миллиардов микроорганизмов, но лишь в какой-то степени копировал своих хозяев. «Хронохирурги» были много сложней, мобильней, мощней – в физическом и интеллектуальном планах, оперативней, беспощадней и масштабней. К тому же они не знали сомнений при достижении цели любыми средствами. Тем не менее и этот их близкий родственник из «соседней» Ветви времени производил большое впечатление.

На его широкой «костляво-металлической» груди дважды мигнула малиновая звезда и тут же проступили выпуклые буквы русского языка, слагаясь в текст: «Доложите обстановку. Кратко. Степень готовности. Метод реализации».

Шахов и Тарантино переглянулись, затем заместитель председателя ВКС подал «Кощею без лица» заранее заготовленную пуговку бланк-сообщения. Пуговка легла в беспалую ладонь протянувшейся на четыре метра бесформенной руки и утонула в ней. Рука втянулась в глыбистое туловище инспектора, выросла вновь. На груди «Кощея» проявилась новая выпуклая надпись: «Мешающие факторы? Степень автономности агентов? Кто не справляется с делом? Кратко».

Шахов и Тарантино снова обменялись взглядами.

– Говори ты, – сказал зампред ВКС. – Если что упустишь, я добавлю.

Новоиспеченный комиссар пожал плечами и начал перечислять факторы, мешающие работе «санитаров», в число которых попали Ив Костров, Федор Полуянов и Григорий Белый.

На груди инспектора появилась новая надпись: «Устранить! Продолжайте».

– Легко сказать – устранить, – проворчал Тарантино. – А если объект не хочет, чтобы его устранили?

«Проблемы?» – отреагировал инспектор новой фразой на тираду комиссара.

– Костров – директор Управления аварийно-спасательной службы, – вмешался Шахов. – Как очень важная персона он хорошо защищен. Попытка его физического устранения не удалась, исполнители погибли.

«Найдите новых. Не сможете – найду я, в том числе и для вашей личной замены. Что еще?»

Фразы на русском языке прибывшая разумная тварь строила вполне грамотно, и Шахов подумал, что, вероятнее всего, дело не в хорошем знании языка, а в мысленном приеме: они с Луиджи воспринимали телепатическую передачу инспектора, трансформирующуюся в их мозгу в «надписи на груди».

– Григорий Белый ускользнул от наших следящих систем, – мрачно добавил Тарантино. – Но рано или поздно мы его найдем и уничтожим.