Неутолимая жажда - Татьяна Полякова

Рванув вперед, я задела плечом корягу, застонала от боли и тут нащупала рукой углубление под упавшим деревом. Заползла внутрь, свернулась калачиком. Если повезет, она меня не заметит. Остатки сил покинули меня, казалось, я не смогу даже пошевелиться. Ноги немели… холодно, как холодно… Меня бил озноб, я попробовала обнять себя за плечи в тщетной попытке хоть немного согреться. Желудок сжался в комок. Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с тошнотой… Дыхание постепенно выравнивалось. Но холод становился нестерпимым. Зубы выбивали дробь. Не спать, продержаться до утра… Где Серафима? Почему я ее не слышу? Скрип калитки в ночном воздухе, и опять тишина. Я напряженно ждала, боясь увидеть всполох света от фонарика. Не спать… как они нашли старика? Думай, думай… Герман наводил о нем справки, обращался к каким-то людям… Старик после нашего первого приезда наверняка интересовался мной… связывался с кем-то в моем родном городе? Мысли путались, я попыталась зацепиться хоть за одну…

Едва слышный писк за моей спиной… «Пришло сообщение», — машинально отметила я, и тут сонную одурь как ветром сдуло. Господи, да у меня мобильный в кармане. Неловко двигая руками, я, нащупав его, осторожно вынула из заднего кармана джинсов, боясь уронить. Прикрыла дисплей ладонью. Сообщение от Германа. «Ты спишь?» Я едва не рассмеялась… Уже собралась нажать кнопку вызова, но отдернула руку. Серафима может услышать мой голос. Пальцы не слушались, соскальзывали с кнопок, когда я писала сообщение. Получилось что-то вроде: «Старик погиб. Я прячусь недалеко от дома».

Я надеялась, он поймет. Отправив сообщение, прижала мобильный к груди, чтобы звук сигнала не был громким. Ответное сообщение пришло примерно через полторы минуты, я успела досчитать до ста. «Буду через полчаса, ближе к реке, на повороте. Светлый «Ленд Ровер». Выходи, только когда его увидишь».

Я всхлипнула от бессилия, поворот ближе к реке… до него еще надо добраться. У меня есть тридцать минут. Я доберусь, и нечего распускать нюни… «Тебе повезло. Тебе черт знает как везет… отдохни немного и вперед…»

Я выползла из своего укрытия, пытаясь понять, где нахожусь. Слишком далеко до поворота, до села еще дальше, значит, выбора нет. На четвереньках, хватаясь за траву, я стала подниматься по склону, каждую секунду ожидая появления Серафимы. Потом на мысли о ней уже просто не было сил, я ползла, забыв о боли, время от времени вскидывая голову, чтобы не потерять ориентир: огромную березу в нескольких метрах от поворота, ее ствол словно светился в темноте.

Из-за туч выплыла луна, я не знала, горевать или радоваться. Тьма отступила, и двигаться стало легче, но и легче меня обнаружить. Рывок вперед, еще один. Сколько прошло времени? Герман будет ждать, он будет ждать, главное, добраться… Я все-таки смогла доползти до березы, поднялась, хватаясь за шершавый ствол. Потянулась за мобильным. И тут увидела машину, она стояла совсем рядом, метрах в десяти, не больше. Лунный свет заползал в кабину, Герман сидел за рулем, светлое пятно лица за лобовым стеклом.

— Герман! — закричала я отчаянно, а получилось едва слышно.

Оттолкнувшись от ствола, я бросилась к машине с невесть откуда взявшимися силами, упала, споткнувшись о камень, и вновь поднялась. Махнула рукой, чтобы он увидел меня, но Герман смотрел в другую сторону.

Я подскочила к машине, схватилась за ручку водительской двери и рванула ее на себя, злясь на то, что он не спешит помочь. Дверь распахнулась, и тогда я увидела его. Отведенные назад руки, веревка, пропущенная под подголовником кресла, она обхватывала его шею, впиваясь в плоть, как раз под кадыком…

Наши взгляды встретились, мой, остекленевший от ужаса, и его взгляд, в котором было отчаяние. Сделав невероятное усилие, он прохрипел:

— Беги…

Я качнулась назад, почувствовала руки на своих плечах и острый запах хлороформа.

Я видела маму, она стояла на веранде в длинном белом платье и приветливо махала мне рукой. Волосы ее разметались по плечам. Я поднялась по ступенькам, глядя на свои ноги, обутые в розовые башмачки с золотым помпоном. Мама шагнула вперед. За ее спиной возле накрытого стола сидели папа и мои братья, Рамон и Хорхе. Счастливые, живые. Я уцепилась за мамин подол, а она спросила:

— Где Алекс?

— Алекс, Алекс! — позвала я, оглядываясь.

— Ничего, он скоро вернется, — сказала мама.

— Девочка пришла в себя, — услышала я совсем другой голос и удивилась: Серафима-то здесь откуда? И тут пришла догадка. Я распахнула глаза, крик отчаянья рвался наружу… Мартин наклонился ко мне, касаясь пальцами моих губ, и прошептал с улыбкой:

— Тихо, тихо… все хорошо. С возвращением, милая.