Глубокий рейд - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне очень интересно, что там шевелится, — признался Калмыков.
— Ничего вам не интересно, — заканчивает этот разговор Саблин. Он тут подумал, что Савченко просил об этом деле именно его скорее всего потому, что знал — Аким не будет совать нос не в свои ящики. — Откроете, а оно и сбежит, что тогда будете делать? Ловить его по болоту?
Он ещё не успел закончить, а Ряжкин сообщил товарищам:
— Передача. Двадцать четыре километра, северо-восток. Кодированный сигнал.
И никто больше ничего у него не спросил. А что тут спрашивать? Рыбаки с собой редко берут рации на рыбалку. Рация — вещь дорогая, мало ли что… Иногда берут для безопасности, когда идут далеко. Но никто не будет использовать при этом кодированную передачу для обмана данными, кодировщик и декодер — вещи сугубо военные. Такой вид связи используется в бою. Его можно принять и без рации, например на офицерский планшет. Хотя такой вид связи будет односторонним. Здесь, в спокойном болоте, вдалеке от фронта, люди меж собой будут просто разговаривать в эфире открытым текстом, на открытых волнах. Чего им тут шифроваться?
«А Вася… Он молодец… Болтает вроде, а за приборами-то следит».
Саблин решает, что лучше держаться от людей, что в болоте используют кодированные сигналы, подальше, тем более что это могут быть… и не совсем люди. И поэтому говорит:
— Слышь, Денис, знаешь что… Бери-ка южнее.
— На Казым? — уточняет Калмыков.
— Держи на Сосновку, — решает прапорщик.
У товарищей на этот счёт вопросов нет, они согласны с Акимом, лучше в болоте избегать всего непонятного. Лучше изменить курс, уйти. Но не проходит и пяти минут после смены направления, как Ряжкин снова говорит:
— Передача. Семнадцать с половиной километров, северо-запад.
— Вот первым и ответили, — комментирует Калмыков.
— Работают на предельных возможностях раций, — заметил Ряжкин.
«Если только это рации человеческие», — думает Саблин, но вслух этого, конечно, не говорит, а лишь просит:
— Денис, прибавь-ка оборотов.
Теперь, после того как они изменили направление, экономить топливо Саблин уже не собирался; и до Казыма, и до Сосновки им должно было хватить масла с лихвой.
Лодка пошла заметно быстрее. А казаки молчали. Денис и Аким ждут: не скажет-ли чего ещё их радист. Но Василий замер возле своей техники. Минуты шли за минутами, одна протока сменяла другую, а он всё молчал и молчал. И только минут через десять снова выдал:
— Передача! Двадцать два километра. Север ровно. Кодированный сигнал.
— Кажись, первые за нами пошли, — комментирует Денис. То же самое думают и Аким с Василием, только не говорят об этом, а ещё они не говорят о том, что те, кто увязался за их лодкой, быстро сократили расстояние на два километра.
«Хороший у них мотор».
Саблин не просит его, Денис сам добавляет оборотов, теперь лодка летит между пучков рогоза и островков суши, влетает, не сбавляя скорости, в узкие протоки, в коридоры между стен рогоза, и прапорщику кажется, что двигаются они не совсем безопасно. Впрочем, может, Калмыков знает эти места, раз так разогнался. Тем не менее он хочет просить Дениса уменьшить обороты, но не успевает, Ряжкин даёт новые данные:
— Устойчивый сигнал, девять километров. Юго-запад, — и тут же добавляет: — Два сигнала. Два. Оба устойчивые… И расходятся.
— Дрон запустили, — снова Калмыков озвучил то, о чём Саблин и Ряжкин только подумали. Дрон и его контролёр — это всегда два источника сигнала.
И Василий говорит:
— Включу-ка я РЭБ, а то найдут нас быстро.
Да, с дроном в болоте найти не так уж и сложно, как может показаться поначалу, ведь после прохода лодки ещё несколько минут на воде остаётся след: муть, разодранная в клочья винтом тина всплывает, разошедшаяся в стороны ряска сразу обратно не собирается. Так что те, кто ищет, кто знает, как искать, — те найдут. И тут Саблин удивляет своих товарищей:
— Вась, не включай РЭБ.
Аким уже понял, что вся эта суета вокруг неспроста. Три лодки, три — это как минимум, сложная связь, дроны… Нет, это всё не просто так.
— Что? — не понимает радист. Первое дело против всех видов дронов — это хорошая станция РЭБ. Как же её не включать?
— Пусть найдут, пусть поймут, где мы, — продолжает Саблин. Он не видит лиц своих товарищей, но знает, что в эту секунду на них должна быть печать немалого удивления. Казаки ждут от него разъяснений. И прапорщик поясняет:
— Эта лодка от нас в девяти километрах, близко, две другие далеко. Так давайте посмотрим, кто тут дроны запускает и зачем. Пока две дальние не подошли. Так что РЭБ не включаем, может, они не знают, что у нас есть станция, — до сих пор, если они где-то останавливались, рацию и станцию РЭБ они прятали под брезент. Минимальные правила секретности для людей военных — дело обычное. — В общем, Вася, РЭБ не включай, рацию так и держи на приёме и следи за ситуацией, Денис обороты убавь, пусть они нас догонят.
— Значит, драться будем, — резюмировал Калмыков.
— Сначала мы будем смотреть, — ответил ему Аким.
Через пять минут Ряжкин сообщает:
— Два устойчивых сигнала, кодированные, один на высоте тысяча двести метров, шесть километров южнее нас, второй семь восемьсот от нас на запад.
— Наперерез идёт, — снова комментирует Калмыков.
— Да он не успеет нас перехватить, Денис, убирай-ка ещё обороты.
Теперь лодка шла почти в обычном «рыбацком» режиме, режиме экономии топлива.
— Дрон кружит южнее нас в пяти километрах, лодка уже в шести с половиной километрах на западе. Сигналы устойчивые.
