Дело огня - Александр Ян

— Он рассчитывал не на тело, — Харада подставил спину. — Держитесь хорошенько, Асахина-сэнсэй.

— Если я отстану, ничего страшного, — сказал сзади полицейский. — Я постараюсь подождать, пока у вас не рванет.

— Погодите, — сказал Асахина. — Взрывать и топить никогда не поздно, да и дамбу они, если взорвется пропиточный цех, рванут сами. А вам ведь нужны доказательства. Нужны свидетели.

— Из четы Мияги получатся прекрасные свидетели, — хромота не мешала инспектору шагать достаточно размашисто.

— Из господина Мияги никакого свидетеля не получится, — возразил инженер. — Ато убил его. Чиновники из военного министерства, вовлеченные в заговор, — убиты. Синдо убит. Рабочие ничего не знают. Уцелевшие солдаты не помогут вам утопить Уэмуру, если тот будет все отрицать. Сначала мы должны взять госпожу Мияги. Она единственный свидетель, который даст вам нужные показания.

— Прекрасно. Как прикажете ее добывать?

— Пусть господин Харада отнесет меня туда, куда ему поручили меня нести. Ато и его женщина хотят убить Уэмуру сами. Они проследят за тем, чтобы у меня были свободны руки — и чтобы в них был меч.

— А людьми он управлять может? — вскинул голову инспектор, видимо, вспомнив что-то.

— Мы все можем. Немножко, — сказал Харада. — Он — много лучше. Но не всеми. Им — точно нет.

— Почему вы спросили?

— Деревня, господин инженер, деревня. Он здесь жил, долго. Против этих пошли с топорами, а против него не ходили, нет… — инспектор кивнул сам себе. — Ладно. Хотите сыграть так, играем так. Худший вариант уже не прошел, остальное — вопрос везения. Давай, Сано. А я попытаюсь… прикинуться большой собакой.

Ри — это около шести тысяч шагов. Правда, Харада несся большими скачками. Наверное, три тысячи. И хотя кёнси старался бежать как можно ровней, Асахине временами казалось, что он вот-вот расколется, как сырое яйцо. Именно как сырое — расколется и потечет. Но иначе никак. Иначе он ковылял бы даже медленнее, чем хромающий инспектор. Ну почему, почему Харада сломал тормоз?

Дорога пошла вдоль обрыва, с которого уже виднелись цеха и станция. У плотины им загородили дорогу.

— Кто идет?

— Маруяма, — небрежно ответил Харада. — Своих не узнаешь, тыква?

— А это что?

— Кагэ в сторожке забыл. А хозяин требует.

— Он здесь?

— И ты меня задерживаешь, балда.

— Мне нет прощения! — охранник чуть ли не в колени себя головой ударил.

— Господин Харада, — выдохнул Асахина в ухо кёнси, когда они миновали дамбу, — если вы еще и через поселок пронесете меня бегом — боюсь, я не так скоро приду в себя, как требуется. Смотайте мне чем-нибудь для вида руки да и ведите себе.

— Хорошо, Асахина-сэнсэй.

Кёнси осторожно поставил его на землю. Поддержал. Достал откуда-то небольшой моток веревки, закрепил руки — кажется, что плотно, а выскользнуть легко, — обмотал остаток поперек туловища. — Вам придется покупать новый мундир.

— Не напоминайте, — сквозь зубы сказал Асахина. — Еле за этот рассчитался… насколько он близко?

— Очень близко, — выдавил Харада.

В поселке было людно. На размещение двух с лишком сотен солдат его не рассчитывали, и те сидели вдоль склада — кто похрапывал, кто играл в кости, кто тихо напевал. Некоторые с любопытством оглядывались на Асахину, некоторые прятали испуганные глаза от Харады. Инженер встречал взгляды с жалостью — чем эти парни отличались от тех, кого он водил в бой под Уэно и под Фукухарой? Ничем. А может, это они и есть. Командиры соблазнились — и вот они сидят здесь и ждут непонятно чего. Расходный материал, как и жители деревни. Как и Ато.

Асахина понемногу закипал — и это было весьма кстати. Гнев — умеренный, не застящий глаза — хороший союзник в бою.

Они остановились перед зданием конторы. Асахина обратил внимание на жеребца у коновязи. Высокий конь — инженер плохо разбирался в европейских породах, — темно-серый, как грозовая туча, сильный и нервный. Шкура его лоснилась — и слуга обтирал это страшное животное, стараясь держаться подальше от зубов.

Господин Уэмура приехал буквально только что.

— Кто идет? — окликнули с плотины.

— Маруяма.

Эти люди не были беспечны. Просто солдаты, а не бойцы. Знают то, что им положено знать, знают хорошо. Расположились правильно, винтовки держат, как надо, но снимать их отсюда было бы чистым удовольствием.

— Почему один?

— Отправили назад, проверить, что за шум. Там вагонетка перевернулась, пустая, — он вообще-то не был обязан отвечать, но для охранника из провинции солдат — уже начальник.

— А что она там делала? — допытывался солдат.

— Наверху пожар, — голосом Сайто дал понять, что ему совсем не хочется объясняться, но так и быть… — На шахте. Добро это вниз толкнули, чтобы от огня уберечь. Одна докатилась вон дотуда — и упала. Всё. Я пройду, что ли?

Он прошел бы через этих олухов в любом случае, но не хотелось начинать прямо сейчас.

— Проходи, — кивнул часовой.

— Спасибо.

Он пошел по дамбе, быстро, не глядя по сторонам, как человек, который ходит тут каждый день. Да ему и не нужно было смотреть — все присмотрено еще в первый раз.

Итак. Под ногами — плотина. Ниже плотины — ручей, который довольно легко перейти вброд и через который проложен невысокий деревянный мостик. На берегу ручья — сушилка, угольная яма, пропиточный цех, там же бараки работников. На другом — контора, склады и станция.

Наверху полыхнуло неплохо — интересно, как будет внизу.

Точка вспышки. Хорошее выражение. Мы прошли ее в год Гэндзи. Температура поднималась, давление не уменьшали и где-то там в глубине — наверняка я представляю себе неправильно — возникла белая точка, размером с игольное ушко. И те, кто остался жив, очнулись через пять лет и не узнали пейзажа. А некоторые — и себя. Как Сано. Ноги и возможность отомстить… это тоже потому что огонь. Ему нужно где-то гореть, он не разбирает, человек не всегда может за ним успеть. Ноги и месть — мне бы это не подошло. Месть не имеет смысла. Иногда приходится хлопать дверью, не так ли, фукутё? Но это другое, это часть войны, вернее, часть спора. Хочешь, чтобы твои слова прочли, — напиши их кровью. Люди обращают на нее внимание, так уж они устроены. Не самый лучший способ, но бывает так, что другого нет. Я ничего не отдал бы за месть — а за возможность удержать Вакамацу? А за шанс успеть на север? Ведь на севере можно было устоять. И не просто устоять — лес, железо, уголь, гавани, рыболовный флот… Эномото знал, что делал, — пять-шесть лет, и республика стала бы незаменимой для всех. Если бы можно было купить эти пять-шесть лет… Да, тут я бы согласился, не раздумывая, но позаботился бы о том, чтобы рядом все время находился кто-то вроде Тэнкэна. На потом. Потому что мне бы понравилось. Мне бы обязательно понравилось.