Турист - Олен Стейнхауэр

Волоча будто набитые кирпичами сумки, она тащилась за Стефани, которая, бренча ключами, первой взбежала по ступенькам и открыла дверь, когда Тина только-только дошла до второй площадки. В следующий момент дочка уже просунула нос между спицами поручня.

— Мамочка!

— Что, милая?

Тина поправила оттягивавшие плечо сумки.

— Здесь кто-то наделал большой беспорядок. Может, папа дома?

В первый момент, когда она, бросив сумки, бросилась вверх, в темноте отчаяния мелькнул лучик надежды. Пусть врун и обманщик, Мило все же вернулся. Лучик погас, как только Тина увидела вытащенные и перевернутые ящики стоявшего у входа стола, рассыпанную по полу мелочь, автобусные билеты, ключи. Висевшее над столом зеркало сняли, и оно стояло теперь лицом к стене.

Попросив Стефани подождать в прихожей, Тина прошлась по всем комнатам. Всюду одно и то же, как будто по квартире прогулялся заблудившийся слон. Вот только слон не поднялся бы по лестнице, подумала она и, поймав себя на этой мысли, поняла, что близка к истерике.

Тина набрала оставленный Симмонс номер и с минуту слушала спокойный, размеренный голос, дававший четкую инструкцию: ничего не делать, ничего не трогать и ждать.

— Ничего не трогай! — крикнула она дочери, но той рядом уже не было. — Ты где?

— В туалете, — раздраженно отозвалась Стефани.

Сколько всего свалилось на девочку и сколько еще свалится? Выдержит ли? Тина ничего не сказала дочери о новых родственниках, прадедушке в доме для престарелых и дедушке, с которым они уже познакомились в «Дисней уорлде», но Стефани и сама о многом догадывалась.

— С кем ты там вчера разговаривала? — спросила она на следующее после визита к мистеру Перкинсу утро.

Врать собственной дочери Тина не могла.

— С одним человеком, который, может быть, знает что-то о твоем папочке.

— Что-то, что может ему помочь?

Стефани, хотя ей ничего не говорили, догадывалась, что у Мило неприятности.

— Вроде того.

Они отправились в пиццерию «У Серджио», и Тина позвонила оттуда Патрику. Он был трезв, и она попросила его приехать.

Патрик примчался еще раньше Симмонс, и все трое вернулись в квартиру. Меньше других пострадала комната Стефани. Поручив ей прибираться у себя, Тина все рассказала Патрику. Абсолютно все. Так что к приходу Симмонс тот был на взводе. Ничего подобного он не подозревал даже на пике ревности, и теперь именно ему пришлось утешать Тину, которая то и дело пускала слезу. Неудивительно, что досталось и Симмонс.

— Только не говорите, что это не вы, ладно? Потому что мы все знаем — это вы. Больше ведь некому.

Не обращая внимания на его обвинения, спецагент прошла по квартире, поздоровалась со Стефани и сфотографировала каждую комнату маленьким «каноном». Осмотрела разобранный телевизор, разбитые вазы (Тина объяснила, что это подарок родителей), разрезанные диванные подушки, взломанный сейф, в котором хранились кое-какие семейные драгоценности, из которых, кстати, ничто не пропало.

— Что-нибудь забрали? — спросила она.

— Ничего. — Тот факт, что вторгшиеся в квартиру люди ничего не взяли — и это после таких разрушений! — задел Тину за живое: как будто среди ее имущества не нашлось ничего достойного.

— Хорошо, — Симмонс выпрямилась. — Я все задокументировала. А теперь давайте приберемся.

Все вооружились щетками и тряпками; мусор собирали в принесенные Симмонс пакеты. Собирая осколки разбитого зеркала, она вдруг замерла, словно вспомнила что-то.

— Тина!

Тина пыталась прикрутить заднюю крышку телевизора.

— Да?

— Вы говорили, что несколько дней назад к вам приходили люди из Компании. Помните?

— Да.

Не замечая возмущенных взглядов подметавшего пол Патрика, Симмонс прошла через комнату и остановилась перед телевизором.

— А как вы поняли, что они из Компании?

Тина выпустила из пальцев отвертку и вытерла запястьем лоб.

— Что вы имеете в виду?

— Они как-то представились или вы сами это предположили?

— Они сказали, что из Компании.

— Документы предъявляли?

Тина ненадолго задумалась, потом кивнула.

— Да, еще у порога. Одного звали Джимом Пирсоном, второго… Максом… Максом… Нет, не помню. Фамилия вроде как польская.

— О чем они спрашивали?

— Ну, вы сами знаете, о чем они обычно спрашивают.

— Вообще-то нет, не знаю.

Тина вышла из-за телевизора, а Патрик постарался принять воинственную позу защитника. В конце концов он нашел таковую, когда Тина села на диван: встал позади и положил руки ей на плечи.

— Вам что, так необходимо снова ее допрашивать?

— Возможно, — ответила Симмонс и, пододвинув стул, заняла то же самое место, что и при их прошлом разговоре. — Послушайте, может быть, это и не важно, но мне действительно нужно знать, о чем они спрашивали.

— Думаете, это они устроили?

— Не исключаю.

Тина постаралась сосредоточиться.

— Ну, начали с обычного. Где был Мило? Спрашивали, что он сказал мне в Остине.

— Когда уговаривал уехать с ним, — уточнила Симмонс.

Тина кивнула.

— Я повторила то, что уже говорила раньше — и агентам Компании, и вашим людям тоже, — но они сказали, что, может быть, я забыла что-то, какие-то детали. Вели себя вполне прилично. Как профконсультанты в школе. Один, Джим Пирсон, даже прошелся по списку — проверить, не вспомню ли я кого-то.

— У него был список?

— Да, в блокноте на пружинках. В основном имена. Все незнакомые, кроме одного.

— И кто же это?

— Угримов. Роман Угримов. Тот русский, о котором я вам рассказывала. Не знаю, зачем им это понадобилось, но я сказала, что видела его только один раз, что он убил девушку и очень мне не понравился. Они спросили, когда это было, я ответила, что давно, в две тысячи первом, в Венеции, и они больше не спрашивали. — Тина пожала плечами.

— А другие имена?

— В основном иностранные. Рольф… Винтер или что-то в этом роде.

— Винтерберг?

— Да. Кажется, да. Было еще шотландское. По-моему, Фицхью.

— Теренс Фицхью?

Тина опять кивнула и, получив от Симмонс ободряющую улыбку, продолжила:

— Когда я сказала, что не знаю, кто он такой, они не поверили. Почему, я так и не поняла. Насчет Винтерберга поверили, а вот насчет Фицхью почему-то нет. — Она покачала головой. — Еще они спрашивали, не рассказывал ли Мило что-нибудь о Фицхью и каких-то деньгах. Я сказала, что не рассказывал, они все равно не отставали. Джим Пирсон спросил о какой-то встрече в Женеве… встрече Фицхью с министром… и тут Макс дернул его за руку, и он замолчал. В конце концов они увидели, что я начинаю злиться, закруглились и ушли.

Тина еще не закончила, когда Симмонс достала свой «Блюберри».

— Вы говорите, Джим Пирсон и Макс…

— Не помню.

— Удостоверения у них были?

— Да. И по-моему, настоящие. Я много раз видела удостоверение Мило, оно постоянно попадало в стирку.

— Они не объяснили, почему расспрашивали о Фицхью?

Тина покачала головой.

— Кажется, Максу не нравилось, что они так много говорят. — Она помолчала. — Вы действительно думаете, что это они здесь побывали? Честно говоря, не ожидала от них такого.

— Могу сказать только одно, Министерство безопасности тут ни при чем. Я бы знала.

— А Компания?

— Возможно, но от них я тоже ни о чем таком не слышала.

Тина усмехнулась.

— Они с вами не откровенничают?

— Вот именно, — Симмонс поднялась. — Ладно, давайте заканчивать с уборкой, а если найдете что-то, чего здесь не должно быть, покажите мне.

Следующие три часа они собирали разобранные приборы, заправляли заново подушки и вешали на место картины. Работа унылая, и Патрик для поддержания сил открыл бутылку скотча. Симмонс отказалась, а вот Тина щедро плеснула в стакан и выпила залпом. За всем этим с кислым видом наблюдала Стефани, успевшая расставить по местам своих разбросанных кукол. Около семи, когда уборка заканчивалась, Тина вышла из комнаты с зажигалкой, рекламировавшей вашингтонский бар «Раунд Робин» на Пенсильвания-авеню.

Симмонс натянула латексные перчатки, взяла зажигалку и повертела в руках.

— Как насчет этого?

— А что такое? — растерялась Тина.

— Странное дело, — Симмонс внимательно осмотрела зажигалку. — Мне это заведение немного знакомо — там бывают большие шишки. Хотя это еще ничего не значит.

— Как-то уж очень непрофессионально, — заметила Тина. — Оставлять после себя улики…

Симмонс опустила находку в пакетик.

— К сожалению, агенты бывают чертовски неряшливы.

— А я и не удивляюсь, — пробурчал Патрик, и Тина почти улыбнулась — бедняга чувствовал себя лишним.

Симмонс уже собралась уходить, когда у нее зазвонил телефон, и она вышла в кухню. Тина успела услышать лишь первую реплику.