Магия спецназначения - Ярослав Коваль

— Я не хочу быть вежливым с тобой, Волк, — прозвучало в ответ.

Чужаки продолжали неуверенно топтаться, и у тверчанина даже палец на курке зачесался. Однако, к его глубочайшему изумлению, они все-таки залезли обратно в свой автомобиль, а два оставшихся поспешили сдать назад, чтобы все три могли развернуться на узкой дороге. Впрочем, пока «мерседесы» не исчезли за поворотом, Илья не снимал руки с автомата и в любой момент готов был открыть огонь, а Роман, судя по напряженности и оттенку общего энергетического поля, приноравливался наслать сокрушительные чары. И совсем не сразу расслабился после убытия преследователей.

— Добро пожаловать, — произнес Пепел, делая движение в сторону своего двора. — И ты, Аэда, и твои друзья. Только машину отгони в сторону, здесь грузовики временами ездят.

— Спасибо, — с трудом выговорила Кайндел.

— И боевая магия вам здесь не понадобится, — заявил хозяин дома, глядя на Романа. Тот поспешно рассеял уже готовую структуру.

Чародей отвернулся и, собрав наколотые дрова, направился к дому, предоставляя гостям самостоятельно выбирать, когда идти за ним и куда заглянуть по пути. Роман проводил его ошеломленным взглядом.

— С ума сойти, — вырвалось у него, как только хозяин дома оказался вне досягаемости звуков.

— Только что ты видел в действии очень сильного стихиального мага, — пояснила девушка, без особой спешки отгоняя «ладу» на поросшую травой обочину и разворотом ладони заглушая двигатель. — А он — сильный, действительно сильный маг…

— Стихиальный?

— Именно так. В смысле ему вовсе не обязательно выстраивать заклинательную структуру, он обходится чистой энергией той или иной стихии. Разумеется, ничто не мешает ему в случае необходимости пользоваться заклинаниями. Да, кстати, хочу предупредить, что Пеплом его называть не стоит, он предпочитает, чтобы малознакомые гости пользовались именем Алан.

— А ты?

— Я — другое дело, мы с ним знакомы с незапамятных времен.

Участок, окружавший строение, выглядел не слишком просторным, не больше шести соток, но ведь и дом теперь, в своей нынешней ипостаси, занимал изрядную площадь. Сейчас земля казалась совершенно голой, но остовы двух парников намекали, что живущие здесь люди, скорее всего, не страдают природной ленью. Судя по обрушенной оградке между этим и примыкающим к нему участком, хозяин дома прихватил еще несколько соток для своих нужд, впрочем, дом, стоящий по соседству, выглядел совершенно нежилым и тихо изгнивал в одиночестве.

Против обыкновения удобное и широкое крыльцо, построенное без изящества, но крепко, твердой мужской рукой, смотрело не на улицу, а на участок. Оно плавно переходило в застекленную террасу, по левую руку от которой к дому прижималось низенькое строение из пенобетонных блоков и почти без окон — вероятно, кладовая, — а с другой стороны почти до самой ограды тянулось жилое крыло. Верхний этаж был отделан свежим, еще не потемневшим деревом, а вот окна выглядели разномастными — похоже, Пепел-Алан ставил то, что сумел добыть. Нынешние строительные магазины, где, хоть и едва-едва, но все-таки тлела какая-то жизнь, не могли предложить большого разнообразия товара.

В целом дом выглядел основательно и солидно.

Крепкая дубовая дверь приоткрылась, и хозяин выглянул наружу.

— Заходите, — пригласил он. — Разуваться не обязательно.

— Обязательно-обязательно, — возразила, улыбаясь, Кайндел, поднимаясь по ступенькам. — Ноги от сапог уже гудят.

— Тогда конечно. Но переобуться не во что.

— Может, помочь нужно? — поинтересовался Илья. — Дров там, щепы?

Парень посмотрел на него длинным, пронизывающим взглядом.

— Помочь? Пожалуй, нужно. Как у тебя с представлениями о деревенской работе?

— У меня — хорошо, — сказал Сергей. — Ну, по крайней мере, неплохо. А что надо?

— Нужно зарезать поросенка.

Ребята переглянулись.

— Я помогу, — неожиданно для всех заявил Горо. — Я умею.

— Резать поросят? — удивилась Кайндел. — У тебя на родине есть свиньи?

— Есть похожие животные. Я их резал. Очень удобно четырьмя руками, удобнее, чем двумя.

Хозяин дома смерил внушительную фигуру Горо и усмехнулся.

— Это верно. Удобнее, причем намного. Сейчас возьму топор… Аэда, располагайся пока и устраивай своих друзей. Ты ведь здесь все знаешь, — и гостеприимно повел рукой.

Кайндел с некоторым замиранием сердца вступила под эту гостеприимную крышу. Дом, конечно, сильно изменился с тех пор, как она была здесь последний раз, но общий дух уюта и тепла остался неизменным. Все тут, от полов и потолков до мебели, когда-то делалось руками хозяина. Огромный камин, похожий на разверстую пасть экзотического животного, и то сам помогал складывать печникам. В большой гостиной, занимавшей почти весь нижний этаж основной постройки (она шла справа от входа, а слева размещалась небольшая кухонька со всем необходимым оснащением), пол был устелен пышным ковром, а поверх — сшитой из нескольких распоротых бараньих шуб меховушкой, тут же лежали пуфики. Здесь относились с пониманием к желанию большинства гостей сидеть перед камином на полу.

Впервые Аэда переступила порог этого дома, в то время еще неухоженного, лишь недавно доставшегося Алану, добрых пять лет назад. Она тогда погибала от голода, мечтала выспаться в теплой постели, а еще лучше — без особой спешки принять душ. Гостеприимный хозяин лишь взглянул на нее — и все понял. Он растопил для нее баню, потом до отвала накормил мясом с жареной картошкой и предоставил гостье собственную постель, устроившись ночевать в гостиной, на старом диване.

Для Алана это являлось абсолютно нормальным делом. Он поступил так просто потому, что для исполнения ее мечты не требовалось особых усилий, а раз так, то почему бы не совершить добрый поступок? Но она запомнила тот вечер на всю жизнь. Для нее он стал символом того, что человек действительно добр по своей природе, и если ей когда-нибудь придется встать перед выбором: помогать или не помогать — она примет верное решение.

Алан в свое время помог не только ей. Он был странным, неразговорчивым, до определенной степени даже нелюдимым человеком, но при этом регулярно собирал под своей крышей множество старых и новых друзей. Друзья у него не переводились. В течение многих лет, до знакомства с ним, Кайндел твердо верила, что жизнь жестока, мир несправедлив, а люди — сволочи. После того вечера она поняла — добро есть, и так же, как и зло, оно подобно упавшему в воду камню. От него во все стороны идут круги. Алан и являлся таким вот камнем, порождающим волны добра.