Драккары Одина - Андрей Зайцев

— Рагнар! — обратился он к молодому вождю викингов. — Я заплачу тебе большой выкуп, если ты...

— Довольно, князь, — недобро усмехнулся Рагнар и дал знак Гуннару и Аскольду, которые обезоружили Людовита и держали острия своих мечей у его груди. — Мы много говорили с тобой, но ты оказался неблагодарным и негостеприимным хозяином. Теперь мне известно все, Людовит, или, может, Готшалк?

Князь вздрогнул, услыхав это имя. Откуда норманн узнал про него? В тайну неуловимого вожака разбойников были посвящены лишь немногие. Балтийский пиратский вождь Готшалк — это неистощимый источник его могущества и бо­гатства в такие времена, когда не ведутся войны.

Темнота быстро падала на землю. Нужно было торопиться. Рагнар не знает всего. Если удастся выиграть время, все изме­нится. У норманнов не будет возможности избежать гибели.

— Мы могли бы договориться, — продолжал искать пути к спасению Людовит. — Кто бы я ни был, ты такой же разбойник как и я. Пират, как и я. А тот, кто стоит за твоей спиной... — он взглянул на Дитфена. — Разве не ты забрал его добычу? Чем же мы тогда отличаемся друг от друга?

Настала очередь удивиться и Дитфену, и всем остальным. Каким образом князю стало известно об этом? «Ульберт...» — подумал Дитфен о сбежавшем с драккара свее. Теперь понят­но, что его бегство не было случайным. Он был человеком Готшалка на их корабле и вел их к гибели с самого начала.

— Это не имеет значения, — возвысил голос Рагнар. — Тебе не уйти от расплаты, князь! Гуннар, отруби ему голову!

—  Нет! — закричал нечеловеческим голосом Людовит, по­чуяв приближение смерти. — Ты не посмеешь, норманн!

— А это мы сейчас увидим, — равнодушно проговорил Рагнар, чуть усмехнувшись уголками рта.

Резким отработанным движением князя опустили на ко­лени, и Гуннар одним взмахом отрубил ему голову.

—  Быстрее! — крикнул Рагнар викингам. — Нам нужно успеть на «Око» до того момента, пока князя хватятся в замке.

В скоротечной схватке ни один викинг не погиб, только некоторые получили ранения. Рагнар, сделав шаг, нагнулся и подобрал с земли голову Людовита, взяв ее за волосы. В на­ступившей темноте разглядеть посмертное выражение лица князя не удалось, но сыну Стейнара это было не нужно.

—   Мышка оказалась кошкой, князь...

Он сунул голову в кожаный мешок и оглянулся, его люди ждали приказа.

—   Уходим!

План, задуманный Рагнаром, удался. Но теперь нужно было достичь берега, минуя замок князя. Темень и лесная чаща помогали этому. В тот момент Рагнар не знал, что три корабля Готшалка-Людовита подплывают к бухте, где нахо­дился драккар викингов.

Двигаясь по чаще, норманны время от времени погляды­вали вверх, на небо, где из-за облаков вышла луна. Но там творилось что-то странное...

— Смотрите! — крикнул Свен Маленький, подняв руку. Но викинги и без того не отрывали глаз от луны, которая становилась похожа на гигантскую золотую монету, залитую кровью неизвестного существа.

«Сын Мундильфари покроется кровью...» — вспомнились Олафу слова Эгиля.

Он замер, как и остальные, не в силах отвести взгляда от удивительного и загадочного зрелища. Многие увидели в этом предзнаменование богов. Неужели наступает время Рагнарека? Но его зловещий предвестник — это черно-красный петух из подземного царства Хель. Именно его крик должен пробудить силы Зла — Мирового Змея Йормунганда и Волка Фенрира. Но пока ничто не нарушало ночной тишины леса. Кровавая луна по-прежнему оставалась на небе, и Лунный Пес так и не настиг ее... Однако воля норн не поддается человеческому разуму. Кто может сказать, что до конца узнал ее?..

— Скорей! — повернулся к викингам Рагнар, к которому вернулось присутствие духа. — Надо спешить!

Сын Стейнара чувствовал, что промедление смерти по­добно. А знамение?.. Что ж. Изменить ничего нельзя, но пока он дышит — будет поступать, как считает нужным. И сейчас викинги увидели в нем настоящего сына ярла и подчинились ему.

Его люди некоторое время назад сумели захватить пару лодок, на которых сейчас и должны были переправиться на «Око Дракона».

Норманны бежали, растянувшись цепью, до берега остава­лось не так уж много пройти. Бежавший первым быстроногий Свен Маленький выскочил из чащи на небольшую поляну, и тут внезапная боль пронзила его бок. Он увидел в своем теле торчащую стрелу.

— Засада! — только и успел выкрикнуть Свен, пронзенный еще двумя стрелами.

Попавшие в засаду викинги не растерялись. Мистическое ощущение надвигающейся гибели Мира, вызванное зрелищем красной луны, теперь ушло. Они сообразили, что вся поляна под прицелом лучников князя, и двинулись в обход. Но рас­стояние здесь было слишком мало для маневра. Рукопашная схватка началась почти сразу же...

Зычный голос Рогнвальда призвал викингов принять бой, как подобает их воинской доблести. Но силы были неравны. Олаф, оказавшийся в арьергарде, все время чувствовал рядом плечо Хафтура, который, тяжело дыша, размахивал мечом с яростью вепря. Олаф поразил одного из дружинников, напав­ших на старого викинга справа. И тут же заметил, что другой княжеский воин сумел нанести проникающий удар в живот Хафтуру. Викинги, сопровождавшие Рагнара, по договорен­ности не имели щитов. Они были только у тех, кто пришел к ним на помощь с ладьи. После схватки у башни те, у кого не было щитов, взяли себе щиты венедов. Но Хафтур не захотел этого делать. И теперь Олаф, закрыв его своим щитом, оттащил назад, под прикрытие сражающихся норманнов.

— Олаф, Олаф!.. — умирающий Хафтур схватил юношу за руку, перед его глазами маячил окровавленный лик луны. Вот как все должно было случиться! Он всегда верил, что перед смертью получит знак от высших сил.

—- Молчи, Хафтур, молчи! — прервал его Олаф. — Не трать силы. Я вытащу тебя отсюда.

— Твой отец... это Айнстейн, — вымолвил, задыхаясь Хаф­тур, у которого было пробито легкое.

— Айнстейн? — задрожал как от внезапного холода Олаф.

— Найди его, если сможешь, увидимся в... — судорога ис­казила лицо старого викинга. Он дернулся в последний раз и затих. Вне себя от горя Олаф прижался к его груди. Но крик кого-то из викингов вернул юношу к действительности.

—   Олаф, Олаф!

Обернувшись, он увидел дружинника, занесшего над ним боевой топор. Мгновенный разворот тела, Олаф ушел от смер­тельного удара и, в свою очередь, молниеносным движением меча пронзил врагу незащищенное горло. Кровь хлынула из разорванной сонной артерии прямо на юношу. Но он не за­мечал ничего, ослепленный яростью от гибели Хафтура, он разил мечом направо и налево, и в этом деле чуть не превзо­шел самого Рогнвальда. Однако число дружинников как будто не уменьшалось. На смену погибшим и раненым приходили другие. Олаф бился в кольце врагов, оставшись вдвоем с Гуннаром, встав спина к спине.

Остальные викинги, разделенные венедами, оказывали сопротивление, но силы были слишком неравны. Олаф еще видел в темноте мощную фигуру Рогнвальда, который защищал Рагнара. Его шлем с крыльями как будто парил над схваткой. Но вскоре Олаф уже не видел ничего, кроме багрового тумана, застлавшего ему глаза. Крики сражающихся, стоны умирающих, возгласы победителей — все сливалось в один многоголосый хор, и этот хор звучал словно в царстве Хель.

Дальше провал, пустота...

Глава 3

Беглец

Олаф очнулся от того, что кто-то грыз ему руку. Он от­крыл глаза и в полутьме различил морду огромной крысы, находившейся почти рядом с его лицом. Олаф с отвращени­ем дернул рукой, отбрасывая мерзкую тварь в сторону. По­слышался писк, шуршание, и все смолкло. Между тем Олаф никак не мог сообразить, где сейчас находится. Ему живо представились подробности ночного боя, ожесточенная рубка и... смерть Хафтура.

Олаф застонал, откинувшись на спину. Хафтур, Хафтур, неужели он потерял его навсегда? По лицу растеклось что-то липкое... Кровь? Своя? Чужая? Он пошевелил еще раз руками. Как будто все цело. Но тело ноет так, словно его достали со дна пропасти. Он приподнялся, оглядываясь вокруг себя. Где же он? Может, это и есть царство Хель? Мокрая Морось?

В детстве он представлял себе его иначе. Мрачные холодные пустоши, населенные призраками... Однако он не чувствовал себя бесплотным, как тень, напротив, остался живым человеком, как и прежде. Встав на ноги, Олаф сделал несколько шагов, различив впереди каменную стену. Постепенно глаза привы­кали к царившему полумраку, и теперь он мог точно сказать, что находится в глухом сыром помещении, обложенном ка­менной кладкой — своего рода каменный мешок. И, конечно, его поместили сюда княжеские слуги. Зачем? Наверное, для того чтобы казнить лютой смертью.