Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

— Даже после того, как я подвел тебя? — спросил Марик.

Лиша удивленно посмотрела на него.

— В прошлом году, — напомнил Марик, — когда Лощину охватила горячка и тебе нужно было домой. Я потребовал… слишком много за свою помощь.

— Марик… — мягко начала Лиша.

— Нет, дай мне договорить. Когда мы только ехали в Энджирс, я был без ума от тебя и думал, что не пройдет и года, как мы заведем малыша. Но потом, в палатке, когда я не смог… быть с тобой… я…

— Марик… — повторила Лиша.

— Я чуть не рехнулся. Мне хотелось бежать от тебя сломя голову, но даже вдали, даже… с другими женщинами я постоянно думал о тебе.

Он отвернулся.

— Но когда мы снова встретились, — продолжил он, — я так… возбудился, и мне захотелось поскорее наверстать упущенное, пока что-нибудь не помешало. Я поступил с тобой бесчестно. Прости.

Лиша положила ладонь ему на руку.

— Я не ребенок, — сказала она. — Я в ответе за случившееся не меньше, чем ты.

В ее словах было больше правды, чем он когда-нибудь узнает, и Лиша ужаснулась своим действиям. Когда-то ей представлялось, что она поступает правильно, но на самом деле она попросту опоила и использовала Марика. Шрам на его сердце не заживал долгие годы. Возможно, Рожер прав и она больше похожа на свою мать, чем думает.

— Ты очень добра, — Марик сжал ее руку, — но мы оба знаем, что это не так. Я рад, что ты добралась домой, не поступившись своей добродетелью.

Лиша клонилась к Марику, но при этих словах отшатнулась, ибо разбойники лишили ее добродетели из-за того, что у нее не было надежной охраны. И все из-за нетерпения и себялюбия Марика!

Марик, похоже, не заметил перемены в ее настрое. Он хмыкнул и покачал головой:

— Никак не привыкну, что теперь ты заправляешь Лощиной. Что случилось с той милой девушкой, на которую засматривались все мужчины? Ты как-то резко превратилась в каргу Бруну. Спорим, теперь даже подземники тебя боятся?

В каргу Бруну? Вот кем она стала? Одинокой сварливой каргой, которую все боятся? Она сделалась ею, когда лишилась добродетели?

Ее мать тоже уловила эту перемену. «Время поджимало, так что все к лучшему», — сказала Элона.

Лиша встряхнула головой, чтобы в ней прояснилось. Вряд ли они с Мариком разделят сегодня постель.

— Что будешь делать? — спросила она. — Поможешь нам собирать выживших или отведешь своих беженцев в Энджирс?

Марик удивленно посмотрел на нее:

— Ни то ни другое.

— В смысле?

— Райзонцы в безопасности, и мне пора в путь. Нужно сообщить герцогу о нападении красийцев. Беженцы и так надолго меня задержали.

— Задержали? Без тебя они бы погибли!

Марик кивнул:

— Я не мог оставить людей под открытым небом, но теперь у них есть убежище. Я не райзонец. Я больше не в ответе за них.

— Но Лощина Избавителя не может принять всех! — воскликнула Лиша.

Марик пожал плечами:

— Я сообщу об этом герцогу. Пусть это будет его забота.

— Это не забота, Марик, это люди!

— А что я, по-твоему, должен делать? Всю жизнь теперь за ними присматривать? Я вестник, а не нянька.

— Хорошо, что мы не завели детей, — бросила Лиша. — Спокойной ночи, вестник.

Она взяла поднос и вышла, хлопнув дверью.

— Как поступим? — спросил Смитт. Узнав, что Марик намерен оставить беженцев в Лощине Избавителя и выехать на рассвете, Лиша созвала срочный городской совет.

— Примем их, разумеется, — ответила Лиша. — Пустим в свои дома и поможем построить собственные. Нельзя же оставить людей без еды и укрытия.

— На великой метке не поместится столько новых домов, — заметил Смитт.

— Значит, начертим новую. У нас почти две тысячи рук и много миль леса.

— Метки — это хорошо, но как мы прокормим такую ораву посреди зимы? — спросила Дарси. — Если люди продолжат прибывать, скоро придется есть снег.

Лиша думала о том же.

— Все девушки Лощины научились стрелять. Отправим их охотиться, а мальчиков — ставить силки.

— Этого мало, — сказала Вайка.

Лиша кивнула:

— Пробочник жесткий и горький, но довольно питательный, растет почти везде и притом круглый год. Пусть его собирают дети, а я подумаю, как готовить и запасать. Если этого не хватит, можно набить животы съедобной корой и даже насекомыми.

— Травы и насекомые? — переспросила Элона. — Хочешь, чтобы люди ели жуков?

— Хочу, чтобы они не голодали, мама. Если мне придется съесть перед ними жука, чтобы подать пример, значит съем.

— Ешь, коли угодно, но лично я не стану.

— Тебе тоже будет чем заняться.

Элона покосилась на дочь:

— Мой дом — не трактир для бродяг!

Лиша вздохнула:

— Темнеет. Тебе пора домой. Утром поговорим.

Остальные решили, что совещание закончено, и вышли следом за Элоной, оставив Лишу наедине со Стефни.

— Не переживай, — сказала Стефни. — Твоя мать охотно пустит к себе в дом всех райзонских мужчин с большими причиндалами.

Лиша сверкнула глазами.

— Она не единственная в поселке, кто нарушил свои брачные обеты, — напомнила она.

Младший сын Стефни, Кит, которому почти исполнилось двадцать, был не от Смитта, а от предыдущего рачителя Лощины, Майкла. Смитт и остальные горожане до сих пор этого не знали, но от Бруны, принимавшей дитя, ничего не укрылось.

— Не надейся, что секреты Бруны умерли вместе с ней, — предупредила Лиша. — Придержи свой змеиный язык.

Стефни побледнела, покорно кивнула и выбежала из комнаты. Лиша фыркнула и вздрогнула, сообразив, что повела себя совсем как покойная карга.

С отъезда Марика под одобрительные крики и аплодисменты тех, кого он покинул, прошло уже больше недели, когда вернулись Меченый и Рожер. Эрни и лесорубы возвратились в первые дни, и каждый привел с собой группу беженцев, но Меченый и Рожер забрались намного дальше, и все, кто прибыл в Лощину, рассказывали о встречах с ними.

Лиша гордилась Арленом и Рожером, но к их приезду беженцев стало так много, что она отчаялась накормить всех даже травами и жуками.

— Мы подобрались настолько близко к Райзону, насколько осмелились, — рассказывал Рожер за чашкой горячего чая в домике Лиши в день возвращения. — Пожалуй, мы собрали всех, кто ушел по дороге, хотя некоторые наверняка попытались срезать путь. Красийцы окопались основательно и регулярно патрулируют дорогу.

— Они окопались на время, — возразил Меченый. — Скоро они снимутся.

— Надеюсь, обратно в свою проклятую пустыню, — сказал Рожер.

Меченый покачал головой:

— Нет. Они захватят Лактон, повернут на север и отправятся прямо к Лощине.

Лиша похолодела. Рожера, похоже, замутило.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Красийцы верят, что Каджи, первый Избавитель, объединил племена Красии и покинул пустыню. Двадцать лет он завоевывал север, называя это Шарак Сан, Дневной войной, и набирал солдат для Шарак Ка, Великой священной войны против демонов. Если Ахман Джардир считает себя возрожденным Избавителем, он попытается следовать тем же путем.

— Что же нам делать?

— Строить укрепления, — ответил Меченый. — Сражаться с красийцами за каждую пядь земли.

— Нет, — возразила Лиша. — На мою помощь не рассчитывай. Арлен, ты собираешься убивать людей, а не демонов!

— По-твоему, я не знаю? Лиша, у меня есть друзья среди красийцев! А у тебя?

Лиша изумленно уставилась на него, но быстро пришла в себя и покачала головой.

— Не заблуждайся. — Меченый заговорил тише, но не менее пылко. — Красийцы считают, что любой северянин ниже самого ничтожного из них. Они могут напоказ проявить милосердие к полезным вожакам, но простолюдинам пощады не будет. Они убьют или сделают рабами всех, кто не присягнет Джардиру и не примет Эведжах. Нам придется сражаться.

— Мы можем укрыться в Энджирсе, за высокими стенами.

— Нельзя уступать им ни дюйма. Я знаю красийцев. Если мы испугаемся и побежим, они сочтут нас слабаками и утроят усилия.