Не смей меня касаться. Книга 2 - Марина Дмитриева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, Александр Иванович, что подвезли, — вежливо сказала мама.
— Саша, — опять поправил Шувалов, — передавайте привет и пожелание скорейшего выздоровления Николаю Алексеевичу.
— Да-да, конечно.
— Я завтра позвоню после операции.
— Да-да, конечно, — повторила попугаем мама, — ну мы пойдем, Александр Иванович.
— Саша, — который раз за сегодня, с некоторой обреченной грустинкой, сказал Шувалов.
— До свиданья, — попрощалась мама.
— До свидания, — ответил Алекс.
— До свиданья, — тихо прошептала я.
Развернулась и, не оборачиваясь, направилось к воротам больницы. «Таня, он смотрит вслед, Таня, он опять облапывает глазами твою задницу», — шептала развратница и разгоряченная кровь тут же прилила к низу живота. А внутри все болело, жгло, не желая уходить от прекрасного немного грустного сероглазого принца, точнее, идеального мужа моей младшей сестры. Во рту снова горечь, я жадно глотаю холодный осенний воздух, пытаясь успокоиться и остудить горящие легкие. Один, шаг, второй, третий, шпильки туфель словно не по асфальту идут, а самой острой частью впиваются внутрь моих пяток. Поэтому каждый шаг отзывается болью в теле. Непонятной необъяснимой болью, ведь я сегодня без каблуков, в кроссовках. Или, быть может, это асфальт утыкан шипами?
Зазвучала музыка мобильного телефона, трясущимися пальчиками достала из кармана куртки мобильный. На экране плясали буквы, складываясь в такое теплое объемное слово: «Миша». Облегчение радостной волной прошлось по организму. Возможно, бравый военный — то, что доктор прописал в этой ситуации, вдруг с его помощью я справлюсь с тоской, постоянно сжимающей мою грудь, переборю черную зависть к собственной сестре, забуду сожаления, каждодневно распиливающие мой мозг. «Миш, помоги мне», — мысленно попросила я, поднося телефон к уху.
— Да, — лаконично прозвучал мой ответ.
Да, я не хочу испытывать весь этот шквал эмоций и чувств, их слишком много во мне, они бурлят, вызывая ощущение постоянного стресса. Я устала переживать и мучиться, хочу лёгкости, радости, веселья.
— Танюша, здравствуйте, я ваш попутчик из поезда — Миша. Надеюсь, вы меня еще помните?
— На память не жалуюсь, кроме того, разве можно забыть ваши живописные и очень познавательные рассказы про танковый биатлон.
Он радостно рассмеялся в трубку.
— Я вот тоже никак не могу забыть.
— Но я ведь не рассказывала ничего интересного.
«Если не считать того, что ты неожиданно, даже для себя самой, разболтала бравому военному о том, что твой жених сделал ребенка твоей сестре, — напомнила девочка-отличница. — Впрочем, он тоже удивительно разоткровенничался тогда».
— Таня, вы напрашиваетесь на комплимент, вы сами по себе интересная, а ещё очень красивая.
«Во всяком случае, любезности он умеет говорить, — довольно сказала мечтательница, — а каждой женщине нравится слышать приятные слова». «Таня слишком умна, чтобы вестись на такую ушную любовь, — фыркнула отличница. Помнится, Шувалов умел охмурять красиво, причем наступал по всем фронтам, цветы, пошло-романтические слова, жаркие поцелуи, красивые жесты, дорогие поездки, любая бы на моем месте растаяла. «Да что ж ты будешь делать. Не думай о нем!» — возмущалась феминистка. Как же не думать, и в обычные дни это трудноосуществимая задача, а после сегодняшней встречи дня три, как минимум, будет потряхивать.
— Таня, вы меня слушаете? — отвлек от мыслей о Шувалове голос красивого-здоровенного.
— Слушаю, — смущенно пробормотала я, совесть заныла, поскольку ужасно некрасиво, разговаривая с одним мужчиной, думать совершенно о другом. — Как мне помнится, вы тоже весьма симпатичный молодой человек.
— А то, значит надо ковать железо, пока горячо! — радовался бравый военный.
— Это вы меня железом называете? Или себя?
— Танюша, — смеялся Михаил, — если чуйка меня не подводит, то, кажется, я наткнулся на самый настоящий брильянт. И пока кто-нибудь не перехватил такое сокровище, хочу пригласить вас на свидание? Как насчет завтрашнего вечера?
«Очень хорошо, — отреагировала девочка-мечтательница, — будем бродить по осеннему городу, любоваться звездами, слушая стихи в свою честь». «Пфф… — фыркнула феминистка, — эта блаженная опять века перепутала, а может, выдумала, что на свидание ее пригласил Пушкин или Лермонтов». «Говорят, и один, и второй были прожженными бабниками, — встряла в разговор феминистка. «Как представлю, что нужно семь свиданий, а то и больше, прежде чем мы дойдем до действительно интересных вещей, так, право слово, не хочется начинать», — заныла развратница. «О чем вы думаете, девочки? — отрезвила всех отличница. — Завтра у Таниного папы операция на сердце. Вы чего, совсем рехнулись?!»
— Таня?.. — начал нервничать красивый-здоровенный, не понимая затянувшейся паузы.
— Нет, завтра не могу, — опять устыдившись своих мыслей, несколько громко и нервно ответила я.
— Понимаю, Танюш, завтра рабочий день, и, наверное, вечером хочется отдохнуть… — кажется, бравый военный огорчился.
— Миш, совершенно не поэтому. Завтра просто очень важный день… очень тревожный день… И мне будет совершенно не до свиданий.
— У вас какой-то экзамен?
— Можно и так сказать, но не у меня, у моего папы… И не экзамен, а очень серьезная, жизненно важная операция.
— А я уж было подумал, что ты даешь мне от ворот поворот.
— Нет, не даю, — засмеялась я, — правда, обещать ничего не могу… потому что…
Потому что в присутствии мужа моей младшей сестры мне становится трудно дышать, и даже пальцем не прикоснувшись, он бьет меня током, а от его жаркого взгляда в животе переворачивается какая-то склянка, выплёскивающая внутрь липкое горячее желание, потому что тело еще помнит, каким он может быть страстным и нежным.
— Я понимаю, Таня… все понимаю… Можно я вам завтра позвоню?
— Конечно, почему нет, но лучше во второй половине дня.
— Тогда до завтра, Танюша! — голос красивого-здоровенного был ласковый.
На душе немного потеплело.
— До завтра, Михаил.
Глава 16
Подвела стрелки на глазах, покрыла тушью ресницы, подкрасила губы.
«Танюша, надо отдать тебе должное, ты красавица», — приободрила меня мечтательница. «К тому же умница», — вставила отличница. «А тело почти как у фотомоделей: красивая грудь, подтянутая попка, тонкая талия, длинные ножки», — добавила развратница. «Согласна, убийственная смесь, — констатировала феминистка. — Бедный танкист Мишка, у него нет никаких шансов, ему обеспеченно прямое попадание в сердце». «Девочки, поосторожнее в своих высказываниях, его сердце, кажется, занято другой», — отрезвила всех отличница… «Так и у Танюши нельзя сказать, что до
