Из рук врага - Сергей Плотников

— Профессор, почему вы здесь? Вы — и на фронте? — Взрослые, пусть и молодые люди подняли галдёж, заставивший мужчину добродушно улыбаться: галчата, как есть галчата. Крылья есть, клюв есть, мозги тоже вроде есть, но при виде мамки с червяком в клюве опять начинают скакать вокруг. Хотя сами уже еду спокойно добывают…

— Сейчас такое время, когда каждый воин должен защищать свою родину в том месте, где от него максимально много толку, — лекторским тоном объяснил пожилой мужчина. — Не волнуйтесь так, я не экзамен приехал у вас проверять! Хотя если промахнётесь…

Ответом ему послужил дружный смех. Командир мобильного орудия, тоже полковник, только выглядевший в три раза моложе, долго мялся, но всё-таки, подбирая максимально вежливые слова, попросил у учителя предписание: пока суд да дело, к составу с орудием прицепили подкаченную платформу, на которой было что-то, накрытое брезентом. На платформе и вокруг поезда неожиданно ловко заняли позицию вооружённые, всё ещё штучно, вручную выпускаемыми автоматическими карабинами молчаливые молодые люди, восемь бойцов. Ещё столько же ушли, ловко пройдя через оцепление, словно канули в лесной опушке: при всём своём желании вырубку сложно было сделать бесконечно большой. Поезд, подвёзший профа и его спутников, дал гудок, развёл пары и, пятясь, скрылся в сторону основной железнодорожной магистрали. Перед поездом было прицеплено ещё пять платформ под брезентом — как раз по числу непосещённых суперпушек…

— Инерциальное фиксирующее устройство. Данные очень пригодятся университету в разработке новых типов вооружения, — сдернул край брезента ставший военным преподаватель. Потом расстропил другую часть укладки, завёрнутую так же тщательно. — А это — новейшая корабельная рация и фермы складной антенной мачты: наблюдатели будут корректировать огонь.

— На таком расстоянии? Невероятно! Единственное доступное место — это вершины кряжа. Новая оптика? Но прозрачность атмосферы и расстояние…

— Боюсь, господа, эту военную тайну я не имею права вам открыть, — мягко улыбнулся Рокко. — Пожалуйста, проведите внутренний телефон к платформе и на крышу третьего вагона: я сам там место займу. Возможно, моя малышка сегодня ещё пригодится… — Южанин погладил свою винтовку, мечтательно улыбаясь: этнос, живущий на самом юге Азура, славился характерными привычками.

Пожалуй, что и отличало профессора от своих соплеменников — это способность говорить много и повторять по нескольку раз, если до учеников не дошло с первого раза.

— Господин профессор Рокко, можно вопрос? — Самый молодой лейт, которого математик помнил ещё учащимся два месяца назад, робко подошёл последним. — Радиостанция… Ей нужен электрический ток. Вы не распорядились, может быть, подумали, что мы сами…

— Молодой человек, вы только что заслужили себе зачёт на следующем курсе, молодец! — Руун Риан нарочито воровато оглянулся и склонился к уху воина императора: — Экспериментальный сверхъёмкий аккумулятор вот в этом деревянном ящике. Но это пока даже больше чем просто «секретно». Сам должен понимать, ЧТО это такое!

У мальчишки семнадцати лет, подающего огромные надежды, вытянулось лицо — он понимал: электролокомотивы, электромобили с простым, как валенок, в отличие от двигателя внутреннего сгорания, устройством, электроприводы кораблей водных и небесных… Оглушённый перспективами и давший слово офицера молчать, как рыба, лейтенант унёсся, как на крыльях, на свою позицию, пока над платформой молчаливые военные с «АК» поднимали мачту и натягивали антенну…

— Всё готово, мой гранд, — преклонил колено совсем не в имперском приветствии охранник, сопровождающий Рокко, у которого из-за внушительности его персоны даже не спросили документы (хотя бумаги специально были приготовлены). Ну ещё бы — сам по себе математик был куда как более ценен, чем одна пушка!

— Как мне вбить в ваши тупые головы, лист, что вне… надлежащих мест следует исполнять ритуалы общения империи? И говорить по-имперски! — совсем не так показательно ласково, как общался до того с бывшими студентами, отозвался мужчина. — И это — мои единоплеменники! Лучше проверь инструмент, пока есть время.

— Будет сделано, мой гранд! — заставив собеседника страдальчески скривиться, подскочил молодой и метнулся к тому самому «более чем секретному ящику», в котором оказалась аккуратно прорезанная дверца, откидывающаяся на петлях. Стоило её открыть, и все предметы в помещении заиграли яркими зелёными бликами, заставившими померкнуть и без того тусклые краски сумрачного дня… Заиграли для тех, кто способен был их видеть. Таких, правда, в поезде, кроме восьмёрки сопровождения профессора, не было. — Монолит-накопитель — готовность сто процентов. Глифы-генераторы электрического тока — есть напряжение. Наполнение…

— Отчёт не нужен. Я подготовлю свою позицию… Вы тоже не зевайте, — величественно повёл рукой Рокко, и в этот момент в небе над их головами, как по нитке, в сторону неприятеля пролетели две большие чёрные птицы, явно хищные, то ли вороны, то ли соколы. Если бы кто мог видеть, их выпустили прямо на ходу из вагона доставившего сюда профессора состава. — А вот и небесные наблюдатели. Прямо даже не верится, что сегодня Восточные окажутся в прошлом… Столько тысячелетий вражды!

— Вы… в-великий эльф, мой гранд! — Было заметно, каким усилием воли сдерживается боец: никакого предписанного проверенным временем холодного ума и в помине не наблюдалось.

Собственно, и не должно было, — великий маг Западного Леса эльфов опять поморщился: вот как раз на него-то этикет уже не распространялся… да и что говорить, привык он к мимике своей последней маски. Южане же не говорливы, и оттого мимика их особенно богата — сорок лет назад, прибыв в столицу, пришлось соответствовать. А двадцать два года назад, в низкопошибной таверне в портовой части главного имперского города, больше напоминающего крысиное гнездо, чем место жизни разумных, он случайно услышал разговор на незнакомом языке. Языке, который не слышали ни разу под небом этого мира. Он не понял ни слова, но существо, имеющее более чем двухтысячелетний жизненный опыт, способно понять разговор и не понимая язык, как говорят люди — из контекста. Пришлось срочно переделывать план с покушением, но это были уже такие мелочи… Собственно, гранд и взял на себя управление подчинённым государством только для того, чтобы его разум не затягивала паутина неторопливости, так обожаемая его сородичами. Возиться с людьми было скучновато — примитивные реакции, биологически обусловленное поведение (что бы они там в своем разуме не воображали, работающие на полную катушку и без контроля железы внутренний секреции не оставляли им и шанса на холодный ум), но часто требовалось действовать быстро и «ловить момент».

Лет двести назад у Рокко (его полное имя при желании можно было сократить до двух десятков вариантов, этот был не худший), решившего освежить память в работе с кристаллами, внезапно возникла очередная идея социального значения. Неудивительно. Эльфы-философы давно сравнивали эльфийское идеальное общество с кристаллом, который постепенно растёт, очень медленно и слой за слоем, но потрясающе ровно. Если нет ошибок и слабых мест в гранях, кристалл будет идеальным. Увы, даже среди эльфов добиться такой соцструктуры не получалось. Любовь как таковая у людей, у эльфов была в обычном понимании невозможна: низменное состояние безумства неуправляемой плоти могло вернуться только тогда, когда проводился ритуал плодородия, из-за чего его терпеть не могли и считали постыдным, особенно бедные женщины, в таком состоянии вынужденные оставаться десять и более месяцев — зачатие тоже не всегда удавалось с ходу. Однако высокая привязанность двух разумных, чистая и прекрасная — пожалуй, слово «дружба» на языках людей тут будет более-менее близким аналогом, — всё равно возникала по «углам идеальной кристаллизации», а порой совершенно неожиданным образом, раз за разом ломая идеальность. Впрочем, если сравнивать социальные сообщества иных видов разумных, неидеальность сразу же казалась пренебрежительно малой.

Собственно, если рассматривать конфликт между четырьмя Лесами «по большому счёту», то противостояние между ними тоже объяснялось той самой «кристаллизацией» социума: у Южного, Западного, Северного и Восточного эльфийских сообществ был у каждого свой вариант «кристаллической решётки». Дальше всё как с обычными кристаллами: поднесённые друг к другу и сжатые, они начинали взаимодействовать, граница столкновения начинала генерировать центры напряжения структуры… А дальше один или два кристалла рассыпались на мелкие осколки. Вот почему было так важно уничтожить вражеские Леса: рано или поздно прямое столкновение привело бы к краху! Вот почему неторопливая позиционная война шла поколениями: рост кристалла общества был нетороплив (а то вырастет хрен знает что!) и до «столкновения краёв» было очень и очень далеко даже по меркам тысячелетних жизней. Вот почему нельзя было просто быть уверенным, что кристалл, обогнавший в росте другие, устоит перед столкновением: большой — более уязвимый! Вот почему в этой войне, как и во всех конфликтах эльфов, столкнулись «низшие разумные»! Однако даже хорошо замороженная вода становилась твёрдой, и из неё получался неплохой молоток. Или вот есть замечательное строительное вещество — цемент, а ведь это по сути вода, смешанная с мелкодисперсным камнем… Обычно прочности сообществ людей не хватало на что-то большее, чем смывать с чужих кристаллов нарастающие слои… но только не в данном случае. Он, Рокко, создал настоящую кувалду! На три удара хватит.